Джефри уставился на тролля, но его разум сосредоточился на мыслях Корделии.

Корделия воображала птиц — множество птиц. Ласточки, малиновки, синички, вороны — сотни птиц. Магнус выбрал из отряда пернатых ласточек, вообразив целую ораву так явственно, как только мог. Джефри думал о малиновках, о стае малиновок, которая кружит в воздухе, собираясь на юг.

Тролль злобно завывал, вырываясь из паутины. Он прилагал все больше усилий, но все — впустую. Сквозь дыры, прорванные в невидимом коконе, начали выпадать частички его тела, сразу начинавшие жить своей самостоятельной жизнью, расползаясь в разные стороны.

— Пак-то был прав! — крикнул Джефри. — Тролль сделан из ведьмина мха!

И он удвоил силы, яростно глядя на чудовище.

Из опадающего сморщившегося кокона вылетали птицы — ласточки, малиновки, синицы... В воздух, с шумом хлопая крыльями, с громкими криками, заглушавшими тающий визг тролля, вздымались огромные вороны, а содрогающаяся масса делалась все меньше и меньше.

Наконец тролль растаял до таких размеров, что вывалился в прорванную им же самим дыру в паутине и, спотыкаясь, вбежал в грот — тролль ростом не больше фута, жалобно мяукавший, как нашкодивший котенок.

— Ой, бедненький! — Корделия тут же позабыла о синицах. Она присела, протянув к троллю руки. Пак дернул ее за подол:

— Назад, девчонка! Он может быть крошечным, но это все еще кровожадное и злобное чудище! Только протяни ему руку — и он вопьется в нее острыми зубками!

— Думай, братец! — повторил свой приказ Магнус, и Джефри охотно повиновался. Побледневшая Корделия со страхом смотрела, как тролль тает, тает, как восковая кукла, которую забыли у огня. Голова, волосы, тело расплывались, сливаясь в розоватую массу, которая все еще ползла к ним, распадаясь на кусочки. Потом и они потемнели, на их поверхности зашевелились бугры, кусочки сжались, приобретая законченную форму — и в ночное небо с хриплым криком взлетел ворон. Следом, пискнув, выпорхнула ласточка.

В опустевшем гроте наступила тишина.

Корделия огромными печальными глазами смотрела на пустое место.

— Не казни себя, сестрица, — похлопал ее по плечу Джефри. — Он бы с удовольствием тебя слопал, если бы предоставилась возможность.

— Это было лишь чучело, — заметил Пак, — без души, без разума — сплошная слепая ненависть. Он пришел из старых бабушкиных сказок и рассеялся, как кошмарный сон.

— Словно его совсем и не было, — пролепетала Корделия.

— Ты что? — возмутился Джефри. Магнус кивнул, без тени улыбки.

— Он бы разорвал тебя на куски, сестричка, острыми клыками, и слопал бы по-настоящему. На это его хватило бы.

Было еще темно, когда Келли разбудил их, негромко приговаривая:

— Просыпайтесь, милые детки. В лесу темно, но солнышко уже поднимается, нам пора двигаться в путь, просыпайтесь!

Дети с охами и вздохами потягивались.

— Мы так поздно легли прошлой ночью, Келли! — взмолился Грегори.

— И мы так устали! — поддержал его Джефри.

— Устали! Я-то думал, что ты не устаешь от доброй драки!

— Так-то оно та-аааак, — мальчик широко зевнул, — а я все равно устал.

— А почему ты Пака не будишь, — проворчал Магнус.

— Пак встал задолго до рассвета и ушел вперед, чтобы проверить путь. Он не хочет, чтобы вы снова влипли в какую-нибудь историю! Давайте поднимайтесь!

— Я посплю еще немножко, — пробормотала Корделия, зарывшись лицом в скатанную одежду, служившую подушкой.

Тут ей в щеку ткнулся влажный бархатный нос, она подняла глаза и увидела стоявшего над ней единорога с серебряной гривой. С радостным воплем девочка подскочила и бросилась ему на шею.

Мальчики просыпались не так бодро, но без устали понукавшему Келли удалось даже убедить их умыться. Поплескав на рожицы холодной водичкой и подкрепившись пригоршней ягод, они почувствовали себя готовыми идти дальше.

