Крепость гудела от целеустремленной деятельности, миньоны по первому слову бросались выполнять приказы, и все же Кселиан чувствовала непонятную отстраненность от всего этого. Под твердым руководством Эль’Уриака ее кабал процветал. Внезапно обнаружились связи по всему городу, целая потаенная сеть, которая как будто сама по себе смазывала винтики и устраняла препятствия. Невзирая на рост подозрительности тирана, все стало настолько легким, что Кселиан беспокоилась. Она стала чувствовать себя ненужной.
Временами ей казалось, что ее прислужники просто потакают ей и обмениваются быстрыми понимающими взглядами за спиной. Мысль об этом вводила ее в мстительное бешенство, и она так часто бросалась на них, что теперь они держались подальше от своего архонта, если только она не нужна была по какому-то очень срочному делу. Чувство изоляции нарастало день ото дня, за ним усиливался и страх, что незримые руки медленно, но уверенно отнимают у нее собственный кабал.
Практически за одну ночь ее фаворитка Аэз’ашья вдруг вознеслась до звездного статуса, вокруг нее появились собственные последователи и начал формироваться культ. Суккуб все еще демонстрировала неугасимую верность Кселиан, но уже можно было разглядеть все тревожные признаки. Приближался день, когда Аэз’ашья возглавит свой культ Гидры и покинет крепость, чтобы завоевать собственную территорию.
Или нет?
Если устранить Кселиан, Аэз’ашья достаточно легко сможет пробиться на вершину иерархии Клинков Желания. Она может даже бросить вызов напрямую, хотя ей понадобится большая смелость, чтобы соревноваться в умении с архонтом. Некоторые, такие, как Крайллах, тратили свои состояния на трюки и искусственные приспособления, чтобы компенсировать ими недостаток боевых умений, но Кселиан придерживалась иных методов. Посредством бесконечной практики, как на публике, так и наедине с собой, она отточила свои способности до совершенства. Она держала Клинки Желания в узде благодаря собственной силе и всегда предпочла бы открытый вызов тайным интригам.
Нет, больше всего Кселиан тревожило, что среди этих аморфных щупалец, которые, по ощущениям, стискивались вокруг нее, не было ничего, во что можно было вцепиться и нанести удар. Сначала ей казалось, что она чует работу Векта, медленно подтачивающего ее кабал изнутри. Но в последнее время она считала иначе. Кселиан припоминалось слегка пренебрежительное поведение Эль’Уриака во время их последней встречи, которое намекало, что он начал видеть в ней не союзника, а препятствие.
— Ты как дикий зверь, Кселиан, — дружески пошутил Эль’Уриак в своей обычной, такой теплой и приветливой манере. — Готов поклясться, что кровопролитие — это все, что тебя по-настоящему интересует. Но ведь мстить можно иначе, не только бросать врагов на арену, чтоб они стали кормом для клинков.
Тогда это показалось неплохой остротой, но теперь, вспоминая, она чувствовала, что шутка была за ее счет. При этой мысли кулаки сжимались сами собой, и если бы у нее были когти, она бы их выпускала.
Вект или Эль’Уриак, в любом случае, кто-то извне работал против нее. Кто-то скрытный, незримый и неприкасаемый. От этого она чувствовала досаду и жаждала боя. В попытке выпустить наружу хотя бы часть своего гнева, Кселиан созвала внутренний круг ведьм и суккубов на тренировочное сражение в недавно построенном помещении, которое она продумывала лично. Надо было немного поработать клинком, чтобы прочистить разум и, может быть, развеять тучи паранойи и неуверенности, которые начали сгущаться над ней.
Она спустилась по широкой рампе, избегая льстивых прислужников, и прошла в лабиринт похожих на пещеры помещений с низкими потолками — мастерских, где постоянно кипела шумная работа. Рабы лихорадочно приводили в порядок разнообразные гравилеты, готовя их к воздушным турнирам предстоящего дня. Они настраивали силовые установки, заряжали орудия, затачивали лопасти-клинки. При свете лучистых фузионных фонарей они быстро ремонтировали машины, поврежденные в предыдущих схватках. В другом участке лежали кучи иззубренного оружия и помятых доспехов, которые готовили для свежих партий обреченных рабов.
