Только после слов про мастеровых Татьяна Львовна нашла в себе силы оторвать взгляд от книжных богатств. Вернее, перевести его на тех, кто в данный момент спокойно ими пользовался. Молодые, пожилые и вполне себе зрелые мужчины в странной одежде (похожей более всего на сросшиеся между собой штаны и приталенную легкую курточку-ветровку) серо-синего и темно-зеленого цветов, чинно восседали за узкими столами, время от времени аккуратно и очень бережно перелистывая страницу за страницей выбранной книги. И не только перелистывая – некоторые довольно сноровисто переписывали целые абзацы в свои тетрадки, а другие пытались запомнить их на слух, почти беззвучно проговаривая отдельные слова. А третьи и не писали, и не запоминали, увлеченно вчитываясь в слегка замусоленные газетные и журнальные листки. Мастеровые читали газеты! Просто сидели и читали. Причем с таким видом, как будто что-то понимали в газетных статьях, посвященных сложнейшим вопросам политики и экономики империи! Привычный мир помещицы Лыковой от такой картины слегка дрогнул и поплыл, а сама она застыла в некоторой растерянности.

– Ну-с, Татьяна Львовна, пожалуй, на этом наш осмотр и закончим? Или?..

– Нет-нет, вы правы. На сегодня достаточно.

Вопросов к племяннику становилось так много, что бедная тетушка даже засомневалась в своей памяти. Как бы и не позабыть чего-то действительно важного!.. Например – как долго последний из рода Агреневых будет ходить в холостяках. ОЧЕНЬ важный вопрос для женщины, уже давненько мечтающей покачать на руках внука или внучку. Кстати, дочка с этим тоже что-то не торопится; не иначе как сговорились с кузеном огорчать ее раз за разом!

Или вот другой важный вопрос: зачем Сашеньке нужны все эти излишне образованные мастеровые? Вчерашние крестьяне ведь от большого ума могут и в вольнодумство удариться – а с кого за это спросят? Да и вообще… Не увлекся ли он какими дурными идеями, не оказывает ли на него кто плохого влияния? Всё же все эти его нововведения изрядно настораживают и заставляют ее тревожиться…

– Прошу, нам сюда.

Обратный путь на первый этаж оказался очень коротким – впрочем, полностью погруженная в свои мысли гостья этого даже и не заметила. В себя она пришла только рядом с гардеробом, увидев дочь; Анна Петровна, разрумянившаяся и от этого дивно похорошевшая, стояла напротив большого окна и увлеченно разглядывала снежный городок. Точнее, большой каток и всех тех, кто резал застывшее зеркало воды своими коньками, – и мечтательная улыбка на ее губах лучше любых слов говорила о том, что она вспоминает свое счастливое детство. Выглянувшее солнце наполнило своим сиянием голубовато-зеленый лед статуй, засеребрилась осыпанная морозной пылью большая разлапистая ель…

Один Виктор Данилович остался безразличен к такому чудесному преображению серо-белого пейзажа – его больше интересовало другое:

– Григорий Дмитрич, вы не подскажете, во сколько встала вся эта затея с городком? У нас в Рязани иногда тоже устраивают нечто подобное. Довольно часто, надо сказать. Но до такой красоты и размаха, пожалуй, все же недотягивают. Да-с, определенно недотягивают!

– Да собственно, ни во сколько. Александр Яковлевич только идею подал, а уж поселковые все сами сделали, своими силами.

– Сами? Нет, ну как же!.. А доски на устройство большой горки, а привезти и установить елку, все эти скульптуры изо льда? И все остальное?

Долгин на мгновение остановился, что-то припоминая.

– Доски, как отпадет в них надобность, тут же вернут в столярный цех. Насчет ели точно не знаю, но, по всей видимости, поселковые организовали все это дело вскладчину. Как и все остальное, что есть в городке. Расходы-то копеечные, вряд ли больше тридцати рублей за все. Ледяные фигуры несколько умельцев вырубили – есть тут у нас бывшие плотники, с топорами да скребками настоящие чудеса творят. Снег натаскать да водой залить – и вовсе дело нехитрое. Вот как-то оно само собой все и получилось, буквально за один выходной.

Шуба с шикарным воротником из камчатского бобра мягко легла на плечи главного инспектора компании, и он повернулся к гостям своего командира. Начальника. И самое важное – друга.

– Кхм. Ну что же, приближается обеденное время, поэтому, я думаю, нам стоит вернуться в коттедж. О, нас уже и экипаж ждет!

