Это сложно объяснить, и больше всего подходит аналогия с комиксами, когда речь героя обрамляется облачком. Речь профессора не просто вырисовывалась над ним, она мигала и впитывалась в сознание, как в губку.

Тряхнув головой, я прогнал воспоминание и открыл кран. Вода с шипением полилась в трубу. Мелкие капли брызгали на джинсы, и сквозь ткань я ощущал, как мокреет кожа, а точнее как роговой слой эпидермиса увлажняется.

Липкая тошнота от переизбытка информации скрутила живот, я ощущал все органы.

Чувствовал, как спазмирует кишечник, как в печени булькает желчь, и, прислонив руку ко вздутому животу, постарался успокоиться. Кислород от полости носа скользил по трахее и на вдохе распирал бронхи, а на выдохе диафрагма сжималась… Я скатился по стене и уселся на кафельный пол.

За стенами словно по щелчку включились другие звуки. Я отчётливо слышал, как ругаются соседи этажом выше, как шумит фен в одной из ванных, как пищит микроволновка, как ведущий по телевизору рассказывает новости…

Растерев ладошками уши до жара, я приказал себе успокоиться.

И звуки вдруг исчезли. Тишина стояла гробовая. От непривычки я поводил туда-сюда челюстью.

Выйдя из ванной комнаты, я прошёл на кухню и осторожно через шторку выглянул на улицу.

Алая полоска рассвета неторопливо освещала сонные улицы. Машины в две полосы разъезжались в обе стороны. По тротуарам шли заспанные прохожие. Меня привлекла собака, писающая на столб возле автобусной остановки. Увидев голубя, она дёрнулась, натянув ошейник, и вместе с хозяином побежала за птицей.

Звуков всё не было, я открыл окно. Тишина. Холодом тянуло по полу.

Я сфокусировал всё внимание на лающем псе, и в такт его открывающейся пасти вылетало отчётливое «АФ-АФ-АФ». Я мог стоя на третьем этаже по желанию менять громкость лая, мог подключать звук ветра, играющего с моей шторой, мог включать пронзительный вой проезжающей на красный свет пожарной машины. И все эти «МОГ, МОГ, МОГ» слились в единое понимание новообретённой силы. Над собой и окружающим миром.

Я снова зашторил окна, повернулся в сторону бардака, оставленного на столе, и вдруг понял, что это только начало, и на что способен мозг ещё предстоит выяснить.

Карман завибрировал, и, ещё не отойдя от впечатлений, я накрыл джинсы ладонью. Не сразу, а постепенно с каждым последующим «ДРРРР» вибрация возвращала меня в реальность.

Как только достал телефон и посмотрел на номер входящего звонка, я лишь мысленно задал вопрос «Что мне делать?», как сознание начало проецировать разные варианты ответов. Я вдруг увидел себя со стороны, и мой двойник стал отвечать на вопросы.

«Да? Слушаю. Заболел, извините, подхватил ОРВИ…»

Кадр сменился следующим двойником, и на этот раз ответ в трубку был другой:

«Прошу прощения, беда с родственником…»

И новая смена. Опять же, версии ответов менялись, прыгая от правдоподобных до дерзких и совершенно мне не свойственных. Например, в одной из версий я послал начальника отдела кадров в жопу и бросил телефон на пол.

Я, не смея шелохнуться, просмотрел около 20 озвученных вариантов, и, когда улыбка на лице одной из моих копий расцвела пышным цветом, копия рассеялась, оставив меня наедине с вибрирующим телефоном в руке.

Подношу трубку к уху.

– Да, слушаю.

– Максим, здравствуйте. Что случилось в ночной смене? Почему вы покинули работу раньше времени?

И тут я повторил слово в слово то, что отвечал мой двойник с улыбкой на лице:

– Вам известно, что в лаборатории уже как две недели сбоит вентиляция? – спросил я и, не дав ответить, затараторил дальше. – Пары химикатов скапливаются, что при длительном рабочем дне гарантированно ведёт к мигрени, а дальше кластерная головная боль обостряется, и только вопрос времени, когда я мог потерять сознание и упасть в обморок на рабочем месте.

