— Осталось недолго, Ксагор, — хрипло прошептал в ухо новый-старый голос хозяина. — Мы приближаемся к теневому надиру.

Несмотря на успокаивающие слова, Ксагор был близок к панике. Он даже вскрикнул от страха, когда хватка на его шее вдруг ослабела, и ноги хозяина выскользнули из его рук. Его зрение застила еще более глубокая чернота, как будто он падал сквозь слои шелестящего шелка. Ксагор в ужасе завопил, когда почувствовал, что его движение начинает замедляться по мере сокрушения этих нематериальных барьеров. Его разум заполнился образом гигантской затененной паутины и его самого, все глубже утопающего в ее тенетах. В центре, бессвязно кричало его напуганное подсознание, таился темный и чудовищный паук, соткавший все это. Ксагор будет закутан в кокон теней, и из него будут вытягивать жизнь, пока не останется лишь замерзшая оболочка.

Ксагор, так называемый развалина, верный слуга своего хозяина, гемункула Беллатониса, подмастерье, изучающий искусство ваяния плоти, сам был квалифицированным мучителем и убийцей. И все же он кричал, как одна из его собственных жертв, пока, наконец, не ударился о мягкую податливую поверхность, и падение прекратилось. Смех хозяина пронизал безрассудную панику Ксагора, словно ледяной клинок. В нем не было той прежней жестокой, бесчеловечной текучести, как в смехе старого хозяина, но присутствовала молодая, дикая нотка, от которой душу точно так же пробирало холодом.

— Открой глаза и оглядись, Ксагор! — приказал хозяин. — Мы прибыли.

Ксагор осторожно открыл один глаз, а затем другой, потом закрыл и открыл их снова, чтобы убедиться в том, что увидел. Вокруг царила беспросветная тьма, такая, что невозможно было сказать, открыты глаза или нет. Он чувствовал, как в холодном воздухе образуется пар от его дыхания, он слышал, как хрипят его легкие, но абсолютно ничего не видел.

— Аэлиндрах… здесь? — слабым голосом спросил он у черноты.

— Точнее, мы перешли в Аэлиндрах, — сказал Беллатонис откуда-то спереди (или сверху? Ксагор не мог разобрать), — хотя ты довольно-таки прав, говоря, что Аэлиндрах здесь. Раньше его здесь не было, так что в определенном смысле он пришел к нам так же, как мы пришли к нему. Интересная перемена, хотя и небеспрецедентная.

Голос хозяина звучал странно: отдавался эхом и одновременно казался приглушенным. Ксагор больше не мог понять, насколько далеко тот находится и в каком направлении. Внутри снова встрепенулась паника.

— Ксагор не может найти хозяина, — немного плаксиво простонал он.

— Попытайся сфокусироваться на звуке моего голоса и меньше полагайся на глаза, — снисходительно посоветовал хозяин. — Твои чувства все еще пытаются приспособиться к царству теней. Законы физики здесь отличаются, и нужно определенным образом… перенастроить свое восприятие, чтобы привыкнуть.

Хотя бестелесный голос оставался глухим, Ксагор обнаружил, что эхо постепенно пропадало, пока хозяин говорил. Это, в свою очередь, облегчило поиск источника звука. Поворачивая голову из стороны в сторону, он уловил серое мерцание в темноте и попытался на нем сконцентрироваться.

— Зрение, слух и, несомненно, все наши прочие чувства смешиваются друг с другом, — продолжал голос хозяина, — вероятно, так же, как свет становится един с его отсутствием в этой среде. Материальность здесь — более зыбкая концепция, ибо без той обычной уверенности, которую дают нам зрение и осязание, становится сложно понять, что реально, а что нереально в том месте, где весьма возможно и то, и другое. В таких обстоятельствах воля — более важный атрибут, чем восприятие физической вещности. Я живу, я дышу, я реален, я существую здесь, потому что таково мое желание. Благодаря своей вере в себя я не поглощаюсь тенями, даже когда становлюсь единым с ними, чтобы существовать в этом царстве. Ты понимаешь, Ксагор? Непонимание может погубить тебя.

Серое мерцание приобрело форму, доступную чувствам Ксагора. Она была всего лишь грубым наброском из размытых линий и неразличимых стертых деталей, но его искаженные ощущения говорили, что хозяин разговаривает с ним с небольшого расстояния. Более того, он почувствовал, что силуэт хозяина стоит вертикально, на ногах, которые были искалечены при крушении «Рейдера» до того, как они проникли в царство теней.

