– «Пакеты», – буркнул сталкер.

– А что они…

Договорить продюсер не успел, потому что оператор Игорь до пояса вылез из-под микроавтобуса. Он снимал что-то в небе; Упырь кинулся к нему, но не успел. Совсем небольшой «пакет», прятавшийся где-то рядом, молниеносно спланировал сверху, окутал собой оператора и, свернувшись в плотный кокон наподобие сигары, так же молниеносно метнулся ввысь. Упырь успел увидеть, как Игорь корчится и бьется внутри, безмолвно разевая рот.

Камера осталась валяться на асфальте.

Под фурой они лежали еще с полчаса, потому что рядом могли притаиться еще несколько «пакетов» из мелочи, не торопившейся за основной стаей. Все молчали – некоторые, как и Упырь, успели увидеть захват незадачливого оператора, другим хватало и лежащей одинокой камеры. Наконец не выдержал Бармаглот и осторожно пополз наружу, проворчав:

– Да улетели они уже, молодняк не любит слишком далеко от стаи отрываться…

Никто не торопился последовать за ним. Вылезли, лишь когда Бармаглот обошел несколько раз вокруг фуры и постучал прикладом по ее борту.

Референта вырвало (молодец, подумал Упырь, под фурой не стал блевать вокруг себя и под себя). Толстенький оператор Костя, вытирая слезы, подобрал камеру. Михайловский сделал к нему шаг, явно намереваясь спросить, успел ли погибший снять монстров, но вовремя остановился.

Бледный актер Белов озирался по сторонам.

– Это какая-то местная тварь, да? Мутант? – спросил он.

– «Пакет» это, – ответил Соболь. – И с виду пакет, кусок пленки, как для парника… Летают стаями, увидят что съедобное – вот так схватят, закутают и унесут.

– Съедобное? А что для них съедобное?

– Мне так кажется, люди в первую очередь, – сказал Соболь. – А когда их рядом нету, то господь их ведает.

– А почему никто не стрелял?! Вы почему не стреляли?! – сунулся к Соболю возмущенный референт, утирая рукавом с подбородка блевотину.

– Потому что твой корефан был внутри, чува-ак, – встал перед Эдуардом Аспирин. – И если бы старина Соболь из двух стволов жахнул, корефану так или иначе был бы карачун. А «пакету», кстати, еще неизвестно. Его всего можно изрешетить, и все равно улетит, а бывает, из пестика стрельнут один раз, он и сдохнет…

Воспользовавшись моментом, Михайловский успел-таки переговорить с уцелевшим оператором и вернулся явно вдохновленный. Видимо, покойный Игорь все же успел снять атаку «пакета».

– Как вы полагаете, Оскар Никитович, может быть, все-таки свернем нашу экспедицию? – поинтересовался Упырь.

Особой жалости к первой жертве сталкер не чувствовал. Сам вылез, его предупреждали, теперь винить некого. Да и куда более близких и хороших людей приходилось терять, про Игоря этого он даже не знал ничего… И не вспомнит завтра, если сам живой будет.

– Нет, что вы. Я же говорил, все люди предупреждены, семья Иванова теперь получит компенсацию, очень внушительную…

– У него и семья есть?

– Жена и двое детей… – Продюсер сделал постную мину. Ладно хоть минуту молчания не объявил, подумал Упырь; впрочем, без особой неприязни.

– Тогда идемте дальше. Тем более наглядный урок вами уже получен – ничего не делать, пока вам не разрешат.

– Я понял, Константин. Я все понял, – закивал Михайловский.

«Пакеты» часто возвращаются обратным курсом, потому шли они очень внимательно, отслеживая небо и будучи готовыми сразу прятаться. Поразмыслив, Упырь метров через сто вообще предложил свернуть во дворы или хотя бы на второстепенные улицы. Если идешь, как на параде, всегда найдется кому тебя заприметить.

Брошенный город выглядел печально, хотя попадались совсем неразграбленные магазины, а дома все еще выглядели жилыми. В сравнении с Припятью, например, – курорт, рассадник оптимизма. И аномалий видимых нет, хотя в паре подозрительных мест Упырь тщательно провесил дорогу.

Аспирин на минуту скрылся в разбитой витрине ювелирного и вернулся, с удовольствием разглядывая здоровенный золотой болт на указательном пальце. Упырь укоризненно покачал головой и поймал заинтересованные взгляды, брошенные на магазинчик киношниками. Ну да, набрать полные карманы драгоценностей, не помешают по возвращении…

– На обратном пути заскочим, – на всякий случай пообещал сталкер.

