Он даже не смог победить меня в учебном бою, не нарушая правила, кипятился Найс, отворачиваясь от ворот и следуя назад в центр арены. Звуки волнения снаружи немного стихли, словно бы тени вокруг пустой арены поглощали шум, но эти тени также окружали его, обёртывая в саван уединения. На мгновение он почувствовал себя единственным лучом света в галактике тьмы, крайне одиноким.
Это лишь потому, что он старше! В этом — единственная причина, он прошёл ритуал Тюйриан раньше меня. Но я сильнее. Я сильнее! — Его мысли гремели вокруг арены, словно психическая взрывная волна. — Это должен быть я!
Сидя в тени у края арены, скрытого в темноте, Эла вздрогнула от всплеска ярости. Внутри её брата был такой гнев, какого она прежде никогда не видела. Это было возмущение. Это было неистовство. Это было обжигающее чувство несправедливости. Это походило на дыхание Каина.
Протянув руки вниз, он схватил части сломанного посоха из умбалы и выдернул их из почвы, разбросав по арене дождь из песка и металлических частиц. Затем он закружился на месте, вращая двумя палками вокруг своего тела в сложном узоре, который Эла прежде никогда не видела. Она зачарованно смотрела на это воображаемое разрушение, которое Найс устроил на арене перед нею.
Он крутился и подпрыгивал в воздух, вращаясь как гироскоп, словно бы он внезапно стал единственной точкой равновесия галактики. Приземляясь, он перемещал свой сломанный посох вокруг тела, размахивая им в воздухе с такой яростью, что казалось, он загорится от сопротивления. Так как он двигался всё быстрее и быстрее, пространство вокруг него начало мерцать серебристой энергией. Сначала это было слабое свечение, но его смутный отсвет постепенно превращался в яркий ореол, словно его кожа пылала от сильного возбуждения.
Эла смотрела в изумлении. Она могла чувствовать, как опустошалась энергия арены, словно бы её всасывало в центр, где Найс танцевал яростную композицию паука варпа. Это было, как если бы сам Найс стал вихрем, притягивающим остатки психической энергии, которые лежали повсюду в храме, собирая вокруг себя энергию, словно новую и светящуюся кожу. Покуда она наблюдала, то осознала, что этот эффект воздействовал также и на материальные объекты. Она увидела, что песчинки на полу начали дрожать и перемещаться, устремившись к нему, словно металлические опилки к магниту. Через несколько мгновений песок начал струиться небольшими потоками, стекаясь тонкими струйками к ногам подпрыгивающего и вращающегося в центре арены Найса. Замысловатые ручейки сдвинулись и изменили направление, ветвясь и разделяясь в попытке отследить движение танцующего воина.
Через некоторое время начали перемещаться и крупные предметы. Шесты, которые ограничивали периметр арены, стали клониться вперёд. Эла почувствовала усилие, воздействующее на неё, и напрягла волю, чтобы сохранить своё положение. Большие серповидные двери начали скрипеть, словно с силой преодолевали сопротивление своих петель.
С неожиданной резкостью, которая потрясла Элу, Найс раскинул руки во время вращения и отпустил обломки посоха. Они быстро промелькнули над ареной, как лучи лазера, и с силой врезались в украшенные узором в виде паутины серповидные ворота, пронзив их почти насквозь. В тот же момент Найс склонился к земле в центре арены. Его ореол замерцал, и он сам тяжело дышал после такого напряжения.
Это не справедливо. Эта мысль свободно парила, словно планировала утомлённая птица.
Со своего скрытого в полумраке места Эла смотрела широко открытыми сапфирными глазами. Её изумление было вызвано отчасти демонстрацией ужасающей мощи, но главным образом эстетикой картины, развернувшейся перед ней. Песчаный грунт сформировал невероятно сложный узор, закрученный и испещрённый дорожками и канавками в результате яростного танца Найса. Пол по всей арене был превращён в гигантскую паутину, тонкие полоски песка тщательно очерчивали сеть, начиная от внешнего периметра арены, и сходились в центре к скорчившейся у земли фигуре Найса.
