Потом они увидели плывущие сквозь туман, постоянно изменяющиеся фигуры призраков. Когда духи проплыли сквозь них, они оба почувствовали, как по их спинам пробежала леденящая дрожь. Изабо прижалась к Лахлану, не сдержав крика. Он тяжело приземлился, споткнувшись и упав прямо на нее. Девушка лежала неподвижно, уткнувшись лицом в его шею, потом он стащил с нее свое тяжелое тело, оцарапав ей ноги своими когтями. Из тумана материализовались Красные Стражи, но призрачные воины поплыли им навстречу, поэтому Лахлан успел выхватить из ножен свой палаш. Изабо поднялась на колени, пытаясь отдышаться, а он схватился с ближайшими Красными Стражами.

Изолт кинжалом прокладывала себе дорогу к ним, таща за собой Финн.

— Откуда взялись все эти призраки? — спросила она, не выказывая никаких признаков страха. Ее кинжал потемнел от крови.

— А кто их знает? Единственное, что я могу сказать, это то, что они дерутся за нас, а не против нас, — ответил Лахлан. Он и Изолт сражались спина к спине, предугадывая движения друг друга, как будто были единым целым и одновременно медленно отступали через площадь, пытаясь добраться до сада, но по мере того, как светало все больше и больше, призрачные воины начали меркнуть, и им с большим трудом удавалось отбивать все новые и новые атаки Красных Стражей. Из сада донеслась нерешительная трель первой птицы.

Они услышали какой-то шум — из тумана вылетел великан в выцветшем синем килте, размахивающий своим мечом. За ним подоспело еще около тридцати солдат, и вскоре уже Красные Стражи были вынуждены ретироваться к дворцовым стенам.

— Дункан! — воскликнул Лахлан. — Благодарение Эйя, ты здесь! Я еще не закончил дела во дворце!

Дункан кивнул и приказал своим людям не дать солдатам уйти. Лахлан, тяжело дыша, оперся на свой палаш. Он бросил взгляд на Изабо и грубо спросил:

— Две остальные части Ключа у тебя?

Она настороженно посмотрела на него.

— Они у Латифы.

Он выругался и метнул на нее взгляд, полный неприязни.

— У той старой толстухи? Я ее помню. Они должны были быть у тебя! Почему ты не забрала их?

— Латифа не отдала.

— Тупица! Уже светает. Мы должны были соединить Ключ на переломе силы, ведь так? Разве Мегэн не говорила тебе об этом?

— Мы соединили наши части на закате, в Купальскую Ночь, но я думаю, что любой перелом подойдет.

— Изолт, леаннан, - сказал он, и вся грубость из его голоса мгновенно куда-то исчезла, — ты должна найти Ключ. Это была твоя задача, твоя и Изабо, соединить Ключ, если Мегэн не будет с нами.

— Мегэн уже близко, — воскликнула Изабо. — Она скоро будет здесь!

— Я должен вонзить свой меч в горло этой злой ведьмы, — сказал Лахлан. — Может быть, это вернет мне мой прежний облик! Заодно и посмотрим, красная у нее кровь или черная, как у рыбы!

— Нет, Лахлан! Ты должен пойти с нами. Я боюсь за тебя. Мы должны держаться друг друга, пожалуйста, Лахлан!

— Идите! Соедините Ключ. Встретимся у Пруда Двух Лун. Если я вам понадоблюсь, подуйте в рог, и я приду. Не волнуйтесь за меня — повстанцы услышали эти колокола и уже должны быть у дворцовых ворот. Мы же все и планировали именно так, только в обратном порядке. Пожалуйста, леаннан, отпусти меня. Изабо говорит, что Мегэн уже близко. А у меня есть Лук! — Он воинственно потряс им.

— Лахлан, это чересчур опасно! Подожди...

— Нет, леаннан. Я должен встретиться с этой мерзавкой, иначе она обратит свое проклятое колдовство против нас. Ты не понимаешь, какой силой она обладает!

— Нет, Лахлан...

— Она убила моих братьев! — рявкнул он и нырнул в гущу сражения.

Со всех сторон доносился звон оружия, крики, волчий вой. Глядя на то, как Лахлан мечом расчищает себе дорогу к дворцу, Изабо утешающе взяла сестру за руку. Впервые с тех пор, как они встретились, лицо Изолт отображало ее чувства — тоску, перемешанную с ужасом.