Когда фаэтон уже отъезжал от клуба, зять помещицы Лыковой в каком-то непонятном то ли одобрении, а может, даже и в восхищении оглядел еще раз снежный городок. Покрутил головой и совершенно непонятно заметил:

– Талант!

Тихий перестук колес и плавное покачивание вагона настраивали на столь сонный лад, что большую часть пути служащие отдела экспедирования Русской оружейной компании работали лежа. А иногда и вовсе не вылезали из своих невероятно теплых и удобных спальных мешков из овчины – ну разве что по тем самым надобностям, которые хочешь не хочешь, а отправлять приходится.

Ту-дум – ту-дум, ту-дум – ту-дум…

Конкретно Игнат с Демидом сладко продремали весь предыдущий день, затем большую часть ночи и останавливаться на этом не собирались – отсыпаться впрок они умели и любили. Как, впрочем, и отъедаться, но это у них было впереди. Вот приедут на пограничный пропускной пункт, сдадут вагон (вернее, груз в нем) представителям господина Грейна – а на обратном пути можно немного и расслабиться, побаловать себя разносолами.

– Эх!

Паузы между стуком колес удлинились, покачивание вагона стало более плавным, и Демид, по этим нехитрым признакам определивший скорое приближение очередной остановки, решил избавиться от излишков жидкости. С тем чтобы на самой станции выкинуть почти полнехонькое поганое ведро – в холодном товарном вагоне его содержимое довольно быстро замерзало-каменело, почти намертво прилипая к оцинкованным стенкам. Подумав о том, как кто-нибудь из железнодорожников наверняка соблазнится новеньким, блестящим на свету ведром и обязательно постарается пристроить его у себя в хозяйстве, он ехидно заухмылялся – теперь-то он полностью понимал слова командира о «безотходном производстве». А представив себе выражение глаз очередного рачительного хозяина, понявшего, чем именно полным-полно вожделенное ведерко, оправляющийся экспедитор не удержался и сдавленно хрюкнул, стараясь сдержать смех. Закончив свое мокрое дело, мужчина с наслаждением потянулся, разминая изрядно онемевшее от долгой неподвижности тело – и от резкого толчка едва не упал на напарника. Шепотом обматерив косорукого машиниста, не умеющего толком затормозить состав, Демид стал осторожно рыться в экспедиционном ранце, пытаясь на ощупь выудить из него спиртовую горелку. А также завернутый в промасленную бумагу хлеб, банку с рационом и банку с какой-нибудь зеленью – пойдет как приправа к каше.

– Ты чего? А, эт правильно, эт мы завсегда…

Зевая так, что слышался тихий хруст в челюсти, Игнат поспешил воспроизвести почти все действия товарища: облегчился, потянулся, споткнулся о свой же спальник (свободного пространства было до ужаса мало) и в полный голос упомянул нечистого. Щелкнул зажигалкой, в данный конкретный момент выполняющей роль небольшого фонарика, и, опять позевывая, осведомился немудреным меню их раннего завтрака:

– У тебя что?

– Говядина, с горохом.

– Не, надоела!

Пару минут поковырявшись в рюкзаке, второй экспедитор с победным возгласом вытянул свинину с гречкой:

– Последняя!

– Угу-м, остальные ты уже сожрал.

Приняв по пятьдесят грамм прямо из бачка горелки, сугубо для аппетита (такие «утечки» топлива были вполне плановыми и осуществлялись с дозволения начальства), напарники поставили банки с кашей на язычки полупрозрачного спиртового пламени, горевшего на диво ровно (несмотря на наличие довольно сильных сквозняков), и принялись терпеливо ждать. В преддверии станции состав плавно замедлял свой ход, и хотя машинисту наверняка время от времени икалось (поминали его хоть и редко, да зато с большой выдумкой), но рывков и толчков все же больше не было. Прибытие же в Ландварово и соответственно полная остановка с удивительной точностью совпали с началом обстоятельного приема пищи двумя проголодавшимися мужчинами. Ложки размеренно скребли по стенкам банок, на горелке начинал исходить парком небольшой котелок (горячий чай в раннее морозное утро – это просто здорово!), а на душе царили мир и полное довольство жизнью. Которая явно удалась: в семье достаток и все живы-здоровы, начальство ценит, работа нравится. Что еще надо понимающему человеку? Заморив червячка (если судить по количеству съеденного, это был настоящий исполин), Игнат и Демид убрали все по своим местам и совсем было примерились немного подымить папиросками, но…