На минуту Эла подумала, что смогла бы представить, как чувствовали себя сёстры Ютран, когда они наблюдали за ней во время совершения Ритуала Аластрины. В первый раз она подумала, что может понять значение вох: мерзость. Она всегда знала, что провидицы Дома Ютран боялись её, но сама она никогда не испытывала нервную дрожь от такого страха. Внезапно ей стали понятны волнение и ужас, которые мелькали в проницательных зелёных глазах Синнии всякий раз, когда она говорила о будущем и пророчестве Айони.
Она наблюдала, как Найс поднялся на ноги в центре паутины, и увидела небольшой дождь спонтанных призрачных кристаллов, которые отвалились от его кожи и осыпались на пол подобно алмазной пыли. Это и было тем, что имела в виду Айони, когда сказала о зарождающейся силе будущего, которое держат в руках потомки Бедвира? Если это так, то как тогда оказалось возможным убедить Айдена Тейрту проявить милосердие к этим вох Ансгара? Внезапно в разуме Элы возникла новая вереница бессчётных вариантов будущего.
Серповидные двери со скрежетом отворились, и на пороге показалась высокая фигура Эйнгил в сопровождении арахнира Адсулаты. Тусклый свет сзади обрисовывал их силуэты, и вместе с ними вошла волна шума собравшейся снаружи толпы. Они уставились на обломки посоха из умбалы, которые прошли насквозь материала дверей, бросили беглые взгляды на Элу и затем обратили взоры к Найсу, который остался стоять в центре арены.
Вопреки самой себе Адсулата открыла рот от изумления при виде всего этого. Она сразу заметила разлетевшиеся осколки призрачных кристаллов и невероятный узор на песке. Она увидела опустошающую ярость, горящую в серебристых глазах Найса, когда они с Эйнгил подняли на него взгляд от тёмной арены.
ЯСНОВИДЕЦ сидел, погрузившись в медитацию, в своей башне. Его глаза были закрыты, и вокруг царила полная тишина. В воздухе витал аромат курений, исходивший из простой чаши, наполненной тлеющими щепками умбалы. Он позволил своим мыслям течь, чувствуя, как они ускользают из-под контроля его сознания, плавно уносясь в небытие, откуда приходили откровения. Прошло уже много времени, прежде чем он ощутил нечто большее, чем слабый проблеск возможного будущего. С самого окончания Династических Войн и усиления Дома Тейрту его разум не пребывал в состоянии покоя, достаточном для такого опасного путешествия. Он даже был в не состоянии видеть слабое мерцание ментального следа своего сына среди мириад этих возможностей. Словно что-то затуманило его духовное зрение или закрыло от него место, где тот должен был пребывать.
Он знал, что в Олипсине шептались об упадке его сил. Даже до Династических войн ходили слухи, что его психический потенциал уменьшается. Он, казалось, не смог предотвратить или хотя бы предвидеть Войны, и он позволили Каэлору достаточно близко приблизиться к пределам опасного вихря варпа, что было куда опасней, чем неизбежное столкновение с искусственным миром Сейм-Ханн во времена Войн кораблей много лет назад. Даже теперь вихрь бурлил и неистовствовал снаружи так, что Каэлор, казалось, был неспособен отойти от него. Кое-кто предполагал, что великий ясновидец Ривалин был полностью поглощён другими делами, чтобы как следует сосредоточить свой разум на путях будущего, что являлось его традиционной обязанностью. Такие мысли высказывали не только суровые воины из великих домов, которые считали династию Ривалин немощной и находящейся в упадке.
Несомненно, не все были согласны с мнением старомодных Нэвир, что возвышение Тейрту было не желательным. Для некоторых это была своего рода меритократия. Во всяком случае, Айден Тейрту заслужил свою власть в открытой борьбе. Несмотря на обособленное положение Каэлора, ни для кого не было секретом, что наследственная передача власти на Каэлоре была несколько особенной, и практически никогда не применялась у эльдар на других искусственных мирах. Эльдары были эмоциональными существами, и негодование постоянно бурлило, скрытое под их спокойной на вид внешностью. Сдерживать свои эмоции значило для эльдар сохранить лицо. Это было основой Пути Эльдара.
