— Дар невидимых рук? Это что такое?

— Так энто ж просто, он сдалека могёт вдарить кулаком невидимым, иль взять чего невидимой рукою, да к себе поднести, аль в сторону бросить, тожить сдалека. Мы с тобою токмо своими руками можем что-нить двигать, а у дядьки Прохора есче руки есть, невидимыя! — Тимофей жестами изображал описываемое им волшебство, а я всерьёз задумался о происходящей здесь мистике. Ведь, если верить словам юного лучника, мой крестный владеет какой-то разновидностью телекинеза, так любимого современными фантастами.

После такого логичным будет до конца убедиться, что люди здесь, по какому-то капризу природы или, как утверждает мой провожатый, наделенные дарами улья, могут совершать настоящие чудеса. Те чудеса, что в нашем мире показывают лишь в фантастических фильмах и мультах, которые не дают покоя писателям-фантастам. А здесь, раз и готово! Был простым парнем Тимофеем, а стал начинающим магом огня с руками-зажигалками, в перспективе способным превратить эти руки в полноценные огнеметы. Воистину, прав был юный маг огня Тимофей, и впрямь чудные дела туточки творяца!

— А что у Фёдора с даром. Молнии с глаз пускает или замораживает?! — вопрос задавал, добавив в голос иронии, а ожидая ответа, надеялся, что не услышу ничего серьёзного. Отношение к высокомерному амбалу было, мягко говоря, неприязненным. Не хотелось, чтобы у него обнаружился сильный дар.

— Не, нету у нас в поселке таких умельцев. Полезность в бою дающие дары редко попадаюца, да и поначалу почти все оне слабые. — юный лучник прервался, хохотнул, и продолжил, перемежая слова еле сдерживаемыми смешками. — Фёдору с потайным не повезло… Ха-ха… То бишь дар у него вродь как и полезный… Ха-ха… Но не воинский, не боевой… Ха-ха… Травник он, огородник, лутший друг картопли и капустовых кочанов… Ха-ха-ха…

— В смысле? Он что, мешок картошки может наколдовать? — после моего вопроса Тимофей согнулся пополам в приступе неудержимого хохота. Он и до этого смеялся не слабо, но сейчас ржал, как сумасшедший. Особо смешного в сказанном не увидел, да и вопрос задавал на полном серьезе. Но, глядя на радостно гогочущего паренька, и сам не смог сдержать улыбки. У него даже слезы на глазах выступили. Справиться со смехом получилось лишь спустя минуту, до этого все попытки продолжить говорить, оканчивались новыми приступами смеха.

— Да не, прост он своим даром могет растеньям подмочь в росте. — юный лучник прервался, после чего заговорил серьёзным голосом, без тени насмешки. — Токмо ему об том, што я тебе сказал, не говори. Он свово дара оченно стесняца, об нем не любит говаривать.

— Нормальный дар, чего стесняться?! Очень даже полезный. — я пожал плечами.

— Ха! Вот и я тож самое говорю, то бишь все ему говорять. Но он ж себя великим воем считат, ему возня с картоплей по боку, свой дар совсем не развиват. Токмо двурушником своим крутит, да нос задират. Дурень, что с таковского взять?! Он…

Что еще хотел рассказать Тимофей, неизвестно. Впереди послышался шум, гомон, его источником оказались люди, поднимающиеся на стену. Кто именно поднимается, видно не было, но большая часть появляющихся на стене фигур была в длинных сарафанах, другие были невысокого роста. Женщины и дети?! Но зачем отправлять их на стену, ведь толку от таких обороняющихся, мягко говоря, немного. К тому же ничего похожего на оружие у них при себе не было.

Глава 7. Дед Василий.

Не сговариваясь, мы сорвались в сторону непонятных перемещений. Не только потому, что хотели узнать причину этих перемещений. Просто, увлекшись разговором о потайных дарах и неудачно одарённом Фёдоре, мы позабыли, что находимся не на прогулке, скрашиваемой интересной беседой. Что я совсем недавно чуть не лишился жизни от зубов человекообразной твари, да и Тимофей, если вспомнить разговоры, наверняка успел сегодня поучаствовать в обороне поселка от нашествия одержимых. Что, в конце концов, бородокосый давал приказ торопиться.

