В кабинете воцарилась тишина.

– Вы хотите сказать, князь, что если мы начнем сейчас преследование Гоюна теми средствами, которыми действовали до сих пор, то вызовем остро негативную реакцию во всем мире? – спросил государь после непродолжительной паузы.

– Да пусть хоть все разом завопят, – криво усмехнулся Нессельроде. – Нам-то что? Мы сильнее их всех вместе взятых, не так ли, Аркадий Иванович?

– Так-то оно так, – недовольно хмыкнул Вольский. – Но вот только торговой войны нам сейчас не хватало. Вы забыли, что у нас зерновой кризис и проблемы с перевозкой экспортируемых товаров по морю?

– Минутку, господа, – государь поднял вверх руку. – Прежде чем перейти ко второму вопросу, давайте покончим с первым. Вы считаете, князь, что нам не следует искать Гоюна?

– Нет, искать его можно и нужно, – ответил я. – Но только полицейскими мерами и на основе сотрудничества с властями независимых стран. Я считаю, что возможность военных операций против «Небесного предела» может оказаться очередной ловушкой Гоюна.

– А смысл? – прозвучал голос императора.

– Ослабить Россию и сколотить антирусскую коалицию на международной арене. Это позволит ему занять почетное место среди наших врагов.

– То есть вы полагаете, что история с вашим похищением придумана лишь для того, чтобы спровоцировать нас на военные операции? – спросил Шебаршин.

– Нет, конечно, – ответил я. – Просто вилка – это один из его любимых приемов в шахматах. Он всегда ставит противника в условия, когда при любом развитии событий тот несет потери. Если бы Россия не отреагировала, он бы спокойно сколачивал антирусскую коалицию. Среагировала. Получите международный кризис.

– Положим, – поморщился Шебаршин. – Но мне то тогда не понятен смысл вашего похищения. Простите, князь, но при всем уважении к вам лично...

– Оставим это, – сказал император. – Давайте лучше обсудим последствия возможного международного кризиса с учетом намечающегося кризиса в экономике.

– А будет этот международный кризис? – выпятил губу Нессельроде. – Кто позволит себе бросить вызов Российской империи?

Двери кабинета распахнулись, и в него ворвался князь Васильчиков.

– Здравия желаю, ваше величество, – выпалил он. – Приношу свои извинения, господа, но у меня экстренное известие. Поднебесная отзывает своего посла. Мне вручили совершенно невозможную, я бы сказал хамскую ноту протеста, по поводу нашей операции в южном Китае. От нас требуют извинений и невиданной компенсации в десять миллиардов рублей. В противном случае Поднебесная грозит блокадой Порт-Артура.

– Что?! – вскричал Нессельроде. – Да мы через две недели весь Пекин танками перепашем!

– Куда они свой текстиль денут, если мы границы Евразийского союза закроем? – фыркнул Вольский.

– Да уж, много им в этом конфликте не светит, – процедил Шебаршин.

Государь посмотрел на меня, и я еле заметно покачал головой.

– Спокойствие, господа, – прогудел император. – Давайте спокойно обсудим ситуацию. Объявляю перерыв на час. Князь Васильчиков, останьтесь. Вас, господа, прошу обождать.

Мы встали и поклонились.

– Пойдемте, Аркадий Иванович, посмотрим биржевые котировки за последние месяцы, – подошел я к Вольскому, как только мы оказались за дверью. – Был бы признателен вам, если бы вы согласились прокомментировать их.

– В такой момент интересоваться котировками? – изумленно воззрился на меня промышленник.

– Именно в такой момент, – ответил я.