Очнулся я как-то сразу. Раз и в полном сознании, как будто свет включили, щёлкнув тумблером. Правда сразу разобраться где я оказался, не смог, слишком много разных звуков навалилось, тут и рёв моторов, и заполошная стрельба стрелка, что висел в люльке явно транспортного самолёта, на борту которого я похоже оказался, лёжа на носилках. Тут фюзеляж самолёта в очередной раз сотрясся и там появились не рассчитанные создателями этой машины лишние отверстия. Стрелок тут же повис, покачиваясь в своей люльке, и на пол быстрыми каплями закапала кровь. Это было хорошо видно благодаря пролому, большому куску, вырванному в борту, с той стороны полыхал один из моторов. Видимо на транспортник, не смотря на то что тот летел ночью, навалились немецкие истребители-ночники и сейчас происходило то что происходило.

В проломе мелькнуло две фигуры, слегка неуклюжие благодаря парашютам, и те нырнули в темноту снаружи. Быстро осмотревшись, я понял, что пора что-то делать, слегка наклонившись на левый борт самолёт явно падал, слегка планируя, а на борту из живых кажется остался я один. Осмотр показал, что рядом лежало четверо, оплывая кровью, по форме и петлицам явно бойцы НКВД. Хм, похоже, когда меня вывели из строя, мои бойцы срочно вернулись на базу. Вызвали Большую Землю, был прислан этот транспортник, а возможно даже не один, и вот при возвращении его подловили. Или с земли навели или старым маршрутом летели где их уже ждали. Что-то было нужно делать, но что. Что меня удивило, боли от ран не было. Я пощупал себя, повязки на груди имелись, причём накрыт я был своим френчем, не немецкой формой, а тем что имел в петлицах майорские шпалы и эмблемы танкиста. Галифе тоже были на месте, вот сапог жаль не имелось, это видимо меня бойцы переодели чтобы передать принимающей стороне в лучшем виде. Другого объяснения не было. Немного удивляло отсутствие в салоне моих парней, только бойцов НКВД, но надеюсь объяснение этому будет. Даже Бабочкина не было, что совсем огорчало.

Потрогав повязку ещё раз, уже нажимая сильнее, всё чувствовал, но боли не было. Если бы наркотой обкололи, думаю до болей бы не дошло, да и чувствительность заметно принижена была, а тут всё нормально было. Быстро сев, голова немного закружилась, отчего я схватился за скамейку, случайно обнаружив под ней сидор, и машинально прихватив его, шатаясь, как-то не сразу ориентация в пространстве восстановилась с этой болтанкой, направился к пилотской кабине, на ходу надев френч и застёгивая на все пуговицы. Пустая кабина, это значит они покинули борт судна. А по кабине я опознал типичный транспортный «Дуглас». А сколько до земли и сколько времени будем падать не понятно. Языки пламени уже врывались салон, и только сильный поток воздуха ещё позволял дышать воздухом, а не гарью, хотя и её хватало. Действовать пришлось быстро, закинув сидор за спину, я схватил одного из бойцов за лямки парашюта, у него вся система была на месте, а снимать времени не было, и с силой перевалив его через пролом, меня обдало жгучим жаром пожара, даже волосы на голове затрещали, и стал падать с ним в ночную мглу, почти сразу дёрнув за кольцо. Я хоть и крепко держался за ремни, один ещё и на кисть левой руки перехлестнул, но не сорвало меня только чудом, хотя уцепился за тело как клещ.

Порадоваться тем что не сорвался, я не успел, ныла кисть руки, чуть не вывернул её, явно растяжение заработал, как пришлось сгруппироваться и перекатом гасить скорость падения. Судя по мягкости и вязкости почвы, сели на какое-то поле, причём недавно вспаханное. Вскочив на ноги, поправив сбившийся сидор, надо же, не потерял, и мельком глянув на зарево на горизонте, самолёт рухнул там одновременно с моим таким внештатным приземлением, и вздохнув, направился к телу погибшего бойца что мне так помог. Тут тоже причина была, у него имелся такой же сидор как у меня, «ППД», ремень с непустой кобурой, ну и по карманам может что найду. А то у меня пустые, я уже проверил. Погасив купол парашюта, лёгкий ветерок надувал его, я быстро снял ременную систему с бойца, освободив от автомата и сидора, ну и ремень с кобурой, подсумком где в чехле находился запасной диск к автомату, фляжка и хороший нож. Хм, вроде по штату они не положены были, но у этого бойца был отличный тесак.

В общем, обыскав тело, складывая все находки, включая документы, в одном место, я вздохнул и включив фонарик, осторожно, в синем свете, чтобы издалека не было видно, стянул с себя френч. Исподней рубахи, как и кальсон, не было, сразу обнажённый торс, замотанный бинтами. Причём окровавленными. Ещё раз на всякий случай потрогав то место где должна была быть рана, с некоторым сомнением достав из ножен нож, я стал срезать повязку. Пришлось отдирать её, приклеилась благодаря крови, но моё предположение полностью подтвердилось. Помнится, Сева говорил, что был ранен, но ранение быстро исчезло, как и шрам, похоже у меня та же ситуация, так как шрам от пулевого ранения на груди, почти у сердца, на глазах исчезал. Вот это поворот нити судьбы. Хотя конечно приятная опция, жаль не многоразовая. В следующий раз она не помогла, когда однофамильца повторно ранило, несколько месяцев в госпитале провалялся. Значит и мне под пули в следующий раз не стоит соваться, проверено опытом, пусть и чужим.

