— Сейчас? — выпал кусок курицы у Ирвина изо рта.

— Понимаю, время позднее, — согласилась я и глянула на часы (шел час ночи), — но мне надо делать листы, а тебя выгнали из спальни. Пойдешь спать к Стаффи?

— Лучше буду листики перчиком посыпать, — открестился подмастерье от ночевки с мужененавистницей. Видимо, живо представил, чем может закончиться попытка подлечь к ней в кровать.

— Хороший выбор, — улыбнулась я.

На следующий день каждому покупателю Стаффи вручала в подарок завернутый трубочкой, перевязанный лентой листик перечной бумаги. Мы с Ирвином пропустили раздачу образцов, потому что поле бессонной ночи дрыхли, как зимой — сурки.

За окном сгустилась темнота, на торговой улочке зажглись огни, и время подходило к шести вечера. На свидание я надела красное платье с летящей юбкой и туфли на каблуках. Накрасила ресницы тушью и подколола волосы блестящей заколкой. Покрутилась бы еще перед зеркалом, но судя по голосам, доносившимся снизу, появился Фред.

Сразу представилось, какой «теплый» прием окажут кавалеру мои соседи, один из которых по непонятной причине не выносил лично Фреда, вторая — ненавидела всех мужчин в королевстве и за его пределами, а третий был просто Ирвином и всегда принимал сторону коллектива. Выхватив из шкафа пальто, я шустренько выскочила из комнаты и, держась за перила, стала спускаться по лестнице.

Фред при полном параде стоял посреди скромного торгового зала с букетом роз в руках, а Этан в домашних штанах плечом подпирал стену возле лестницы, словно пытался не дать вражескому захватчику проникнуть в святая святых — женскую спальню. Стук высоких каблуков по деревянным ступенькам привлек их внимание. Мужчины оглянулись, и вдруг тишина в лавке стала словно материальной, густой и тяжелой. Оба смотрели на меня так ошарашенно, будто впервые видели. Я очаровательно улыбнулась Фреду:

— Ты вовремя!

— Добрый вечер, Алекса, — хриплым голосом пробормотал тот в ответ.

Этан застыл с вытянутой физиономией и явно не догадывался, что мешал мне пройти.

— Подвинься, — изогнула я брови. Невыносимый сосед точно очнулся после магического гипноза и, нахмурившись, освободил дорогу. Слава Светлому Богу, не пришлось неуклюже перешагивать через ноги и портить впечатления от красивого появления. Стаффи с Ирвином нигде не было видно. Подозреваю, что они специально заперлись в кухне и дождались моего ухода, чтобы, наконец, закрыть лавку и устроить нормальный субботний вечер с «Огненной водой», зажаренной в перечных листах курицей и твердым сыром. Не знаю, был ли приглашен на соседские посиделки Этан.

— Ты выглядишь потрясающе. — Фред вручил мне розы, совершенно ничем не пахнущие, несмотря на то, что бутоны выглядели плотными и свежими. — Давай, я помогу тебе одеться.

— Хорошо, — согласилась я и замялась, не зная, куда деть букет. Не придумала ничего получше и насильно впихнула злобному плотнику: — Подержи.

Фред галантно помог мне надеть пальто, мягко покрыл им плечи. Я застегнула пуговицы и объявила:

— Я готова!

— Притормозите, господа! — призвал Этан, подняв руку.

Мы с удивлением оглянулись. У подножья лестницы на одной длинной ноге стояла рогатая деревянная вешалка, куда мы цепляли потерянные покупателями шарфы и оставленные у прилавка зонты. Небрежно зажав букет под мышкой, сосед схватил с крючка зеленый шарф, мягко говоря, слабо сочетавшийся с красным платьем, и, подойдя, принялся с самым серьезным видом наматывать мне на шею. Шарф был ужасно колючий, от него исходил слабый запах чужих духов.

— Что ты делаешь? — процедила я сквозь зубы, удивляясь, почему от злости не заикаюсь.

— Не хочу, чтобы ты простудилась, дорогая домовладелица, — улыбнулся он и кивнул в сторону Фреда: — Она у нас очень слабенькая.

— Никогда не болела! — Без преувеличений, от нервного тика у меня задергалось нижнее веко.

