Бежит лиса, ждёт не дождётся, когда же нарта потяжелеет? Ну когда же, наконец, корешки мясом обернутся? А нарта всё легко катится, только полозьями слегка поскрипывает. Не выдержала лиса — оглянулась: на нарте как лежали корешки, так и лежат. Лиса Нутэнэут с досады лапой нарту толкнула, корешки и просыпались. Подхватил их ветер, разметал по тундре. Так лиса Нутэнэут ни с чем и осталась.

Там, где тундра кончается, а лес начинается, жили пятеро мышек — пятеро подружек. Вместе они играли, вместе корешки добывали, вместе по ягоды пошли. А ягода морошка в тот год уродилась крупная, вкусная. Берут они ягоду: одну — в рот, другую — в мешок, одну — в мешок, другую — в рот. И не заметили, что очень далеко от своего жилья зашли. Так далеко — почти к самому лесу. Вдруг слышат:

— Чваш-чвиш, чваш-чвиш… — Это старая колдунья-великанша из лесу идёт, тяжело шагает. — Чваш-чвиш…

Пришла. Мышки увидели колдунью, испугались. Хотели убежать, да поздно. Поймала колдунья мышек, посадила их в сумку, отнесла к высокому дереву.

— Дерево, дерево, наклонись! — говорит.

Наклонилось дерево. Повесила она сумку на верхний сучок, отошла от дерева и сказала:

— Дерево, дерево, выпрямись!

Дерево выпрямилось.

— Назад пойду — с собой заберу… — проворчала колдунья и ушла.

Остались мышки на дереве. Из сумки выглянули — высоко! Самим ни за что не выбраться. Стали ждать — может, мимо кто пройдёт, поможет.

Видят — евражка к реке спешит.

— Евражка, евражка, помоги нам, с дерева сними! — закричали мышки.

Остановилась евражка и говорит:

— Нет, не сниму, когда мы пить ходим, вы всегда в нас камешками бросаете! Пусть другие снимут!

Бежит горностай, зовут его мышки:

— Эй, горностай, помоги нам, с дерева сними!

Поглядел на них горностай.

— Нет, — отвечает, — не сниму. Когда мы гуляем, вы всегда в нас камешками бросаете. Пусть другие снимут!

Тут лиса идёт. Стали мышки лису просить:

— Лисичка, лисичка, будь добренька, помоги нам, с дерева сними!

Лиса поближе подошла.

— Как же я помогу вам? — спрашивает. — Вы на дереве высоко висите. Не достану.

— А ты скажи: «Дерево, дерево, наклонись!»

Лиса так и сделала. Наклонилось дерево, лиса мышек выпустила, сама дальше пошла. А мышки, чтобы колдунья сразу не догадалась, сумку травой наполнили, на верхний сучок повесили и сказали:

— Дерево, дерево, выпрямись!

Дерево поднялось, а пятеро мышек — пятеро подружек со всех ног домой кинулись, бегут и добрыми словами добрую лисичку вспоминают.

Наломал заяц разных веточек, накопал корешков, нарвал листиков. Сидит, еду себе варит.

Бежит мимо песец.

— Здравствуй! — говорит.

— Здравствуй! — отвечает заяц. — Что нового?

— Ничего. А у тебя что нового?

— Вот барана поймал, — пошутил заяц. — Сижу варю.

— О-о-о-о! — удивился песец. — Научи меня, как барана поймать!

— Чего проще, — отвечает заяц, а у самого глаза от смеха щурятся. — Потихоньку подкрадись к нему и крикни. Сильно, сильно крикни. Испугается баран, от испуга свалится. Тут его и бери!

— Ладно, — говорит песец, — пойду поохочусь на горных баранов.

Сказано — сделано. Пошёл песец на охоту, выследил горного барана, подкрался к нему да изо всех сил как крикнет! Ух, и припустился баранчик бежать! Только его и видели.

Снова к зайцу приходит песец.

— Ну как? Поохотился? — спрашивает его заяц. — Поймал барана?

— Нет, не поймал, — отвечает песец. — Я сильно крикнул. Однако почему-то не упал он. А убежал.

— Что же ты его не задержал?

— А как?

— Эх ты, песец-глупец! — покачал головой заяц и рот ладошкой прикрыл: вот-вот расхохочется. — Барана и то не смог поймать. Крикнул бы ему вдогонку: «Постой, постой!» Тогда бы он наверняка был твой!

Струхнул тут песец.

«Ой-ой-ой, — думает. — Вот так заяц! Ну, а если вздумается ему на меня так-то крикнуть. Тогда и мне не сдобровать! Пропал я!»

Подхватился песец и бежать, от этого страшного зайца подальше.

Не выдержал заяц — рассмеялся, от смеха на землю свалился. Хохотал, хохотал, верхняя губа у него и лопнула. С тех пор с раздвоенной губой ходит. А думаете, перестал заяц смеяться? Перестал шутки шутить? Нет.

— Это ничего, — говорит, — зато насмеялся всласть.

Поставил ворон ярангу на берегу Берингова моря. Бежит мимо лиса, увидела ярангу, остановилась и принялась ворона расхваливать:

Слушает ворон, сердце его радуется.

— Живи в моей яранге, сестра! — приглашает.

А лисе только того и надо. Её-то яранга — темна. Её-то яранга — мала: лиса внутрь войдёт — хвост снаружи останется.

Стали они вместе жить.

— Я буду дома хлопотать! — говорит лиса. — Ты будешь пищу добывать.

— Ладно, — согласился ворон.

Сделал ворон копьё, гарпун сделал. Вырезал на них узор не простой — самый лучший. Пошёл по льду в море.

Добыл ворон нерпу. Назад возвращается. Увидела лиса ворона, спрашивает:

— Отнял или сам добыл?

— Сам добыл, — отвечает ворон.

Лиса — ну хвалить ворона! Хвалит не нахвалится:

Сели они есть. Ворон поклевал немного и доволен. Остальное мясо лисе отдал. Наелась лиса, а всё жадничает, сидит, думает: «Как это он нерпу поймал? Пойду-ка я сама добуду. Уж тогда ворону ни кусочка не дам!»

Дождалась лиса ночи, потихоньку взяла гарпун, копьё взяла. Пошла к морю по следам ворона.

Видит — вынырнула нерпа между льдинами. А не знает лиса, что сначала: гарпун бросать или копьё метать? Бросила гарпун — промахнулась. Нерпа под лёд спряталась. Лиса вдогонку копьё метнула — копьё в воду ушло.

Испугалась лиса, прибежала домой, притворилась, что всю ночь спала.

Утром ворон собрался на охоту. Спрашивает лису:

— Сестра, где копьё? Куда мой гарпун делся?

А лиса отнекивается.

— Откуда мне знать, — говорит, — я из яранги не выхожу. Видно, сам потерял, а меня спрашиваешь!

Без копья и гарпуна какая охота? Стал ворон думать — чем пищу добыть? Ходил-ходил, думал-думал. Надумал — удочкой рыбу ловить.

Смастерил удочку, пошёл на реку.

Сделал прорубь во льду, опустил в воду удочку. Вдруг что-то тяжёлое прицепилось на крючок. Тащил-тащил ворон. Наконец вытащил! Не рыбу поймал. Не зверя достал. Показалось над водой само Чудо Водяное! И не разобрать, какое оно: тиной обросло, водорослями опутано. Все водоросли облепили рыбки.