И вот они вышли из леса и стали пересекать пастбище. Влажный утренний воздух и восходящее солнце быстро подняли настроение, так что они даже запели, шагая вперед по протоптанной скотом тропинке. Сзади трусил довольный Фесс, наконец нашедший их после истории с троллем. Джефри так разошелся, что перелетал через каждую попадавшуюся изгородь.

Взлетев над третьей по счету, он неожиданно замолк и припал к земле, прошипев:

— Тихо! Впереди четверо грабителей, если меня не подвели глаза и знание арифметики!

Грегори порскнул было вверх, чтобы тоже посмотреть, но Магнус поймал его за ноги и потянул назад.

— Не высовывайся! Если впереди злодеи, то малыши должны сидеть тише воды ниже травы!

Они молча поползли вперед, прячась за кустами на краю поля и время от времени осторожно выглядывая.

Перед ними расстилалась пыльная дорога. Направо она пересекалась с такой же пыльной дорогой, и на перекрестке стоял огромный каменный крест. А по дороге шагали четверо здоровяков, бранясь и хохоча.

— Нет, ну как он бросился бежать-то, а?

— Соображает! Небось мы бы его-то да на корм воронью!

— Не-не-не! Мы бы его похоронили — не хуже, чем поп из деревни!

— Точно, уж за похороны-то он заплатил! — загоготал самый высокий, встряхнув кожаным кошелем размером с собственную голову.

— Да-да, — проворчал низенький, но зато самый широкоплечий. — Только плату мы еще не поделили, и если я не получу свою долю, Борр, так хоронить будем не его, а тебя!

Разбойник по имени Борр сердито сверкнул глазами, но скрыл гнев за деланной улыбкой.

— Ну-ну! Когда это я шельмовал с друзьями, Морлан?

— А как я отвернусь, так ты сразу и шельмуешь, — проворчал Морлан.

Борр снова злобно покосился на него, не переставая скалиться.

— Да ты что, дружище! Как я могу? Нам просто надо убраться подальше от перекрестка, а не то этот жирный купчина позовет Рифа!

— Рассказывай, — буркнул другой, — мы уже и так далеко ушли.

— Вот-вот, — Морлан ткнул пальцем в крест. — Вон, уже крест у Арлсби показался. Мы две мили отмахали. Этого что, мало?

— В самый раз, — согласился Борр. — А вот и жертвенный камень перед крестом! Остальные могут оставлять здесь снедь для эльфов, а по-моему, это отличный стол! На нем все и пересчитаем! За мной, товарищи!

И четверка запылила к кресту.

«Это грабители!» — подумал Грегори.

«И они только что ограбили толстого купчину», — мысленно согласился Джефри.

«Какой ужас! — возмущенно воскликнули мысли Корделии. — Что дурного сделал им этот несчастный?»

— Спроси лучше, что дурного будет этим бандитам за то, что они его ограбили, — фыркнул Джефри.

Магнус положил ладонь на рукоять кинжала.

Чья-то маленькая ручка железной хваткой стиснула его пальцы.

— Нет! — прошипел Келли. — Купцу не помочь — его уже ограбили!

— Но мы можем вернуть ему деньги, — возразил Магнус.

— Наличные не стоят того, чтобы вы рисковали собой!

— Никакого риска! — не выдержал Джефри.

— Возможно, но учти: если вы влипнете, рядом не будет Пака, чтобы помочь вам!

Джефри заколебался.

Грабители добрались до креста, и Борр развязал кошель. Монеты со звоном высыпались на камень, и четверка облизалась от удовольствия.

— Это тебе, Морлан! — Борр протянул коротышке золотой. — Это тебе, Гран, это тебе, Кролль...

— А это — мне! — проревел чей-то голос, подобный скрежету мельничных жерновов. И из-за каменного креста появился обладатель голоса — по меньшей мере восьми футов ростом, и не менее четырех — в плечах. Руки у него были толщиной с бревно, а ножищи — как колонны. Он размахивал дубинкой размером с Магнуса и, наверное, еще тяжелее. Черные лохмы неровной челкой падали на лоб, лицо походило на валун с крошечными глазками. Он ухмыльнулся, обнажив пожелтевшие, гнилые зубы.

— Это еще что? — прогремел он. — На колени, жалкие людишки! Не видите, что ли, перед вами ваш хозяин, Грогат!

Секунду перепуганные грабители с ужасом пялились на великана. Потом бросились врассыпную, все — кроме Морлана, который сгреб монеты в мешок прежде, чем пуститься наутек.