Ложь во спасение, как говорится. А то еще полезут по Аспиринову примеру в очередную лавочку… А так будут думать, что никуда не денется. Своего рода неожиданная премия, ага. Вот только выходить они станут другой дорогой, не любил Упырь из Зоны прежним путем возвращаться, дурная примета. Ювелирные, само собой, и там встретятся, но еще посмотрим, до мародерки ли им будет…

– Идем до пересечения с Рублевским шоссе, – сказал Упырь, сверившись с картой. – А там посмотрим, может, по Рублевскому к Кунцево, а может, краешком. Надо еще железную дорогу перейти.

– И метро, – добавил Соболь. – Там открытая ветка, если не помнишь. На поверхности идет.

– Хреново, что я могу добавить, – развел руками Упырь.

Киношники переглянулись, но вопросов задавать не стали. Однако Белов все же не выдержал и минут через десять пути спросил:

– А что плохого в железной дороге?

– Если эта дорога в Зоне, то все, – коротко и сухо ответил ему Упырь. Белов тут же отвязался, хотя сталкер вполне мог ему объяснить, что любая железная дорога – это, по сути, две железные полосы, уложенные на равном расстоянии друг от друга. А две любые железные полосы вполне тянут на контактную пару. Которая в Зоне, где энергетические причуды сведут с ума любого академика – да и свели не одного, чего греха таить, – превращается порой в смертельную ловушку или непреодолимую преграду. Даже если ты пытаешься ее перейти по токонепроводящему настилу, по мосту, а то и просто перелететь или перепрыгнуть… А в случае с Кунцево вообще нужно ПОД железной дорогой проходить, она там по мосту через Рублевское шоссе проложена. И кто знает, как контактная пара себя в таком случае поведет… ПОД рельсами Упырю еще лазить не приходилось.

Но сюрпризы, начавшиеся с атаки «пакетов» и потери оператора Игоря, продолжились задолго до железной дороги.

Сначала попались две незнакомые аномалии, которые Упырь определил по старинке, болтами. Первая просто схавала три болта на лету, совершенно бесследно. Через другую болт пролетел, стукнулся о бордюр тротуара и рассыпался в порошок. Определять границы аномалий Упырь не стал и попросту провел группу через дворы.

Спустя несколько минут из распахнутой двери магазинчика бытовой химии кто-то выскочил. Нет, выскочил – не тот термин, скорее выкатился. То ли мохнатый, то ли кажущийся таким из-за огромной скорости движения шар размером с половину Аспирина едва не сбил последнего с ног, проскочив в считаных сантиметрах. Аспирин с перепугу завопил и дал короткую очередь вслед уносящемуся в сторону Можайки шару. Зацепил – на асфальте и траве заросшего газона остались быстро испаряющиеся на солнышке золотистые брызги. В иное время Упырь собрал бы их и продал ученой братии для исследований, но не сейчас… Хотя почему бы и нет? Лишние граммы не утянут.

Сталкер сноровисто нашел в специальном кармашке маленький контейнер, веточкой соскреб в него несколько тающих на глазах брызг, тщательно закрыл и спрятал.

– В доле, чува-ак, – предупредил Аспирин. – Этот мяч футбольный, сука, меня чуть не переехал.

– Штаны сухие, уссатый-полосатый? – поддел Аспирина Бармаглот.

– Как лист осенний, – высоким стилем парировал тот.

– Зря стрелял. Он же сам удирал. Только внимание привлекаешь.

– А вдруг он бы развернулся, чува-ак, и пожрал бы всех, как молдаван мамалыгу?

– Какой молдаван? – опешил Бармаглот.

– Был у меня один знакомый молдаван, – таинственно сказал Аспирин.

Но и с «молдаваном», как быстро окрестили незнакомого доселе мутанта, ничего не закончилось, хотя ни сам он, ни его возможные собратья больше не показывались.

Еще на подступах к стадиону «Текстильщик» все начали принюхиваться и морщиться, а потом натянули респираторы, Упырю даже указаний давать не пришлось. Сам он подумал, что неподалеку – продуктовый склад, брошенный рефрижератор с мясом или же просто канализацию прорвало. Тяжелый, липкий запах тухлятины… Потом Упырь понял, чем пахнет, но было уже поздно менять маршрут – они выбрались к стадиону.