— Никогда не поздно начать. — Этан попытался нахлобучить мне на голову чужой капор из желтой шерсти.

Еле спасла тщательно уложенные локоны и прошипела, сдирая с шеи шарф:

— Выселю к мелким бесам, а Ирвина себе оставлю!

Пихнула размотанный шарф в руки «обеспокоенного соседа» и повернулась к Фреду, следившему за нашей возней, прямо сказать, несколько озадаченно.

— Пойдем?

Кавалер предложил мне локоть, и мы, наконец, добрались до двери, но даже не успели услышать прощальное треньканье колокольчика, как Этан прикрикнул вслед:

— Смотри не сломай каблуков. Не сверни шеи. И не возвращайся поздно!

Не понимаю, какой демон в него вселился, но от избиения букетом роз соседа спасло только расстояние и, как ни странно, присутствие Фреда. Оставалась надежда, что если кавалер не сбежал сразу после циркового номера взбесившегося соседушки с зеленым шарфом и желтым капором, то вечер не закончится полной катастрофой. Я была наивной и определенно недооценивала коварство жителей «Пряной штучки». Особенно некоторых их представителей.

Питерборо был действительно крошечным. При желании поездка на карете из одного конца в другой занимала не больше получаса, и я практически не пользовалась извозчиками, но туфли на каблуках не способствовали желанию прогуливаться по освещенным тусклыми фонарями улочкам. Мы шли, молча и медленно, сосредоточенно. Похоже, Фред посчитал пешую прогулку по ночному городу некоторым сортом романтики (очень спорным), а я вполне обоснованно боялась подвернуть ногу на щербатой мостовой и закончить вечер у костоправа.

Еще не успели выйти на центральный проспект, а мне уже был ненавистен каждый ярд, пройденный в проклятущих туфлях. Да и ноги в тонких чулках начали заметно подмерзать, а от холода предательски потек нос. Но, держась за локоть красавчика Фреда, шмыгать или, тем паче, сморкаться было не очень-то женственно. Только я решила поинтересоваться, куда же мы плетемся с потрясающим воображение упорством голодных черепах, как ухажер прервал молчание:

— Я сейчас увидел, как ты спускаешься по лестнице, и понял, что напрасно заказал столик в трапезной постоялого двора.

Постоялый двор?! тот самый, который в десяти минутах ходьбы от вокзальной площади? Да на проклятущих каблуках я до него не дойду, вползать буду на карачках и уже думать не о том, как красиво за столом держать бокал, а под какой стол красиво лечь, чтобы бесшумно помереть от усталости. С другой стороны, был и светлый момент. Платье на мне новое, ни разу ненадеванное, как помру, переодевать не придется, сразу в гроб нарядной положат.

— Постоялый двор? — со слабой улыбкой повторила я.

— Я решил, что там вкуснее всего кормят, но сейчас понимаю, что стоило с утра съездить в Вайтберри и заказать столик в ресторации.

— Еще не поздно для хороших дел, — пробормотала я себе под нос, готовая уехать хоть в Вайтберри, хоть в Кингсбург, лишь бы сидеть в экипаже, а не топать в туфлях, вдруг превратившихся в пыточные колодки.

Ума не приложу, почему раньше они казались такими удобными? И дело вовсе не в том, что я отвыкла от высоких каблуков. Наверное, во всем виноват холод, и туфли просто скукожились. Сапожник выглядел приличным человеком, а оказался сволочью. Говорил, мол, кожа особой выделки, ни один мороз не страшен. Он же не подозревал, что кто-нибудь решится проверить, каково осенним вечером цокать по щербатой брусчатке через весь Питерборо в сторону постоялого двора.

Наверное, печать мучительного наслаждения от неспешной прогулки и немногословной беседы на моем лице заставила Фреда изменить маршрут. Мы проигнорировали центральную улицу, пересекающую город насквозь, где обычно совершали вечерние променады парочки, и нырнули в проулок, чтобы срезать путь. Вышли к озаренному магическими огнями, словно новогоднее дерево, особняку.

— «Идеальная хозяйка», — прочитала я витиеватые розовые буквы на белой вывеске над дверью. В огромных окнах, обрамленных изнутри густо-розовыми занавесками, просматривался большой зал с розовыми диванами, на которых сидели несколько дам.