Тем не менее, остается вопрос когда архетипический образ является доминирующим, то в каких случаях мы имеем дело с комплексом матери, то есть, с патологической, «инфантильной» зацикленностью на ее образе, которая делает невозможной здоровую жизнь, в особенности для мужчины, а в каких — с нормальной подлинной архетипической ситуацией? В данном очерке, посвященном исключительно Леонардо, у нас есть возможность только предложить определенные темы для дальнейшего подробного обсуждения.
С развитием сознания женско-мужской уроборос разделяется на Первых Родителей. В матриархальный период истории человечества и в период развития ребенка, когда доминирует бессознательное, Первые Родители проявляются как уроборорическая дева-Мать в союзе с невидимым духом-Отцом, который является уроборосом-отцом, безымянным надличностным духовным существом.23 В ходе нормального развития происходит «вторичная персонализация, то есть, процесс демифизации, в ходе которого архетипически мифологические образы проецируются на личности из состава семьи или из ближайшего окружения и воспринимаются через них. Этот процесс ведет к формированию нормальной личности и «нормального» отношения к окружающему миру. Архетипы постепенно преобразуются в «культурный канон, установленный данной конкретной общиной и таким образом индивидуум адаптируется к нормальной жизни. Архетипическое напряжение между духом-Отцом и девой Матерью в ходе этого развития сводится к напряжению между сознанием, которое в условиях патриархального мира становится наследием духа-Отца и бессознательным, которое становится живым представителем Великой Матери. Нормальное развитие западного человека, которое по этой причине мы называем патриархальным, ведет к доминированию сознания или архетипа отца, и к жесточайшему подавлению бессознательного и связанного с ним архетипа матери. Но в случае с человеком творческим (также, как и в случае с невротиком), такое изменение архетипического напряжения между Первыми Родителями невозможно или выражается в очень слабой форме.
Архетип доминирует в творческом человеке в силу его творческой натуры; у больного человека происходит нарушение нормального развития сознания, вызванное отчасти семейными комплексами и отчасти подлинными детскими переживаниями, либо другими факторами, вызывающими заболевание на более поздних стадиях развития.
Последствия превалирования архетипа в творческом человеке, который по самой своей природе зависит от собственного отношения к творческому бессознательному, отчасти проявляются в его непохожести на так называемых «нормальных» людей; в данном исследовании нам нет нужды обсуждать эти особенности его личности, несколько сходные с состоянием невротика. В жизни творческого человека ударение всегда стоит на надличностных факторах; то есть, архетипический фактор настолько доминирует в его ощущениях, что в крайних проявлениях этой особенности творческий человек становится почти неспособным к личной жизни. А если он и сохраняет способность к человеческим отношениям, то только ценой глубокого конфликта, поскольку подгоняет архетипические проекции под человеческую ограниченность своего партнера. Именно поэтому многие художники, даже из числа наиболее одаренных, поддерживают такие интенсивные духовные отношения с «далекими любимыми, активно ведут переписку, общаются с неизвестными, мертвыми и т. д.
При нормальном развитии, «женский компонент» в мужчине в значительной степени подавляется и относится к комплексу женского начала в бессознательном, который, при проецировании на женщину, делает возможным контакт с ней. Но в случае с человеком творческим, этот процесс остается незавершенным. По самой своей природе он остается в значительной степени бисексуальным и сохранившийся женский компонент проявляется в нем повышенной «восприимчивостью, чувствительностью и большим присутствием в его жизни «матриархального сознания, выраженного в процессе формирования его внутреннего мира, который и обуславливает его творческий потенциал.
У человека творческого и женское начало развивается не так, как у нормальных людей. Как я уже писал, именно патриархальное, мужское развитие сознания обуславливает возникновение комплекса женского начала и его отделение от архетипа матери.26 У человека творческого такое разделение не может быть доведено до конца; у творческого человека отсутствует требуемая однобокость, которая характеризует отождествление эго с исключительно мужским сознанием, ибо он остается женоподобным ребенком в большей степени, чем нормальные люди. Превалирование архетипического мира Великой Матери, его зависимость от ее «больших грудей» настолько велики, что он совершенно не способен на «убийство матери, необходимое для освобождения от женского начала. По этой причине, творческие люди (за исключением только самых выдающихся), как правило, в большей степени творцы, чем мужчины. Насколько творческий человек способен ассимилировать и сформировать содержимое бессознательного, недостающее той общине, в которой он проживает, ровно настолько он не способен развиться как индивидуум относительно общины. В то время, как нормальный человек расплачивается за адаптацию к жизни в условиях западной цивилизации утратой творческих способностей, творческий человек, который адаптирован к требованиям мира бессознательного, расплачивается за свои творческие способности одиночеством, которое является выражением его относительной неспособности адаптироваться к жизни в обществе. Разумеется, это положение верно лишь для крайних случаев, между которыми имеется бесконечное количество переходных форм и оттенков.
В любом случае, творческий человек в значительной степени закреплен в матриархальной стадии души и, подобно египетскому царю, он ощущает себя архетипическим сыном- героем девы-Матери, которая «никогда не отнимет его от груди. Стало быть, Леонардо как «дитя грифа» является типичным сыном-героем и соответствует архетипическому канону рождения героя, о котором я уже немало писал.
«Тот факт, что у героя два отца и две матери, является центральным элементом канона мифа о герое. Рядом с его реальным отцом имеется «высший, так сказать, архетипический отец, и точно так же, архетипическая мать появляется рядом с его реальной матерью…
«Как указал и убедительно доказал А. Джеремис, 28 суть мифологического канона героя-спасителя состоит в том, что у героя нет либо отца, либо матери, что один из его родителей обычно отличается божественным происхождением, и что, зачастую, его мать сама является Богиней Матерью или женщиной, вступившей в брак с богом.
Птица-мать Леонардо сама является Богиней-Матерью; она — «суженая бога, «оплодотворенная ветром, одним из архетипических символов духа-Отца, но, в то же самое время, она — фаллическая, уроборическая Мать, которая сама себя оплодотворяет и сама же рожает. В этом смысле у Леонардо, как и у всех героев, было «две» матери и он ощущал себя сыном не какого-то конкретного отца, а отца «неизвестного, иными словами, «отца не знал.
Отношение к Великой Матери определяет детство и юность героя; этот период он проживает, как ее сын-любовник, пользуясь всей полнотой ее любви и рискуя попасть в полную зависимость от нее. С психологической точки зрения, это значит, что развитие и расширение его эго-сознания и его личности в значительной степени направляется процессом, в котором бессознательное играет более важную роль, чем это.
В ходе патриархального развития сознания связь с Великой Матерью разрывается, и после схватки с драконом герой вновь рождается и устанавливает отношения с духом Отцом; он выполняет свою мифологическую задачу второго рождения.
Схватка с драконом и «убийство родителей» означают преодоление «матери, как символа бессознательного, которое привязывает сына к коллективному миру внутренних импульсов; они означают также и преодоление «отца, символа коллективных ценностей и традиций его времени. Только после этой победы, герой попадает в свой собственный новый мир, мир его индивидуальной миссии, в котором фигуры его уроборических родителей, архетипы отца и матери, приобретают новый аспект. Они являются уже не враждебными, сдерживающими силами, а друзьями, благословляющими жизнь и труды победоносного сына-героя.
