— Четыре шиллинга, — объявила я, всучив покупки несколько ошалелому торговцу.

Он вытащил кожаный кошель, поискал нужные денежки и протянул мне четыре монетки. А потом, позвякивая баночками, направился к выходу. У самой двери коммивояжер очнулся, осознал, что где-то его надули, и обиженно, с претензией высказался:

— А как же потравка для крыс?

— Как можно подозревать, будто в моей лавке живут крысы? — развела я руками. — Уже неделю не вижу. Похоже, от перца все разбежались. Приятного аппетита, приходите еще.

Облапошенный коммивояжер, было, хотел возмутиться, даже махнул чемоданчиком, но тут, заставив колокольчик истерично звенеть, в лавку ввалился Этан. Он подвинул растерявшегося торговца и едва не прищемил дверью Ирвина, тащившего деревянную люльку с инструментами. Встретившись взглядом с хмурым плотником, отчего-то находившимся в дрянном настроении, посредник алхимика тут же улизнул на улицу.

— Клиент? — изогнул брови Этан.

— Коммивояжер.

— Он купил перец?

— Больше продавать здесь нечего, — пожала я плечами. — Разве что коня.

— Продала перец торговцу?! — уточнил плотник.

— Ну, нормальные люди ко мне почему-то заглядывать не хотят. И матросам тоже продала бы, но они меня взбесили, — уверила я и вышла из-за прилавка, чтобы показать новым жильцам комнату. — Ирвин, инструмент убери в кладовую. Там все равно пока пусто.

Видимо, образ девы-воительницы, не пожалевшей на обидчиков перца, так ярко всплыл в голове у подмастерья, что он немедленно двинулся в сторону кладовой, боясь меня разозлить.

— Как хорошо, что я не был с теми матросами, — донеслось до меня хмурое бормотание.

— Ну, ты же не перепутал мою лавку с домом терпимости, — отозвалась я.

— Да как можно? — охнул Ирвин.

— Вот и не путай дальше, — с ласковой улыбкой напомнила я.

К вечеру в лавке появилась смущенная девушка. Заикаясь и оглядываясь по сторонам, словно боялась общественного порицания за посещение лавки пряностей, она попросила «тот самый перец, который входит в простой рецепт семейного счастья».

Наверное, идея с баночками пряностей действительно оказалась неплоха, или после драки, прогремевшей на весь город, народ из любопытства начал заглядывать в лавку, но впервые я порадовалась, что в Питерборо новости распространялись быстрее осенней простуды. К концу недели хозяйки знали, где именно продавались готовые смеси для простых, сытных и вкусных блюд, и в магазинчик приправ протоптали дорожку покупательницы. Ведь если мама была права, и путь к сердцу мужчины лежал через желудок, то в «Пряной штучке» указывали самый легкий способ, как до него добраться.

До сердца, конечно.

Сквозь витрины я следила за тем, как золотая осень Питерборо превращалась в осень облезлую, глаз уже мало радующую. Ветер безжалостно сдирал листья с кленов, и пешеходные мостовые накрывало бронзовым влажным ковром, на котором по утрам намерзала тоненькая льдистая корочка. Все реже из-за облаков выглядывало солнце, очаг на кухне грелся все жарче.

А потом пошел дождь…

Настоящий, стеной, совершенно непохожий на осенние дождички, что слегка обрызгивали городок в прошлом месяце. Зарядил так, что спать было невозможно. Звонко застучал по окнам, забарабанил по крыше. Я крутилась в кровати, пытаясь задремать хотя бы на часок. Ложилась на правый бок и на левый, устроилась на спине, раскинув руки звездочкой, потом поняла, что замерзла. Решила подкинуть поленьев в камин, но немедленно босой ногой наступила в ледяную лужу и от неожиданной подлости тихо пискнула. Света от камина было еще меньше, чем тепла. Запалив свечу в ночнике, подняла лампу над головой.

Ошибки не было, на полу действительно разлилась приличная лужа!

Пришлось забраться на кровать, чтобы отыскать источник неуместной в доме влаги. Балансируя на мягкой перине, исследовала потолочную балку. По ней сбегала дождевая вода и медленно, тяжело на пол срывались крупные дождевые капли.

С каких пор у меня протекает крыша? В смысле, в моем доме протекает крыша?

— У тебя еще и крыша течет?! — возмущенный вопль Этана пробился через две стены и банную комнату, переделанную из чулана.

