– Егор, как ты думаешь – это мясо можно есть? – приглушенным от волнения голосом спросил Старый.
– Есть-то можно, только оно безвкусное. Нам в армии кенгурятину давали, хранившуюся на складах еще со времен Второй мировой – как будто мокрую бумагу ешь.
– А если на сливочном масле, да со специями? – не унимался тот.
– Я не пойму, ты что, есть хочешь? Так у меня еще тушенка и шпроты имеются…
– Эх, шашлычка бы!
– Вернемся в бар, будет тебе и шашлычок, и яичница, и какава с чаем. Пошли уже дальше, гурман хренов!
Старый протяжно, с сожалением вздохнул, направляясь вслед за напарником, все еще мечтая о шипящих на углях сочных кусочках мяса.
Обследовав кубрики для офицеров и санузел, Егор обнаружил, что ключи кончились, но оставалась закрытой еще одна дверь без надписи. Сбоку висела запыленная стенгазета, в которой пропагандировался здоровый образ жизни, и осуждалась пагубная привычка воинов к курению. Лысенко невольно засмотрелся на творение художника. Посреди листа ватмана красовалась карикатура на солдата по фамилии Дробышев (если судить по подписи к рисунку) с двумя сигаретами во рту и зеленым худым лицом. «Жив ли сейчас этот боец? Времени ведь сколько прошло…»
Ветеран бесцеремонно отодвинул замечтавшегося парня в сторону. Заряд картечи невежливо попросил толстую деревянную преграду открыться. Только они хотели войти, как Старый схватил приятеля за локоть.
– Тихо! Видишь, на столе что-то светится?
Тот и сам уже заметил посредине стола небольшой округлый предмет, который искрился и еле заметно менял интенсивность розового свечения. Как только предмет темнел и становился почти красным, мерцание сгущалось книзу, а когда светлел до бледно-розового – искрилась верхушка.
Старый нащупал выключатель – замигали белые лампы на потолке. Он открыл рот и выпучил глаза:
– Это… Это же… Екарный бабай! Артефакт!
Егор испугался. Таким он напарника еще ни разу не видел.
Наконец Старый пришел в себя и на полусогнутых, еле передвигающихся ногах подошел к столу. В небольшой посудине, приплюснутой и раздувшейся в середине, по-видимому, бывшей когда-то обыкновенной стеклянной вазой для цветов, крутился, как будто кто-то мешал его ложкой, розовый кисель с искорками, которые то садились на дно, то всплывали. Этот завораживающий взор танец сказочных светлячков словно радовался приходу долгожданных зрителей, стараясь как можно дольше приковывать к себе внимание, чтобы те смогли по достоинству оценить их безумную пляску.
Егор заметил, что у онемевшего спутника дрожат руки и горят огнем глаза, в которых отражается танец огней. Усмехнувшись, он оставил напарника заниматься артефактом, а сам обошел кабинет.
Здесь когда-то был штаб или что-то в этом роде. Длинный полированный стол, который обнял Старый, занимал бо?льшую часть комнаты. К нему, образуя букву «Т», лепился собрат поменьше, имевший несколько выдвижных ящиков и дверцу. В углу помещения темнел стальным телом плохо окрашенный бронированный сейф, рядом с которым висела карта России и находилась еще одна дверь, обитая дерматином.
Егор повернул никелированную ручку – безрезультатно.
– Слушай, друг, бахни пару раз сюда! – он постучал пальцем по пятаку замка.
– Егор, это же «чаша времени»! Такой артефакт только один находили – в Туманске, – пропустил мимо ушей просьбу товарища сталкер.
– Забирай его, и давай уже заканчивать здесь! Нужно выбираться, искать пути наверх!
– Подожди, я не знаю, как его брать. Вернее, как его не испортить! Говорят, из первого артефакта вылилось «время» и теперь он ничего не стоит.
Старый был похож на ребенка, которому купили любимую игрушку и не разрешили с ней поиграть. Он то протягивал руки к вазе, то опускал на стол, сжимая кулаки, но притрагиваться к сосуду не решался.
– Ты хочешь сказать, что кисель в стекляшке – это время? – парень скептически усмехнулся.
– Да! Когда оно покидает сосуд, то показывает образы прошлого.
– Это как? – не понял Егор.
