Если в основе жизни лежит борьба с соперниками, то Паша, прежде всего, боролся сам с собой. Кто-то борется с болезнью, кто-то — с неверием в себя, а Павлуша сражался со своими идеями. Идеи побеждали. Семья с Пашиным, мягко говоря, душевным недомоганием, смирилась и в душу к нему не лезла. Обитал парень в отдельной комнате большого родительского дома, в котором кроме него, обитала ещё куча родственников. Дом был большой и просторный, с кирпичным забором, высокими воротами, густыми деревьями, высаженными по периметру. Дом — одноэтажное, но вместительное сооружение, с навесом, гаражом на одну машину, в котором стояла старенькая «Нива». На участке были и другие постройки: капитальные кирпичные сараи, в подземной части которых семья хранила бочки со своим фирменным вином. В надземной части сараев велись подготовительные работы, связанные с таинством приготовления спиртных напитков. Было ещё одно интересное помещение, где семья осваивала новое для себя дело, а именно, гнать самогон. Эта ветка развития бизнеса обещала хорошую прибыль. Пока весь мир настойчиво стремится к разрушению, семья Ковальских тихо гонит самогон, исходя из правила, что нет судьбы, кроме той, которую сам натворил.
На участке существовали аккуратные асфальтовые дорожки, уводящие вглубь приличного по размерам и разнообразию растений сада, благоухающего ароматами плодовых деревьев и дающего приличную тень.
— Зло торжествует, если добро бездействует, — сам себе сообщил Паша, ставя последнюю точку в техническом задании, которое он завтра с утра уже вручит Рудику. — Мой путь, это не ваш путь, потому я не буду вас учить. Жизнь — это цепочка выборов. От наших решений зависит, сделаем мы наше существование хуже или лучше. Мой путь, истина и жизнь внутри меня, а не в учениях и в законах. Но я, как истинно видящий суть этого мира, приоткрою, вам людишки завесу, скрывающую тонкие грани бытия. Благодарить не надо, я человек скромный.
Закончил писать техзадание Паша уже ночью, так как заработался. Вроде ошибок нигде нет — ещё разок перепроверил свою писанину Паша. Он не боялся ошибок, мудро считая, что бояться ошибок — это уже ошибка. Он только опасался за свои мозги, поэтому и носил специальную кепку с вшитой в неё фольгой и серебряной ложкой. Опасаться, это не трусить. Вот такой случился интересный выверт психики у разных людей. Например, гражданин Кулаков Вадим по кличке Солома свихнулся от страха и теперь ему везде мерещились монстры, убийцы-садисты, Ксюша Собчак, врачи-стоматологи и прочая нечисть. Вся эта весёлая братия хотела от Соломы только одного — лишить его жизни, причём самым изуверским способом. Другое дело было с психикой Павлика Ковальского. Он совершенно ничего не боялся, в принципе, кроме совсем незначительных нюансиков, о которых и говорить-то не хочется. Чувство страха, как таковое, было совершенно незнакомо его мозгу, он только сильно опасался за работоспособность своего разума из-за постоянного воздействия на него особыми лучами и полями со стороны вредных сущностей с иных слоёв реальности. Надо было решительно беречь голову, пока она ещё подает признаки наличия мозга. Пашу очень удручала перспектива свихнуться от этого воздействия лучей и полей и стать, сначала, как все, а потом и вовсе деградировать до состояния глупомордого овоща: ходи тогда по городу и крути дули воробьям. А всяких монстров, привидений, упырей, даже ящериков, Паша решительно не боялся, как ему казалось. Он был бы даже очень рад, случись ему увидеть воочию этих персонажей. Вот поэтому его и осенила мудрая мысль создать аппарат по связи с потусторонней прогрессивной общественностью с целью взаимовыгодного сотрудничества. Такое случается, когда придаёшь чему-то большое значение, то попадаешь от этого в зависимость. Вот Паша и попал в зависимость он некоторых слоёв иной реальности. Дело житейское. Некоторые люди и не такое отжигают. Слаб человек и радостен в своём неведенье. Кто-то справляется с этим изъяном своей природы, кто-то остаётся слабым. Тот, кто не справляется, подбирает себе вариант самооправдания: не я такой — жизнь такая, потихоньку выкристаллизовывающаяся в шаблоны, которые становятся капканами, якорями и паутиной.
У Рудика было с утра хорошее настроение, он пел сам себе под нос весёлую песенку и паял свои электронные штучки. Работа спорилась. Что-то должно было получиться, но если и не получится, то отрицательный результат — тоже результат. Все ошибаются. Вон некоторые горе-учёные доказывают, что наша Вселенная возникла в результате, прости господи, Большого Взрыва. Причём уверяют, что чуть ли не сами были свидетелями этого самого Взрыва: это случилось на самом деле, правда-правда. Вот только, спрашивать у них, а что было до вашего Взрыва, крайне неприлично — это, как в душу им плюнуть. Что ж, когда-то люди в Трёх Китов верили, и в Плоскую Землю. Такие горе-учёные не понимают, что не существует классификации мира, которая была бы всеохватывающей и без проблем. Причина весьма проста: мы не знаем, что такое мир. В физике должны работать люди, обладающие не огромным интеллектом, а обладающие огромной интуицией и любознательностью. Только такие люди могут выдвинуть новые идеи и новые концепции, причём впереди должны идти именно концепции, а не математика, ибо математика способна построить любую модель, даже дикую. Радуйся потом, глядя на такую модель. Теоретик не должен верить в логику. Он должен верить в аналогии, рабочие гипотезы, концептуальный анализ, в полёт мысли. Чистая логика сама по себе не создаёт ничего нового, только интуиция и любознательность способны выдвинуть новые концепции.