Отбросив повязки, я надел прямо на голое тело френч, фуражки не было, может в салоне осталась, не заметил, и стал осматривать находки. Вообще стоило бы свалить отсюда, я понятия не имею где оказался, это наша территория или ещё оккупированная немцами, но нужно определится что брать с собой, а что прикопать с телом, я решил похоронить бойца. Всё также безымянного несмотря на наличие документов, они пробиты пулей были и запачканы кровью так что не причтёшь данные владельца. Да и сам я в кровавых разводах был, получил их пока висел на теле, когда покинул самолёт. Надо будет потом постирать. В том сидоре что я прихватил, оказались патроны. То-то так тяжело было, в бумажных пачках патроны как к автомату, так и пистолету в кобуре, там «ТТ» был. Это хорошо, что оружие унифицировано под один патрон. Покопавшись в сидоре, обнаружил также шесть «лимонок». Отдельно запалы к ним. Ремень я уже застегнул, согнав складки назад, пистолет и автомат проверил, жаль что к обоим было по запасному магазину и диску. Одному. На долгий бой боец явно не рассчитывал.

Сняв фляжку с ремня, я напился, та и так наполовину пуста была, остаток добил. После перенесённого стресса, очень хотелось. С таким десантированием с борта расстрелянного самолёта, поневоле стресс испытаешь. В общем, ремень на мне, кобура на правом боку, фляжка над левой, чехол с запасным диском к автомату спереди слева, нож тут же на левом боку. Автомат я прислонил к сидору чтобы тот в рыхлой земле не лежал, обдул его слегка и вот так поставил. Потом стал осматривать вещи погибшего бойца, собранные по карманам. Не так и много их было. Про документы я уже говорил, только на комсомольском билете различать смог что его звали Григорием, а так и он был кровью испачкан. Ну а так что я мог найти в его карманах? В галифе кисет с ядрёным самосадом, приятная опция для сбивания со следа собак, сам я не курю, в кисете свёрнутые торбочкой пачка бумаги, разной, от газет до каких-то нарядов, видимо не нужных. Фонарик, которым сейчас пользовался, тоже у него забрал, не полный коробок спичек имелся, часы на руке, редкое удовольствие, а у этого бойца были, командирские. За воротником иголку нашёл с намотанными на неё нитками. Тоже прибрал, и также за отворот воротника убрал. Немного мелочи было и пара банкнот советских денег. В принципе, на этом всё. Я бы от шоколадки не отказался. Голод меня начал мучить сильный, сразу навалился как водицы испил.

Теперь сидор бойца, он был целым в отличии от гимнастёрки хозяина, которую хорошо посекла пулемётная очередь с истребителя. По крайней мере повреждений не нашёл, хотя некоторые пули прошли тело насквозь, счастливо избежав вещмешок. Кровью заметно замарало конечно, но не более. Развязав горловину, я стал рассматривать что там было. И сразу первый приятный подарок, второй запасной диск к автомату, тоже снаряжённый, я по весу определил. Отложив его в сторону наверх второго сидора убрал, чтобы в пыли не валять. Потом втащил свёрток, в материю оказался завёрнутые половина краюхи хлеба и солёное сало, уже изрядно порезанное на куски, но мне хватило, протерев лезвие ножа о свой френч, я быстро настрогал бутерброд и жуя, продолжил осматривать что есть в сидоре, складывая находки на растлённую тряпицу в которую ранее продовольствие было завёрнуто, оно так и лежало там, ещё на три бутерброда хватит по моим прикидкам. Я нашёл ещё две лимонки, почему-то с накрученными запалами и с разведёнными усиками. Обе лимонки я повесил на пояс за предохранительную скобу. Потом нашёл две луковицы, не очень свежие, слегка пожухлые, но одну нарезал и положил на сало, вот теперь бутерброд вкуснее стал. Дальше изучить сидор не успел. Послышался сначала далёкий гул множества моторов потом замелькал свет фар, на которых явно была защита. Оставив всё на месте, я прихватил только бутерброд, доедая его, и автомат, и побежал навстречу грузовикам. Судя по тому как те натужно выли на высокой ноте, шли гружённые. Дорога оказалась неподалёку, метрах в трёхстах. Я залёг рядом с ней и немного с хмурым видом рассматривал как одна за другой прошли мимо грузовики автоколонны в которой было с два десятка машин. Ну хоть определился. Наши территории тут были, так как в колонне находились «Зисы», «полуторки» и ещё пара каракатиц, которых я вот так сходу опознать не смог, но то что это наши, скажу точно.