— Теперь Ксагор видит вас, хозяин — нет, Ксагор чувствует вас. Но как хозяин стоит на переломанных ногах?

— Мое состояние покорно моей воле, а моя воля состоит в том, что я должен сам себя передвигать в этом месте.

Ксагор осмотрел себя и понял, что тоже стоит, хотя и не помнил, как поднялся. То, что мгновение назад казалось непроницаемой чернотой, теперь имело текстуру, тысячу слегка различающихся вариаций тени. Мягкость собольего меха и кротовой шкурки, зернистая плотность базальта, слоистая твердость тика, липкая текучесть нефти. Ксагор запоздало осознал, что они находятся на открытой местности, и на краю его восприятия витает легчайший намек на изогнутые стены.

— Хозяин сказал, что Аэлиндрах пришел к нам, а мы к нему. Этот хочет спросить, где мы сейчас, в таком случае?

— Царство теней раздвинуло свои границы и включило в себя часть Комморры, большую, чем та, с которой оно обычно взаимодействует, — ответил Беллатонис. — Могу лишь предположить, что Разобщение каким-то образом… высвободило его. Эта область раньше была частью путевых тоннелей, по которым мы двигались, но теперь эта секция поглощена Аэлиндрахом.

— Этот ничего не понимает, — печально сказал Ксагор. — Думал, что Аэлиндрах — место, а не монстр, пожирающий Комморру.

Дымчатое пятно, которое было Беллатонисом, как будто начало уменьшаться, и Ксагор понял, что оно удаляется. Он поспешил следом, пока оно не растаяло во всепоглощающих тенях. Голос Беллатониса продолжал доноситься до него.

— По сути своей Аэлиндрах — субцарство, такое же, как и любое другое, — хозяин как будто читал лекцию издалека, — и как любое субцарство, оно имеет свои характерные особенности. Однако в этом случае различия куда как более наглядны. Так, граница между Аэлиндрахом и Комморрой более… проницаема, чем у большинства иных субцарств, как мы уже увидели. Я слышал рассказы о том, что все порталы в Аэлиндрах коллапсировали, и именно поэтому его границы столь размыты. Должен признать, этот аргумент представляется мне не совсем убедительным.

Беллатонис достиг того, что Ксагор воспринимал как изогнутую, обширную, угольно-черную стену. С этого расстояния (или угла? Все было так запутанно) он мог различить еще более темные пятна, которые означали отверстия в стене. Размытый силуэт гемункула плавно слился с одним из отверстий, и серая эманация его присутствия едва заметно изменилась, как будто Беллатонис вошел внутрь. Ксагор послушно проплыл следом за ним и заметил, что теперь они движутся среди чуть более плотнозернистой материи теней. При всей кажущейся прочности того, что их окружало, Ксагор чувствовал, будто мог просто протолкнуться сквозь вещество, если захочет.

— Этот спрашивает себя… — начал Ксагор и прервался, встревоженный тем, что звук его голоса делал окружающую местность более четкой. Он снова заговорил, на этот раз еще более тихим шепотом. — То, что Аэлиндрах превращает в тень — можно ли это вернуть?

Смех Беллатониса выглядел как маленький звенящий шторм, который быстро рассеялся.

— Ты имеешь в виду, можем ли мы вернуться, не так ли, Ксагор? Простой ответ — да. В норме нематериальность тени охватывает и нашу реальность, и эту — ведь, в конце концов, нужно лишь вмешательство света, чтобы показать, что тень повсюду вокруг нас. Также подумай о мандрагорах: они — создания Аэлиндраха и обитают здесь, однако могут попасть в Комморру или даже в любое другое место во вселенной, если вознамерятся попутешествовать. Может быть, Аэлиндрах еще поглотит нас полностью, но пока что мы свободны и можем идти куда хотим.

В круговороте странностей, окружавших их прибытие, Ксагор совсем позабыл о мандрагорах. Тенекожие убийцы заслуженно вызывали страх у комморритов и были главной темой бесконечных леденящих кровь рассказов о тайных убийствах и непостижимых обычаях. Это были существа, которых обычно остерегались, однако с ними можно было заключать сделки, как делали те, кто был достаточно храбр или глуп, чтобы рисковать своей душой. Ксагора пробрало холодом от воспоминания о последней встрече с мандрагорами. Они поймали его, пока он выполнял важное задание для хозяина. Он выжил и остался цел только благодаря….