Добежав до собравшихся кучкой баб с детишками, отметили, что помимо них, в этой толпе присутствовал молодой воин, охраняет он их что-ли?! Но для охраны такой толпы маловато одного защитника, может в поселке немного воинов осталось. Кстати, Настасья в разговоре упоминала, что большую часть боеспособного населения ушла на промысел за добычей, в поселке оставили немного, лишь для порядка, на всякий случай. Вот такой случай в данный момент и происходит.

Одет воин был в подобие доспеха из толстой кожи, укрепленного металлическими вставками. Смотрелся вояка в нем довольно серьёзно, но представив мощную лапу кусача с ужасными когтями на пальцах, усомнился, что подобная защита спасет от удара этакой ручищи. Хотя, от повстречавшейся мне образины и кольчуга вряд ли спасет, даже если сходу не порвет сетку кольчужных колец, от силы удара ребра точно переломает. Нас воин не видел, смотрел он в сторону реки, на берегу которой тоже виднелись какие-то фигуры. Расстояние было слишком велико, чтобы понять люди это или одержимые. То есть непонятным это было только для меня, местные наверняка уже распознали, кто именно там прогуливается.

— Здрав будь, Дед Василий! Энто вот Пустой, крестник нашего дядьки Прохора!

— Дык вродь знакомы, ток не думал, што Борода его в крестники возьмет. — каким образом и в какое время мы успели познакомиться с этим неприветливым пареньком, я не знал, но предпочел пока помалкивать.

— Ну и чегой тама? — окликнул Тимофей, вглядывающегося вдаль из-под приложенной ко лбу ладони, вояку. Тот лишь мельком оглянулся, кивнув нам из-под низко нахлобученного шлема, и вновь стал разглядывать двигающиеся вдалеке фигурки.

Почему молодого парня, лет восемнадцати-двадцати с виду, в дополнение к имени Василий, еще называли дедом, непонятно. Может быть из-за хмурого выражения лица и кустистых бровей, от нахмуривания делавшихся еще кустистее. Кто знает, кем был окрестивший парня шутник. Или это у него не второе имя? Хотя, если обратить внимание на чересчур вежливое, даже почтительное обращение Тимофея, можно предположить, что этот парень и впрямь не последний человек в местной общине.

— Дык, кто знат?! Вродь жрач, да пара бегунишек с ним, а можа и топтун зелёный. К нам чешут. И чегой им надоть, вродь печи да очаги потушены, ни дымочка, ни искорки. Да и ветрище от них на нас, никак им нас тута не учуять. Но чешут напрямки на посёлок, по сторонам не вертают. Чудно как-то… — вояка стоял, глядя на медленно приближающихся одержимых, задумчиво теребя тетиву не натянутогосамострела, лежащего на сгибе локтя. На поясе виднелись торчащие из колчана болты.

— И впрямь чудно, давешние тожить сдалека к нам топали, тожить не вертались, будто знали про нас. — юный лучник нахмурил брови, пожевал губами, видимо, поведение одержимых и ему казалось подозрительным. — А чегой баб с ребятней наверх отправили?

— Дык, сам чтоль недопетришь?! Одержимыя тама, вот и отправили сюды, поберечься.

— Тута у нас, за стенами?

— Дык, знамо дело, за стенами. Оне с южной стороны причесали, топтун матерый, да два жрача… Крестника моего, Митрошку косого разорвали, паскуды этакие… — последние слова парнишка проговорил, сморщив лицо и заскрипев зубами. Из уголка зажмуренного на мгновение глаза, по красной, обветренной щеке соскользнула слеза. Стекла на подбородок, запутавшись в короткой бороденке.

А я вдруг вспомнил слова Настасьи, о дозорных, что нашли меня, бессознательного, мокрого, замерзающего на берегу реки. Их имена были — дед Василий и Митрошка косой. На тот момент я подумал, что они наверняка родственники: дед и внук, отправляющиеся вместе в дозор. В чем-то я был прав, некая степень родства все же присутствовала, пускай и не кровная — крестный и крестник. Но то, что крестный, этот дед Василий, окажется молодым пареньком, мне бы никогда и в голову не пришло. Хотя, разве можно о подобном догадаться заранее?! Помнится, я еще хотел при встрече поблагодарить их за спасение, но сейчас это явно будет не к месту.