Кселиан втайне чувствовала себя польщенной той известностью, которую она приобрела в последнее время, хотя на публике она держалась так, словно слава была дана ей от природы, по праву рождения. Посланники от самых долговечных и знаменитых группировок Комморры прибывали, чтобы проверить широту гостеприимства Кселиан. Культ Раздора прислал буквально легион ведьм, с нетерпением жаждущих опробовать свои темные таланты, в которых они практиковались среди Костяных Холмов на окраинах Аэлиндраха. От Багрового Восхождения явился эскадрон кроваво-красных наездников, оторвавшихся от вечных сражений среди высоких шпилей Верхней Комморры, и геллионы из Свирепой Нежности последовали за ними, чтобы продолжать свое вечное соперничество в новом месте.
Кселиан покинула мастерские и пошла смотреть на плоды трудов своих в действии. С продуваемого всеми ветрами выступа на внутреннем крае арены она наблюдала, как Разбойники на красных мотоциклах сражаются с геллионами, чьи скайборды были усеяны клыками, над провалом глубиной во много фатомов. Сердитый рой с ревом метался взад и вперед, пребывая в постоянном движении, и невероятную ловкость геллионов компенсировала масса и ускорение реактивных мотоциклов. Нельзя было не поразиться этой демонстрации мастерства, глядя, как умелые наездники с бесшабашной скоростью кувыркались в воздухе и закручивали свои машины в штопоры. Это были легендарные соперники из банд, которые распадались на куски и возрождались из пепла, будто фениксы, тысячи раз подряд. Когда настанет пора войны, они станут настоящим сокровищем ее армии.
Рассмотрев арену, архонт позволила себе поднять взгляд и узреть огромный зубчатый силуэт зиккурата Векта, который висел над ее крепостью, темный и зловеще безмолвный. Тиран прибыл без предупреждения в первые же часы после новости об убийстве Крайллаха и призвал Кселиан. Она стояла перед титанической проекцией лика властелина, и тот допрашивал ее, как какую-то беглую рабыню. До сих пор, вспоминая об этом, Кселиан скрипела зубами от ярости.
— Я уверен, что ты слышала о гибели нашего общего друга архонта Крайллаха, Кселиан, — прогремел Вект над ее головой. — Учитывая, что у вас были недавние и хорошо известные разногласия, кажется уместным узнать, что ты об этом думаешь.
— Я не замешана в его убийстве, верховный властелин, — ответила Кселиан, на сей раз не солгав. — Я слышала, что Крайллах пал от руки врагов из его собственного кабала. Значит, он был слаб и не мог удержать под контролем своих же прислужников.
Огромные, как окна, темные глаза осмотрели Кселиан. Они были полны бессмертной мудрости и безграничного зла.
— Слаб? Возможно, и так, — прогрохотал голос тирана, — но старый Крайллах к тому же был весьма, весьма осторожен. Гибель такого аристократа — случай очень редкий. Он был не такой, как вы, юнцы, которые остаются на вершине за счет удачи и быстрого клинка. Должен сказать, что я даже слегка тронут этой потерей, — при этих словах подобное скале лицо прорезала жуткая усмешка. — Но лишь слегка, — добавил он.
— Зачем вообще заботить себя этим происшествием, великий тиран? — крикнула в ответ Кселиан, не желая поддаваться на уловки Векта. — Твои законы соблюдены. Крайллах не смог защитить себя и свое положение, за что и поплатился. Я не принимала в этом участия, но я восхищена теми, кто свершил убийство, и без промедления наделила бы их местом в своем кабале. Они бы не нашли в Клинках Желания ни мягкотелости, ни слабости.
— Хорошая речь, Кселиан. Я рад, что ты ценишь справедливость моих законов и приносимые ими блага. Думаю, мне надо продлить свое присутствие здесь, чтобы я мог полностью оценить твою верность и силу, посмотрев на них поближе. Наблюдать за твоей работой — сущий восторг, и я уверен, что ты меня не разочаруешь.
С этими словами лик тирана мигнул, исчез и больше не возвращался. С тех пор зиккурат висел над ареной, как мрачный часовой, в вечном безмолвии наблюдая за играми и кровопролитием. Ее немного злило подозрение, что внимание тирана, вероятно, было одной из причин ее нынешней известности, но она была намерена демонстративно игнорировать его. Планы Кселиан было не так-то просто разгадать, и она воспринимала гнетущее присутствие зиккурата как признак того, что Вект, скорее всего, знает очень немногое.
