– Мы хотим Руди! – закричала Эви. Глаза Мэйбел расширились от ужаса, но Тета довольно ухмыльнулась, и Эви поняла, что своими бунтарскими замашками попала в точку. Мужчина четырьмя рядами ниже шикнул на нее.

– Лучше работу найди, Дедушка Время, – пробурчала она, и девушки сдавленно захихикали.

На экране между тем мужчина с внешностью кинозвезды обходил фабрику и пожимал руки рабочим. На экране появилась новая надпись: «Американский бизнесмен и изобретатель Джейк Марлоу устанавливает новый рекорд производства».

– Этот Джейк Марлоу настоящий сердцеед, – с одобрением промурлыкала Эви.

– Моим родителям он не нравится, – шепнула Мэйбел.

– Твои родители не любят никого из тех, кто богат.

– Они сказали, что Марлоу не разрешает своим рабочим вступать в профсоюзы.

– Это же его компания. Почему он не может управлять ею, как считает нужным?

Раздраженный мужчина спереди подозвал билетера. Девушки немедленно притихли и приняли невинный вид. Киножурнал наконец закончился, и начался фильм. «“Метро” представляет фильм Рэкса Ингрэма по литературному шедевру Винсенте Бласко Ибаньеса “ЧЕТЫРЕ ВСАДНИКА АПОКАЛИПСИСА”». Они затаили дыхание, полностью захваченные фильмом и игрой Рудольфа Валентино. Эви представляла себе, как она на экране целует кого-нибудь столь же прекрасного, как Валентино, как ее лицо будет выглядеть на обложке журнала «Фотоплей». Она поселится на голливудских холмах в доме в мавританском стиле, где повсюду будут лежать тигровые шкуры. Вот почему Эви так любила смотреть кино: она представляла, что живет совершенно иной, блистательной жизнью. Но затем в фильме появились военные сцены. Эви обескураженно смотрела на солдат в окопах, молодых парней, по-пластунски ползущих в грязи на поле боя, погибающих от взрывов. У нее закружилась голова, она вспомнила Джеймса и свои страшные сны. Почему они не оставляют ее в покое? Когда все это прекратится? Почему Джеймс не хотел с ней разговаривать? Она готова была пожертвовать чем угодно, лишь бы снова услышать его голос.

В конце фильма все сидели с мокрыми от слез лицами: Мэйбел с Тетой оплакивали погибшего киногероя, Эви – своего брата.

– Таких актеров, как Руди, больше не будет, – сморкаясь, прохлюпала Мэйбел.

– Верно сказано, сестрица, – промурлыкала Тета, и они вышли на закатное солнце. Увидев искаженное гневом лицо Эви, Тета остановилась. – Что стряслось, Эвил?

– Сэм Лойд, – прорычала Эви. Она бросилась в сторону скопища людей, наблюдавших за карточной игрой «Монте».

– Кто это? – спросила Мэйбел у Теты.

– Не знаю. Но уверена, что теперь он покойник.

– Следите за дамой червей, ребята. На нее поставим деньги. – Сэм разложил карты на картонной коробке и так быстро перемешал, что глаза не в состоянии были уследить за движением. – А теперь, сэр, да, вы. Не хотите ли попробовать отгадать? Первый раунд – пробный, все бесплатно. Чтобы вы поняли, что я играю честно.

Эви рывком перевернула коробку, рассыпав деньги и карты.

– Узнаешь меня, Казанова?

Сэм на мгновение остолбенел, потом улыбнулся:

– Моя любимая монашка! Как поживает ваша настоятельница, сестрица?

– Не смей меня так называть. Ты украл мои деньги!

– Кто, я? Я что, похож на вора?

– Еще бы!

Толпа с интересом следила за их перепалкой, и Сэм нервно огляделся. Затем сдвинул берет набекрень.

– Куколка, мне очень жаль, что тебя обчистили, но это был не я.

– Если ты не хочешь, чтобы я прямо сейчас позвала копа и сказала, что ты мной воспользовался, отдай мои двадцать долларов.

– Послушай, сестрица, ты не сможешь…

– Вот именно что смогу! Ты знаешь о Музее американского фольклора, суеверий и оккультизма?

– Знаю, и что…

– Ты найдешь меня там. Лучше верни мои двадцать баксов, если не хочешь проблем.

– Или? – поддразнил ее Сэм.

