Джули наклонилась надо мной, ее сознание мягко коснулось моего и она отбросила все чувства, кроме заботы обо мне.

Посмотрев на нас, Рубай из надзвездных высот спустился на землю.

— (Кот!) — Он сосредоточил свой триумф на мне, изливая в мое сознание головокружительные разряды своего восторга, пока я не воздвиг стену защиты, одновременно перекрыв контакт с Джули. Отдавая должное моей силе и способности, а также одобрив то, что я сделал, он продолжал:

— (Разве я не говорил тебе, что придет время, — и ты ощутишь потребность и установишь контакт?) — Если даже это случится каким-то другим, не предвиденным им способом.

Ощутить потребность… Я понял, что он заставил меня ощутить ее именно так, как обещал. Боль хлестанула по моей изувеченной спине, когда я приподнялся, опершись на локоть. Он знал заранее все, что со мной сделают! Я не мог скрыть своей ярости, да и не хотел.

В голове у Рубая я прочитал недоумение и замешательство, и он отключился, как будто повернул выключатель. Он не понял причины моего гнева.

— (Ты прошел через страшное испытание, но подумай, насколько незначительна эта цена по сравнению с тем, что ты получишь. Нам всем пришлось чем-то жертвовать для достижения этой цели, но только глупец будет плакать об этих жертвах. Боль — ничто, учись не замечать ее.) — Точно так же, как он игнорировал боль и любое другое проявление человеческих чувств, с которыми был рожден.

Я не стал отвечать и глядел на Джули. Сжав губы, она смотрела на цепь, которой я был прикован к кровати.

— (Теперь ты начал понимать.) — Я чувствовал, что он недоволен — я добавил ложку дегтя в мед его победы. — (Ты все поймешь, когда мы победим. Ты увидишь, что я был прав.) — Он повернулся к Джули. — (Но для начала разберемся со старой доброй Федерацией. Центр управления контрольными системами находится на этом уровне комплекса. Мы сможем попасть туда прямо отсюда.) — Он двинулся к выходу, Джули поплелась за ним, балансируя, как будто шла по проволоке.

— (Подождите!) — вторгся я в его сознание. — (Я хочу пойти с вами. Не оставляйте меня здесь. Я не хочу оставаться в стороне, когда предстоят такие дела.) — Я придал лицу выражение готовности к жертвам, надеясь, что он увидит это. — (Они ненавидят псионов.)

Рубай нахмурился.

— (Тебе лучше остаться здесь. Ты будешь обузой. Я заберу тебя отсюда…)

— (Со мной все в порядке!) — со сверхъестественным усилием я сел, задержав дыхание и радуясь тому, что мне не приходится лгать вслух. — (Как вы сказали, я могу не замечать боли. Я хочу быть с вами, когда вы отнимите у них это место.) — Я протянул к нему руку, позволив ей слегка задрожать.

Его лицо просветлело. Я спустил одну ногу на пол, на другой звякнула цепь.

Я смотрел ему в глаза, умоляя, ожидая и молясь.

Он вернулся и положил руку на металлическое кольцо. Концентрация энергии — и оковы упали на пол: я был свободен. С минуту я переводил дыхание, прежде чем смог встать. Меня поразила мысль, что вся моя жизнь была бы значительно легче, если бы я владел телекинезом, а не телепатией. Я засмеялся, вовсе не желая того.

На Джули и Рубае была униформа охранников шахт — ведь все коридоры просматривались камерами, — оба вооружены. Волосы Джули скрывал шлем охранника, а с ее высокой стройной фигурой она вполне могла сойти за мужчину.

Рубай снял свою куртку и помог мне надеть ее. Несмотря на то, что мою спину защищала пленка, наложенная врачом, не в человеческих силах было выдержать боль, когда я продевал руки в рукава куртки. Но делать нечего — я вынужден был терпеть. Я застегнул куртку, на руках и лице выступил пот. Джули смотрела на меня жалобным взглядом, в котором, однако, было и облегчение.

Вдвоем у нас появился шанс остановить его.

Я взглянул на своего соседа по палате. Он не шевелился, его сознание погрузилось куда-то глубже, чем сон. Я не был уверен, что он счастлив.

Мы без труда прошли по коридорам — никому в голову не придет, что кто-то может проникнуть через такие заслоны внешней охраны. Мы спокойно достигли центра управления. Входная дверь была блокирована идентификационным замком.

Рубай приложил руку к двери, как будто ожидая, что она действительно откроется.

Он сфокусировал на ней луч пси, и через несколько секунд она открылась. Я посмотрел на Джули — ее наполнил благоговейный ужас. Интересно, приходила ли когда-нибудь Зибелингу в голову идея использовать Дар таким вот образом?

Мы вошли. Автоматически зажглось освещение комнаты с таким количеством мониторов, терминалов и экранов, какого я не мог вообще себе представить. Если существование в Старом городе напоминало существование паразита в чьих-то внутренностях, то в данную минуту мы были похожи на вирус, забравшийся в мозг.

Никто не наблюдал за работой центра — электроника следила за всеми системами.

Рубай пришел, чтобы нарушить его работу, а мы — чтобы остановить Рубая. Я почти не ощущал боли в спине.

Рубай двигался вдоль стен, забыв о нас и перебегая глазами с одного дисплея на другой. Джули положила руку на парализующий пистолет и вопросительно посмотрела на меня, не облекая вопрос в форму мысли. Я оценил взглядом пистолет Рубая. Главное, чтобы мы действовали слаженно. Единственная наша надежда застать его врасплох и выйти отсюда живыми заключалась в том, чтобы разделить его внимание и отключить — прежде чем он разорвет нашу защиту и убьет нас. Я жестом показал ей, что надо подождать, и двинулся по комнате. Рубай вызывал на терминале необходимую информацию. Когда я подошел к нему, он снял защитный шлем и оглянулся на меня. Я выдавил улыбку:

— Ну как?

— Великолепно, — он достал из куртки какие-то блестящие упаковки. — Это для последнего акта. — Я пошел за ним в другой отсек и старался уловить логику его действий, пока он набирал что-то на клавиатуре.

— А что это? — я указал на пакетики.

— Это предназначено для системы аэровентиляции.

— Похоже на конфеты, — усмехнулся я.

— Не рекомендую полакомиться ими. Это нечто вроде содового соединения, применяется для анестезии, своеобразная… сыворотка правды. — Я замер, мои руки опустились. — Похоже, не очень вкусно, — он улыбнулся своей остроте.