В трубке повисла тишина. Я улыбнулся.

– Вообще-то я звоню вам по другому поводу. У нас случилось ЧП, и вы…

– Вы меня не слышали? Как же обещанное безопасное рабочее место? Или предусмотренный по договору найма отпуск? Вам известно, что я ни разу не выходил на больничный?

В трубке раздался виноватый кашель, затем шорох и приглушённые голоса. А потом последовал писклявый ответ на две октавы выше:

– Я вам перезвоню.

Гудки.

Я положил телефон в карман и ещё раз прокрутил в голове увиденное. Именно увиденное. Я собственными глазами наблюдал объёмные проекции самого себя и варианты развития событий, а в конце концов остановился на самой подходящей из версий. Только вопрос – подходящей для чего?

Я сел на диван. Кончики пальцев наэлектризовались, в ладонях будто ощущался невидимый шар. Подняв руку перед собой, я разглядывал, как сжимаю и разжимаю пальцы. А что, если я приобрёл суперсилу? Если так, то надо как-то провести эксперимент…

Встав с дивана, я сжал кулак и что было сил ударил стену. Тупая боль скользнула от казанков, пробежав по руке и вклиниваясь в нервный центр. Шипя от боли, я тряхнул покрасневшей рукой и зажал её подмышкой.

Навернув два круга по комнате, я вспомнил, как силой мысли мог управлять громкостью лая собаки и сказал себе: «Я не чувствую боли». А потом взглянул на руку. Кожа на пальцах была красная, средний казанок содран. Кровоточил. Но я. Совершенно. Не. Чувствовал. Боли.

Хорошо… с этим разобрались, никаких суперсил.

Я подошёл к шкафчику и с первого раза нашёл в бардаке медикаментов перекись. Пока я обрабатывал рану, телефон завибрировал, но на этот раз единожды. Подняв его, я на главном экране прочитал короткое сообщение с неизвестно номера:

«За тобой выехали. Убирайся из дома»

Кем бы ни был тот, кто решил меня предупредить, он не шутил.

Уловив ухом странный звук, я сфокусировался. За окном завизжали шины. Соскочив с дивана, я прижался к стене и осторожно, придерживая штору, выглянул на улицу.

Два чёрных Шевроле Тахо стояли на бордюре, и с задних сидений выходило по три человека в чёрном. Прохожие опасливо пятились, кто-то вжимался в остановку, другие достали телефоны, третьи просто глазели на сцену, как из боевика, которая вот-вот развернётся перед ними.

С переднего сиденья неторопливо вышел мужчина в строгом костюме и тёмных очках. Оценил обстановку. Дал команду бойцам, направив их в сторону дома, и, засунув руку в карман, медленно прикурил. А затем поднял взгляд в сторону моего окна.

Я выпустил из рук шторку.

Оцепенение сковало мышцы, дыхание участилось. Прогоняя страх, я приказал себе собраться, и туман нерешительности развеялся. Я стал совершенно спокоен. Собран. Всё виделось, как понятный чёткий алгоритм.

Выверенным движением я сунул эмульсию в карман джинсов, на ходу выложил фотографию формулы в облако, закинул телефон в микроволновку и поставил таймер на 3 минуты. Выскользнув в подъезд, я прихватил куртку с бумажником. Снизу уже доносился топот сапог, и я, прижавшись к стене, пошёл вверх.

На четвёртом этаже я два раза постучал в дверь и стал ждать. Через 5 секунд дверь открылась. Сосед с подозрением оглядел меня. Когда шум стал отчётливым, его глаза округлились, лицевые мышцы дрогнули, и он было шагнул назад, прикрывая дверь. Просчитав его действия, я прыжком сократил дистанцию и зажал рукой рот. Вталкивая его вглубь коридора, я ногой прикрыл дверь.

– Спокойно…

Убрав ладонь с багрового от возмущения лица, он дёрнулся и отпихнул меня.

– Какого хрена!?

– Будьте добры, успокойтесь…

– Ты чё, баклан, совсем охуел?

После вопроса соседа время замедлилось, и, наблюдая, как медленно его губы дожёвывают окончания слов, я просканировал его на вероятность нападения.