– Тогда давайте обопремся на эту теорию, – подал голос Васильчиков. – В конце концов, все государства Германского союза, еще не являющиеся членами ЕАС, уже как минимум года три назад подали заявки на вступление туда. В очереди стоят также Франция, Испания и Италия. Английский парламент еще год назад обсуждал перспективы присоединения. Их останавливают только наши жесткие требования по стабильности валюты. Так давайте снизим требования и примем их всех в ускоренном порядке. Это не позволит Китаю науськать их на нас.

– Нет уж, спасибо! – воскликнул Вольский. – Мы только что говорили об инфляции рубля, а вы хотите к нему еще и слабый фунт пристегнуть. Я уж не заикаюсь о вечно больном франке. Или вы забыли, что в рамках ЕАС существует жесткая привязка валют всех стран-участниц к рублю? Если мы снимем наши требования, то будем вынуждены покрывать их торговый дефицит или девальвировать рубль. Этак он в подобие американского доллара превратится – ну и будут у нас еще одни США вместо России.

– А почему бы нам вместо этого не финансировать свой внутренний рынок? – спросил вдруг Шебаршин. – Предположим, мы снимаем требования по стабильности валюты и принимаем все западноевропейские страны в ЕАС. При этом, как и сейчас, самыми надежными валютами союза останутся российский рубль и чешская крона, следовательно, только эти две валюты по-прежнему смогут оставаться резервными. Чехия – маленькая страна, живущая за счет банков и транзита капиталов. Она просто не сможет выпустить в оборот необходимый объем денег. Остается рубль. Мы окажем Франции, Британии и другим западным странам масштабную финансовую помощь в развитии производств.

– А где они будут сбывать свою продукцию? – подался вперед Вольский. – Их рынок не слишком платежеспособен.

– Прежде всего у нас, в России.

– В обмен на что? – не унимался председатель союза промышленников. – Сырьем мы торговый баланс не выровняем, а высокотехнологичные товары они сами будут производить.

– Будем печатать рубли, – мило улыбнулся Шебаршин. – А Запад сделает их основой своих запасов. Я имею в виду не только запасы центральных банков, но и накопления частных лиц. Какой здравомыслящий парижанин хранит свои сбережения во франках? Сейчас они скупают золото, а будут запасаться более ликвидными рублями. Представляете, какая емкость для избыточной денежной массы? Тем более, что благодаря нам у них начнется промышленный подъем, и вот это уж точно отвратит их от участия во всяких антироссийских союзах. Ну а мы в обмен на эту, пардон, резаную цветную бумагу с водяными знаками получим товары, а вместе с ними и повышение уровня жизни в империи. Все очень просто: нет рублей – нет инфляции. Я уже подавал подобный проект на высочайшее имя три года назад. Может быть, если бы он тогда нашел поддержку, мы бы не столкнулись сейчас с теми проблемами, которые обсуждаем.

– А что, вполне разумный ход! – воскликнул Нессельроде.

– Полная чепуха, – Вольский явно волновался, – путь в никуда. В этом случае свою промышленность мы будем вынуждены ориентировать на внутренний рынок. Погубим экспорт. А идея вывоза рублей – это вообще бомба замедленного действия. Сколько мы так просуществуем? Десять лет? Двадцать? Да не имеет значения. Когда за границей скопится критическая масса рублей, любое колебание рынка приведет к тому, что они хлынут из европейских сейфов обратно в империю. Вот это будет уже настоящий кризис, нынешний раем покажется.

– Совершенно справедливо, – поддержал я Вольского. – Кроме того, сейчас уже одним приемом в ЕАС мы не отделаемся. В игру вступил Китай, и нам, чтобы умаслить Европу, теперь необходимы доводы, подкрепленные большими уступками и солидной финансовой помощью.

– А может, стоит разобраться с этим игроком как встарь, пушками? – хищно оскалился Нессельроде. – Там, глядишь, и остальные посговорчивее будут.

– Любая сложная проблема имеет простое, доступное для понимания обывателя неправильное решение, – заметил я. – Вы сейчас предложили именно такое, генерал.

– Но, позвольте! – кажется Нессельроде решил реабилитироваться за свой конфуз в начале совещания. – Поднебесная за последние дни совершила столько недружественных актов по отношению к нам, что этого вполне достаточно для начала активных военных действий. Не правда ли, князь? – повернулся он к Васильчикову.

– В общем, да, – как-то неохотно согласился министр иностранных дел. – Дело дошло уже до задержания нашего судна.

– Задержания судна?! – я не верил своим ушам.

– Да, князь. Рыболовецкий траулер «Помор» был задержан в нейтральных водах, в Желтом море несколько часов назад. Сейчас его конвоируют в Циндао. Я как раз рассказывал об этом перед вашим приходом.

– Согласитесь, такой наглости по отношению к нашим кораблям не позволял себе никто со времен Второй мировой войны, – добавил Шебаршин.

– Линкор «Адмирал Колчак» в сопровождении двух крейсеров уже взял курс на Циндао, – многозначительно изрек Нессельроде.

– Что послужило причиной ареста? – спросил я.

– Китайцы утверждают, что начали преследование в своих территориальных водах. Наш траулер якобы вел там незаконный лов, – сообщил Васильчиков.

– Якобы или вел? – уточнил я. Васильчиков замялся.

– Вообще-то, наши промысловые корабли нередко заходят к китайские территориальные воды, преследуя косяки рыбы. Возможно, так случилось и на этот раз. Но китайцы впервые осмелились задержать наше судно.

– В нейтральных водах! – воскликнул Нессельроде.

– Насчет нейтральных вод надо еще доказать, – смутился Васильчиков. – Это наш капитан сообщил, что успел выйти в нейтральные воды. Пограничная служба Поднебесной утверждает, что задержала судно на границе.

– Давайте уточним кое-что, – предложил я. – Наши рыболовецкие суда несколько последних десятилетий систематически браконьерствуют в территориальных водах Поднебесной империи, Норвегии, Турции и других стран. Однако впервые обиженная сторона не захотела, пардон, утереться, не ограничилась нотой протеста, а задержала нарушителя. Российская империя сочла это настолько недружественным актом, что решила направить в зону конфликта свои боевые корабли. Вам не кажется, господа, что именно наша реакция в данном случае выглядит несколько неадекватно?