— Вудроу, успокойся, — предупредил Гас перед тем, как отправиться в отряд. — Никому легче не станет, если тебя убьют.

Калеб Кобб опять нырнул в палатку генерала. Около нее трое солдат впрягали пару гнедых кобылиц в великолепную двухколесную пролетку с брезентовым тентом наверху.

Гас пожал Каллу руку и пошел назад к гребню холма, где его поджидал отряд. Он считал, что с ним вместе пойдут несколько мексиканцев, чтобы не спускать с него глаз, но никто не пошел. Он в одиночку покинул лагерь, шагая по цветущей траве.

Десяток солдат во главе с капитаном Салазаром окружили Калла и повели его за сотню ярдов от палатки генерала.

— Присаживайтесь, капрал, и отдыхайте, — промолвил Салазар. — Вам предстоит долгий путь. Может теперь, когда этот дурацкий инцидент исчерпан, вы хоть немного поедите.

Калл лишь мотнул головой — он еще не остыл.

— Я поем вместе с моими друзьями, — проговорил он. — А что насчет долгого пути? Полковник Кобб только что сказал, что мы направляемся в Мексику — а разве мы не в Мексике?

— В Нью-Мексико, — уточнил Салазар. — Но есть и другая Мексика, вот туда-то вы и направляетесь — по сути дела в Мехико-Сити. Там состоится суд, — продолжал он. — Или, вернее, должен состояться, если кто-нибудь из вашего отряда выживет после длительного перехода.

— А как далеко находится Мехико-Сити? — поинтересовался Калл.

— Не знаю, сеньор, — признался Салазар. — Никогда не имел удовольствия бывать там.

— Но все же, в сотне миль отсюда? — не унимался Калл. — Достаточно длинный переход лишь ради того, чтобы в конце его нас всех расстреляли.

Салазар с удивлением посмотрел на него и ответил:

— Вижу, что вы мало знакомы с географией. Мехико-Сити отсюда не в сотне миль, а в тысяче. А может, и в паре тысяч, как я говорил, я там никогда не был. Одним словом, путь довольно долгий.

— Черт побери, слишком уж далеко, — решил Калл. — Не хотел бы прошагать всю дорогу пешком, чтобы добраться до места, где меня поставили бы к стенке и расстреляли. Я немало прошел, добираясь сюда из Техаса. И вовсе не хочу преодолеть еще тысячу миль, как и остальные ребята.

— Можете хотеть или не хотеть, но вперед пойдете, — предупредил Салазар. — Пойдете, и вас будут сулить по закону. Мы не какие-нибудь варвары и не признаем человека виновным без справедливого суда.

Калл взял еще одну чашечку кофе, но есть ничего не стал и не был расположен к продолжению разговора с капитаном Салазаром или еще с кем-либо. Он видел, как по равнине бредет Гас — он еще не дошел до отряда, чтобы сообщить о предательстве Калеба Калл подумал, что неплохо было бы идти вместе с ним, тогда он смог бы вдохновить рейнджеров на битву, даже если бы она и вылилась в смертельный бой. Уж лучше погибнуть, чем снова угодить в плен. Но вот Гас идет, а его самого охраняют десятеро, чтобы пресечь любые попытки присоединиться к другу. За ним пристально наблюдают не только выделенные солдаты, но и большинство оставшихся в лагере мексиканцев. В темноте он еще попытался бы бежать, но облака рассеивались, наступал яркий день. Сквозь тонкую пелену облаков пробивались солнечные лучи и ложились светлыми пятнами на равнину. Гас шел по такому светлому пятну, направляясь к гребню холма.

Пока Калл сидел под охраной, стараясь обуздать охвативший его гнев, из белой палатки вышел генерал Димазио, за ним следовал Калеб Кобб. Оба они подошли, в сопровождении ординарцев генерала, к роскошной коляске и сели в нее. Калл подумал, что генерал собирается уезжать из лагеря — зачем же еще запрягать лошадей в коляску? — но увидев, что и Калеб тоже садится в нее вместе с генералом, был немало удивлен. Ожидая кучера, генерал потягивал виски, но не из фляжки, а из тяжелой бутыли толстого стекла. У Калеба бутыли не было, но, как заметил Калл, он вынул из кармана рубашки очередную сигару и тщательно разминал ее, готовясь закурить. Появился солдат, который выполнял обязанности кучера, сел на облучок, и коляска покатила на запад. Ее сопровождали восемь кавалеристов.