– Я сам не знаю – но так рассказывал Гектар!
– Ну, так найди какую-нибудь крышку или пленку с резинкой! – начинал раздражаться Егор, отбирая у напарника дробовик.
Старый сорвался с места и исчез в коридоре. Торопливые шаги эхом разнесло по пустому коридору.
Лысенко снова воспользовался эффективным методом открывания дверей, что позволило ему попасть внутрь закрытой комнаты.
По всей видимости, она являлась жилищем командира или комнатой его отдыха. На облупившихся сереньких обоях темнели квадраты с ржавыми гвоздями – наверное, висели семейные фотографии или снимки с рыбалки и охоты. Мягкая деревянная кровать, тумбочка, шифоньер и вешалка у входа – типичное спартанское жилище офицера.
Егор пнул ногой полированное чудо советской мебельной фабрики – внутри в верхнем ящике что-то загремело. Через секунду в руках у парня оказался ключ без бирки, точно таким он на работе открывал сейф. Решив испытать находку, он направился к железному исполину-хранителю в соседней комнате.
Ключ вошел в щель, но поворачиваться наотрез отказался. Лысенко перевернул его другой стороной. В чреве сейфа заскрежетал запорный механизм. С противным металлическим скрипом дверца открылась, предоставив взору небогатое содержимое.
Нижняя полка «порадовала» пустотой, на верхней лежал один-единственный листок. Это оказалась недописанная автобиография полковника Чащина, видно, ему что-то помешало, и он отложил писанину до лучших времен, а во время эвакуации и вовсе забыл о ней.
Егор разочарованно уставился в темное нутро сейфа. Его взгляд упал на дверцу с кодовым замком, так сказать сейф в сейфе. Четыре колесика с циферками блестели бронзой на небольшом прямоугольнике стального ящичка. Он ввел оставшиеся не использованными коды с инструкции. Результат нулевой. Парень задумался. Раз сейф полковника, значит, код придумывал сам хозяин, и тут бесцеремонного мародера посетила одна довольно банальная мысль. Он заглянул в автобиографию Чащина В. И. и набрал цифры даты его рождения. Дверца услужливо распахнулась. Довольный своей сообразительностью Егор вытащил на свет пухлую папку, в которой лежали карты, схемы и приказ с гербовой печатью.
Внимательно прочитав содержимое секретного документа, Лысенко узнал, что полковнику Чащину предписывалось организовать консервацию и эвакуацию всех подземных объектов вблизи АЭС в связи с аварией одного из энергоблоков. Документацию надлежало отправить на вертолете, с сопровождающим которого должен был встретить в Питере на военном аэродроме майор КГБ Зубов. Бумаги следовало сдать лично в руки, под роспись.
Листок плавно спланировал на пол. На командирский стол легли карта местности с обозначенными на ней секретными объектами и схема подземных коммуникаций, из которой при развороте выпал линованный листок с ровными колонками цифр.
Первыми значились коды, которые ранее вводил Егор, чтобы попасть на территорию «объекта № 11». Напротив каждой комбинации стоял номер двери, соответствующий обозначению на схеме коммуникаций.
– Вот где Сокровищница! – воскликнул Лысенко, аккуратно сложил и торопливо спрятал все бумаги за пазуху.
В дверях появился Старый. В руках он держал обрывок полиэтиленовой пленки и рулон черной изоленты, которой они сматывали автоматные рожки. Смахнув пот со лба, сталкер приблизился к столу.
– Помоги мне! Нужно подержать его, пока я буду приматывать пленку! – обратился ветеран к напарнику.
– Что-то я боюсь касаться этой хреновины. Может, ты сам? – неуверенно подходя к столу, произнес Егор.
– Не бзди! Главное – не расплескать! – Старый накрыл артефакт полиэтиленом и приготовил ленту.
Парень дрожащими руками начал обхватывать вазу, при этом нечаянно колыхнул ее. Одна капля розовой материи плавно мазнула ободок сосуда, быстро стекла на глянец стола и начала стремительно растворяться в воздухе комнаты. Все пространство вокруг стало приобретать красноватый оттенок, как будто кто-то пустил малиновый дым. Старый грязно выругался. Сталкеры, отпрянув, попятились в апартаменты, где когда-то жил полковник Чащин.