Латифа поспешно шла по коридору, прижав к сердцу маленькую Банри. Бедная малютка Бронвин, подумала она и почувствовала, как девочка заворочалась в ответ. Она больше не плакала, бледно-серебристые глаза были широко раскрыты, маленький кулачок сжат. Старая кухарка вошла в свою комнату и заперла за собой дверь. Сердце у нее гулко бухало, она хрипела и задыхалась. Слишком я старая и толстая для таких потрясений. Она положила малышку на свою кровать и принялась шарить в ящиках комода. Ее пальцы сомкнулись на толстой рыжей косе длиной в ее рост. Старая кухарка не раз думала, что она может пригодиться, эта коса, которую она срезала с головы Изабо. Она уже использовала ее несколько раз — чтобы вызвать девушку на кухню в то первое утро; чтобы велеть ей набрать крестовника, который вызвал необъяснимый недуг стражников, охранявших Гвилима Уродливого, и, чтобы позвать ее, когда в ней была необходимость.

Она чувствовала себя тогда немного виноватой, но девушка лежала в бреду и лихорадке и умерла бы, если бы Латифа не сбила ей температуру. Старая кухарка кое-что знала о травах, но ее вотчиной была стряпня, а не целительство. Единственным способом сбить температуру, который она знала, было остричь невероятно длинные рыжие кудри. Восхищаясь их огненной силой, она спрятала косу, а Изабо сказала, что сожгла ее.

Сцена, разыгравшаяся в спальне Ри, очень встревожила Латифу. Это чувство было сильнее печали о смерти Ри, который всегда был для нее самым любимым из всех четырех прионнса; внезапного появления крылатого призрака, который говорил такие ужасные вещи и казался таким мучительно знакомым; всех ее дурных предчувствий и ударов. Причиной тревога старой кухарки была странность Изабо. Ее голос был совершенно чужим, но, что еще хуже, чужим был и ее запах. Она пахла как человек, который ел мясо — а Латифа знала, что Изабо никогда не пробовала плоти никакого живого существа. Кроме того, она убила стражника с такой легкостью, будто прихлопнула надоедливую муху. Латифа не могла вообразить, чтобы Изабо, которая не могла без слез смотреть, как ягненка ведут на бойню, столь бестрепетно перерезала человеку горло. Все это приводило ее в огромное замешательство, и единственное объяснение, которое она могла этому придумать, — что кто-то надел на себя маску ее воспитанницы. Или Изабо была не той, кем прикидывалась.

Через миг выражение тоски и ужаса исчезло с лица Изолт.

— Что ж, тогда отправимся за двумя другими частями Ключа, — нетерпеливо сказала она. — Ты знаешь, где они? — Небрежным ударом ноги она вышибла дух из Красного Стража, попытавшегося напасть на них сзади.

Изабо закрыла глаза, пытаясь отыскать в спутанном клубке чужих смятенных мыслей Латифу.

— Кажется, она у себя в комнате. Надеюсь, она унесла Бронвин!

— Кто такая Бронвин?

Изабо настороженно взглянула на нее.

— Малышка.

— Ребенок Колдуньи?

— Ребенок Майи и Джаспера, — поправила Изабо. Лахлан угрожал убить обеих! Изабо заботилась о маленькой Банри с самого дня ее рождения, и мысль о ее гибели показалась ей невыносимой. — Нужно найти Мегэн! — воскликнула она. Когда Изолт начала возражать, она сказала: — Мегэн защитит Лахлана — она не даст ему сделать какую-нибудь глупость.

Ее сестра взволнованно кивнула.

— Это верно. Она защитит его.

Теперь Изабо попыталась мысленно отыскать свою опекуншу, и в скором времени девушка радостно воскликнула:

— Она близко, она очень близко! Давайте найдем ее и расскажем, что происходит, а потом будем искать Латифу.

Они обежали площадь по краю и завернули за угол. Финн крепко прижимала к себе эльфийскую кошку. Они попали в самую гущу битвы, где солдаты в красных плащах перемешались с разномастно одетыми повстанцами. Волки дрались вместе с ними, возглавляемые черной волчицей с густым вздыбленным загривком. Она была впереди всех повстанцев, бок о бок с высоким рыжебородым мужчиной в черном килте. В бледном свете солнца туман начал рассеиваться, открыв светлое, точно вылинявшее небо.