Перед выездом из лагеря генерал на минутку остановил коляску и что-то сказал капитану Салазару. Калл находился всего в нескольких ярдах от того места, где остановилась коляска. При виде Калеба, своего непосредственного командира, сидевшего рядом с мексиканским генералом, гнев закипел в нем с удвоенной силой. Калл встал и молча наблюдал. Капитан Салазар послал одного из солдат обратно к палатке — генерал забыл прихватить с собой меховой плед. В мгновение ока солдат домчался до палатки, выскочил оттуда с пледом и бережно понес его в руках, следя за тем, чтобы тот не волочился по мокрой траве. Плед весил почти столько, сколько сам солдат, несущий его в руках.

Калл подошел ближе к коляске, никто не успел остановить его.

— Куда это вы заторопились? — спросил он Калеба.

В голосе Калла звучала такая злость, что все десять солдат, охранявших его, разом вздрогнули. Калеб Кобб удивился и почувствовал раздражение — он уже успел забыть о Калле и ему не понравилось, что тот так нагло подошел и что-то спрашивает.

— Как куда? В Санта-Фе, капрал, — ответил Калеб. — Генерал Димазио говорит, что меня хочет видеть сам губернатор. Думаю, он намерен устроить в мою честь небольшой банкетик.

Калл весь так и взвился и решил, что лучше умереть, но покончить с трусом — все его естество настоятельно требовало этого. Он стремительно прорвался сквозь группу оцепеневших охранников и даже сумел на ходу вырвать у одного из них мушкет, но не удержал и ружье грохнулось на землю. Он не стал подбирать его и продолжал мчаться. Его дикий вид напугал лошадей в упряжке, они встали на дыбы, кучер от неожиданности свалился с облучка, угодив прямо под лошадиные копыта. Коляска была легкой, Калл пнул ее в тот момент, когда она накренилась из-за вздыбившихся лошадей. Калеб и генерал слетели с сиденья на пол. Калл наклонился к Калебу и ударил его, а потом, когда коляска качнулась в другую сторону, схватил тяжелую стеклянную бутыль, из которой генерал отхлебывал виски, и саданул ею Калеба по носу, разбив его и разломав торчащую изо рта свежую сигару. Лицо Калеба окрасилось кровью — смешиваясь с виски, она обильно текла ему на грудь. Коляска перевернулась, и испуганные лошади медленно потащили ее вперёд. Кучер попал пол волочившееся колесо и теперь громко стонал внизу под коляской.

Мексиканцев мгновенно обуял ужас. Солдаты ошеломленно смотрели, как один техасец перевернул коляску с генералом, очутившимся в самом низу, и продолжал молотить Калеба окровавленным кулаком. Однако, едва оправившись от шока, мексиканцы принялись за дело — вскоре на Калла нацелилось пятьдесят стволов.

— Не стрелять! — крикнул по-испански капитан Салазар. — А то попадете в генерала! Штыками его! Колите штыками!

Ближайший солдат сделал выпад и ткнул штыком Калла в ягодицу, но не успели другие сделать то же самое, как генерал Димазио поднялся на ноги и приказал остановиться.

— Отставить! — скомандовал он, глядя на Калла, руки которого были перепачканы кровью столь же обильно, как и лицо Калеба Кобба.

Несколько солдат, уже нацелившихся нанести Каллу штыками смертельные удары, весьма удивились приказу генерала, но тем не менее повиновались. От первого же удара бутылкой из-под виски Калеб лишился сознания, но Калл и теперь не угомонился и все пытался дотянуться до него.

— По-моему, у полковника Кобба сломана челюсть, — предположил Салазар.

Хотя все лицо Калеба было залито кровью, тем не менее капитан разглядел, что челюсть его как-то странно сдвинулась и отвисает.

Каллу очень хотелось убить Калеба Кобба, но под рукой не оказалось подходящего оружия — несколько осколков бутылочного стекла казались слишком маленькими, чтобы перерезать ему горло, а когда он попытался задушить Калеба, мексиканцы стали оттаскивать его. Им приходилось нелегко — Калл твердо вознамерился убить Калеба — он так извивался и вертелся, что солдаты не могли ухватить его покрепче. Наконец, кто-то исхитрился накинуть на ноги Калла вожжи, и солдаты потащили его в сторону. Целая дюжина мексиканцев навалились на него и в конце концов смогли связать ему руки и ноги. Но перед этим Калл все же ухватил Калеба за голову и стал колотить ею о край подвижного сиденья коляски, он раскроил Коббу лоб, но так до конца и не добил. Калеб Кобб получил серьезное ранение, но не смертельное.