Эви заметила, что Сэм повесил свою куртку на пожарную колонку. Она быстро схватила ее и просунула руки в рукава.

– Верни немедленно! – прорычал он.

– Двадцатка, и она снова будет твоей. Музей. До скорой встречи! – Весело смеясь, Эви убежала.

– Кто это был? – спросила Мэйбел, когда они с Тетой нагнали Эви и все вместе зашли в кафетерий.

– Сэм Лойд. – Эви почти выплюнула ненавистное имя. Она рассказала им о знакомстве на вокзале, о внезапном поцелуе и о краже двадцати долларов.

Тета глотнула кофе, оставив идеально ровный след помады на чашке.

– Он выглядит как человек, способный на более серьезные действия, чем кража двадцати баксов. Если ты понимаешь, о чем я говорю. Будь с ним поаккуратнее, Эви, не своди с него глаз.

– У меня глаз не хватит за каждым таким чучелом следить, – проворчала Эви.

– Поищи в карманах. Может быть, твои деньги там, – предположила Мэйбел.

– Ого, Мэбси! Какая неординарная идея. Так вот в чем заключается прогрессивное образование, которое ты получаешь в колледже Литл-Рэд? – Эви похлопала по многочисленным карманам куртки, но не нашла ничего, кроме мотка бинта, полпачки леденцов и почтовой открытки с карандашным пейзажем: высокие горные пики в окружении густого леса. На оборотной стороне было написано по-русски. Она знала, что может прочитать любую из вещей, чтобы узнать о мерзком проходимце побольше, но он не был достоин ее головной боли. Эви была уверена, что Сэм придет за курткой: уже наступал конец сентября, погода могла испортиться в любой момент.

Когда Эви вернулась в музей, дядя Уилл и Джерихо сидели за столом с неизвестным мужчиной. У него были карие глаза грустного щенка, которого никто не купил детям на Рождество, и нос, сломанный несколько раз и так и не выправившийся. Значок детектива болтался, приколотый к его пиджаку.

– Дядя! Тебя замели? Нужно внести залог?

– Терренс, это моя племянница, Эви О’Нил. Эви, это детектив Маллой.

Теплая улыбка Маллоя составляла разительный контраст с грустными глазами. Он протянул ей руку.

– Я старый друг твоего дяди еще с тех давних времен, когда работал на правительство.

– Ого! Когда это было, дядя? – удивилась Эви.

Уилл не обратил на вопрос никакого внимания.

– Я помню, что предлагал сходить в китайский квартал поужинать, но боюсь, теперь мне придется ненадолго уехать с детективом Маллоем в центр.

– Так все-таки нужно внести какой-то залог, – сказала Эви.

– Нет никакого залога. Полиция обратилась ко мне за помощью. Произошло убийство.

– Убийство! Боже мой. Дайте только переобуться, – восхищенно сказала Эви. – Я на минутку.

– Ты никуда не поедешь, – отрезал Уилл.

Эви, прыгая на одной ноге, поменяла туфли на новые «оксфорды», полуботинки на шнурках.

– Не поехать на настоящее место преступления? Да ни за что!

– Не стоит, мисс. Леди лучше не смотреть на такое, – заметил Маллой.

– Меня не так-то легко напугать. Обещаю, буду жесткой, как Аль Капоне. – Эви уже зашнуровала первый ботинок.

– Ты останешься здесь. – Дядя повернулся к ней спиной.

– Ты же все равно обещал взять нас с Джерихо в китайский квартал. Нет никакого смысла оставаться и ждать тебя здесь.

– Евангелина…

– Обещаю, я не буду безобразничать. Буду сидеть в машине и ждать, пока вы закончите, – заканючила Эви.

Уилл обреченно вздохнул.

– Терренс, ты не против?

– Не против. – Детектив открыл ей дверь. – Только потом не жалуйтесь, если у вас будут ночные кошмары, мисс.

Эви издала жуткий ведьминский хохот.

Пока они выезжали на Пайк-стрит, манхэттенский мост поднимался все выше перед их глазами. Перед кварталом многоквартирных домов стайка мальчишек играла в бейсбол. Они проследили за полицейской машиной цепкими взглядами хитро прищуренных глаз.

– Будущие головорезы, – сказал Маллой, паркуясь в тупике. – Если кто-то из вас, маленькие за… – он быстро покосился на Эви, – маленькие сопляки, хоть пальцем тронет машину, клянусь, вам придется нырять в речку на поиски собственных зубов.