— С моей крышей все в порядке! — заорала я в ответ. Наверное, если бы не дождь, то услышали бы соседи по торговой улочке.

— Тогда почему мы спим в луже?!

— Чего ты у меня спрашиваешь, если рядом Ирвин лежал?!

— Я ни при чем! — донесся голос подмастерья. — тут течет с балок.

— Вот! — прогрохотал Этан. — Слышала?

— Ты живешь здесь бесплатно, так что не жалуйся! — огрызнулась я.

В коридоре раздался твердый стук голых пяток по дощатому полу. Видимо, жилец хотел выразить недовольство нерадивой хозяйке в лицо, но вдруг снова взвыл:

— Не дом, а решето!

Соскочив с кровати, как была, в ночной фланелевой рубашке до пят я вылетела из спальни и немедленно наступила в натекшую лужу. Ойкнув, отпрыгнула обратно. Этан, видимо, уже вкусивший прелесть ледяного купания, стоял на одной ноге, точно как цапля, а Ирвин в ночном колпаке держал свечу и оглядывал потемневший потолок. Сверху весело плюхало, словно на втором этаже случилась радостная весенняя капель.

Мы с плотником встретились глазами.

— Подставим ведра? — миролюбиво предложила я.

Задействовано оказалось все, что не протекало и вмещало воду: деревянные шайки, котелки, ведра, а на лестничные ступеньки поставили обеденные миски, потому что, в отличие от посуды, дождь не заканчивался.

Когда дом наполнился перезвоном, а все лужи были собраны, то время перевалило за полночь. Глаза слипались, и мне было наплевать и на дождь, и на протекавшую крышу, лишь бы уснуть. Однако тихонечко улизнуть в спальню мне не дали. Этан схватился за ручку, не позволив закрыть дверь, и со всей серьезностью заявил:

— Спим вместе.

— Ты обалдел?! — подавилась я от возмущения, и весь сон разом сошел.

— У нас на кровати стоит тазик с водой.

— Так спите под кроватью, — потянула я дверь на себя.

— Разве хозяйка не должна обеспечить комфортное проживание своим постояльцам? — настаивал Этан.

— Постояльцы деньги платят, а вы двое — наглые захватчики чужих территорий!

— За ночь в твоей постели бесплатно починю крышу.

Кто бы со стороны услышал, точно решил, будто у нас дом терпимости. Я остановилась и с интересом посмотрела в лицо плотника с пробившейся на подбородке темной щетиной.

— Что скажешь? — изогнул он брови и протянул в дверную щель руку, чтобы заключить очередное соглашение.

Что ж, можно и потолкаться одну ночь. Крыша важнее.

— Я с краю! — заявила я, принимая рукопожатие. — Ненавижу спать у стены.

— Не хочу показаться назойливым, — прозвучал виноватый голос Ирвина, — но куда вы положите меня?

Подмастерье разместили посередке. Втроем на одной кровати нам явно было тесновато. Я только ждала удачного момента, чтобы отправить Ирвина спать на коврик перед камином, но он как почувствовал неладное и притворился мертвым. Лежал на спине и не шевелился.

Едва лампа потухла, между нами с Этаном началась яростная борьба за «место под солнцем». На стороне плотника оказалось преимущество — он мог упереться в холодную стену коленкой и подвинуть нас с безответным Ирвином на самый край. Собственно, что подлец и проделал, едва не уронив меня носом в пол. В долгу я не осталась и наигранно-сонным вздохом дернула одеяло, завернувшись в него, как пуховый кокон. Победой мне не дали насладиться. Не успела ойкнуть, как с глухим стуком кувыркнулась под кровать.

— Госпожа Алекса! — испугался Ирвин. — Вы в порядке?

— Лучше не бывает, — процедила я, барахтаясь, чтобы выбраться из проклятущего одеяла.

Кое-как поднялась на ноги, но едва собралась улечься на свой клочок, в темноте прозвучал довольный голос Этана:

— Раз ты все равно встала, то подкинь дровишек в камин, а то холодно очень.

Швырнула на почти прогоревшие каминные угли полено, плюхнулась обратно на перину, заставив соседей не иначе как подпрыгнуть. Мне достался самый краешек одеяла, под который не поместился бы и ребенок. Пришлось потеснить Ирвина, потому что вставать за пледом ужас как не хотелось. Я немедленно оказалась сдвинутой обратно, мол, каждый сверчок знай свой шесток.