Увы — грустно подумал Рудик — нам дано прожить скучную серую жизнь. И ничего не поделаешь. Такова жизнь. Может завести себе манию, как у Павлика Ковальского? А что, смастерить себе шапочку с серебряной ложкой и ходить так по городу. Увы, кроме как в оригиналы никуда больше не попадёшь. Печально. Может изобрести что-то эпохальное? Не. Ещё хуже: при жизни автора не поймут-с, а после смерти автору изобретения будет уже всё равно.
Паша Ковальский и его единственный друг Рудик Широков ошибались оба. Над их судьбой уже зловещей тенью навис взор всесильного иномирного ИИ, который отслеживал каждый их шаг, так как оба эти фрукта, по холодному мнению ИИ, должны были вскоре стать его инструментами в мире местных гуманоидов, чтоб их всех скопом забрала бездна. ИИ наблюдал над реками возможностей и вычислял численные значения вероятностей событий, вникая в возможные местные траектории реальности, к которым его подталкивал резидент. Его интересовали чрезвычайно маловероятные реальности, настолько оторванные от естественного хода событий, что их мог только отследить мощный ИИ, да и то с привлечением ресурсов космической группировки. Резидент считал, что действуя таким необычным образом, он создаст новые непредвиденные струи реальности. Такое у него было видение будущего. Конечно, это не значило, что даже ИИ мог всё предсказать.
Святая Книга гласит: «Во всех делах твоих помни о конце твоем, и вовек не согрешишь». Паша знал о таком выражении, как «Memento mori», но его психика была устроена так, что понятие смерти для него как бы ни существовало. У Паши было своё собственное и непоколебимое мнение об этом печальном деле, как смерть, поэтому и страха по этому поводу у него не было совершенно. Ведь чего, спрашивается, боятся? Ведь мы существуем, как единое целое, как один организм, как одно сознание. Ну, часть этого единого организма отмирает, и что, переживать по этому поводу? Сознание единого организма ведь продолжит своё существование во всём своём многообразии: от мельчайших вирусов до огромных китов. Поэтому не надо париться по поводу, что когда-то сдохнешь. Пашу чуть напрягало другое, а именно, ускорение преобразования материального мира. Это значило, что грядёт новый качественный скачёк и найдётся ли место в новом мире, таким существам, как гуманоидам, склонным к самоуничтожению. Может и не найтись, потому, что мир катится в тар-тарары. Из чего Паша исходил, думая, что происходит ускорение в мире? Он исходил из сравнения объёмов вселенной и составом материи в этом объёме. Ведь миллиарды миллиардов лет тому назад в определённом объёме Вселенной была только энергия и рассеяна материя в виде мельчайших частичек, расположенных на большом расстоянии друг от друга. Фактически существовало только пространство. Потом, уже в течение сотен миллиардов лет происходила конденсация частичек в комки. Тенденция налицо. Ускорение времени качественного преобразования пространства, но со значительным уменьшением объёма образовавшихся комков материи. Следующий качественный скачёк, это образование звёзд. На образование планет потребовалось ещё меньше времени, но их объёмная доля даже по сравнению со звёздами была ничтожной. Ещё меньше времени потребовалось природе, чтобы появилась органика, и опять её объём ничтожен по сравнению с объёмом всей планеты. Из органики появилась думающая материя. Время на это потребовалось не очень много по космическим меркам, а вот объём думающей материи был совсем незначителен. И что дальше? Дальше, скорее всего, появится искусственный интеллект, спрессованный в микрочипы. Вот этот ИИ и пробьёт себе каналы в иную реальность. Какую? Ну, например, создаст себе виртуальный мир или будет проходить сквозь межпространственные барьеры. От таких великих перспектив захватывает дух. Однако, людям в таком будущем навряд ли будет место по нескольким причинам. Во-первых, дальнейшее существование человека из-за его глупости уже поставлено под сомнение. Жаль, конечно, человеков: постепенно превращаются они в однородную послушную биомассу с полным отрицанием идентичности. Этакое существо без рода и племени, без национальности, без культуры, без корней, без памяти и даже без пола. Стирание всех различий. Всё идёт к тому, что человечество само себя уничтожит в борьбе между собой за джинсы, жвачку и лёгкую жизнь. Во-вторых, человек, как носитель разума, очень неудобная форма: слабая, короткоживущая и могущая существовать исключительно в определённых «комнатных» условиях. Даже в космосе без скафандра человек не может существовать. Жалкое и ничтожное существо, мнящее себя созданным по образу и подобию Высшего разума. Ага, размечтались. Именно по образу и подобию и исключительно Высшего разума. Прямо обхохочешься. Поэтому Паша и не боялся смерти: его мозг оперировал грандиозными параметрами, а не суетными движениями человеков.
