— Кселиан, Иллитиан, — поприветствовал он обоих легчайшим кивком.

— Крайллах.

— Крайллах.

Принесли два одинаковых черных трона, и гости Кселиан без дальнейших церемоний уселись по бокам от нее. Кселиан вышла вперед, чтобы обратиться к беспокойной толпе. Каждый зритель видел ее с идеальной четкостью, прямо перед собой. Она тщательно рассчитала эту сцену и возвышалась, величественная и великолепная, между развевающимися знаменами, с Иллитианом и Крайллахом, развалившимися на тронах позади нее.

— Добро пожаловать, друзья! — голос архонта был низким и пробирал до костей. — Я приглашаю вас отведать плоды трудов трех наших кабалов — Клинков Желания, Белого Пламени и Вечного Царствия.

Кселиан позволила этим словам на секунду зависнуть в воздухе. Выступая одним фронтом, кабалы, выросшие из старых благородных домов, обретали богатую добычу. Этот факт притягивал к ним не только культы ведьм, но и целые кабалы. Кселиан продолжала, повысив голос. Атавистическое чувство голода и предвкушения постепенно заполняло гигантскую арену, в воздухе потрескивало почти осязаемое напряжение.

— Настал шестой, последний день нашего празднования. Как и подобает при любом великом событии, мы оставили самое лучшее на десерт, для вашего развлечения и удовольствия. Сегодня мы наконец увидим, как так называемые смертомирцы познают истинное значение предательства. Сегодня они увидят, как пилигримы, которых они обещали защитить, умирают с воплями муки, и сегодня они присоединятся к ним!

По толпе прошел гул одобрения и нескрываемого желания.

— Пусть эти дары послужат еще большей славе и величию нашей древней Комморры, да стоит она вечно. Игры начинаются!

Рога и сирены издали вопль, который поднялся до ультразвука и оборвался взрывом басов. Белый свет озарил тринадцать вращающихся внешних платформ и угас, открывая зрителям тринадцать рабов. Некоторые причитали и бессвязно бормотали, некоторые беспомощно метались по сторонам, некоторые молились, а другие стояли и кричали, бросая вызов. Молодые и старые, толстые и худые, мужчины и женщины, все они зависли вокруг центральной сцены в собственных удерживающих пузырях.

Платформы начали подниматься или опускаться в зависимости от интереса зрителей. Тех, кого аудитория находила наиболее интригующими, укротители заставят сражаться с бойцами. Наименее интересные, достигнув определенного уровня, будут скормлены варп-зверям, что довольно часто увеличивало им количество зрителей.

Через несколько секунд существо с рыжим мехом и крюком вместо руки, стоявшее на самой верхней платформе, исчезло и тут же появилось на центральной сцене, где его встретила одинокая ведьма. Почти обнаженная, она казалась хрупкой рядом со звероподобным человеком и двигалась с такой текучей грацией, что противник выглядел комичным. Ведьма атаковала с каждой возможностью и водила здоровяка за собой, будто нимфа, преследуемая неуклюжим великаном. Импровизируя, она ловко наносила ему удар за ударом, так что он постепенно замедлялся от ран, как заводная игрушка. Каждый раз лезвие только целовало его, не нанося серьезных повреждений.

Прежде чем ведьма успела прикончить противника, снова вспыхнул белый свет и появился еще один раб — бритоголовый татуированный фанатик, который сразу бросился на нее, сжимая в руке крючковатый нож. Ведьма ленивым пируэтом ушла от атаки и вонзила самый кончик своего клинка в глазницу фанатика. Тот завопил и пошатнулся, выронив нож. Вспышка. Появился третий раб и через удар сердца повалился с подрубленными поджилками. Вспышка. Ведьма, казалось, чудом увернулась от взмаха тесака и контратакой вывалила кишки противника на песок. Вспышка. К ней присоединилась вторая ведьма, и обе начали прыгать и кувыркаться, как встретившиеся после долгой разлуки возлюбленные, рубя на куски раненых рабов. Вспышка. Больше рабов. Вспышка. Больше крови.

Шум восхищенной толпы то поднимался, то опадал, как прибой, по мере того, как зрители волна за волной поглощали боль и страдание. Первая группа жертв уже так или иначе исчезла с внешних платформ, и ее быстро заменили. Теперь на центральной сцене выступали пять ведьм, выпуская на песок кровь все ускоряющегося потока рабов.

Кселиан удовлетворенно отметила, что разогрев идет как следует, и перевела внимание на двух своих союзников.

Крайллах немного поправился, морщинистое лицо теперь походило на лик патриция, а не на посмертную маску мумии. Иллитиан наклонился вперед, не обращая внимания на представление, но явно с нетерпением ожидая разговора. Внутри арены были искусно спрятаны устройства, искажающие измерения, которые позволяли зрителям проецировать себя в самую гущу битвы, чувствовать капли крови на лице и слышать звенящие в ушах предсмертные крики. Эти же технологии позволяли Кселиан, Крайллаху и Иллитиану разговаривать, скрывшись от внешних наблюдателей в реальности, существующей только для их чувств.

— Я нашел способ избавить нас всех от Векта, — без обиняков начал Иллитиан. — Ключ лежит в Шаа-доме, как я и подозревал.

— Откуда ты знаешь? Ты хочешь сказать, что пошел туда один? — Крайллах недоверчиво фыркнул.

— Да, я ходил туда, как ты хорошо знаешь от своих шпионов.

— Не верю. Ты ведь еще жив.

— Хватит, — скрипнула зубами Кселиан. Она пообещала, что однажды наступит день расплаты за все подобные моменты. — Говори. Расскажи, что ты выяснил в своей… экспедиции, Ниос.

— Если все правильно подготовить, то станет возможно вернуть Эль’Уриака из-за пелены.

— Эль’Уриака?! — выплюнул Крайллах, побелев. — Что это за безумие? Старый император Шаа-дома мертв уже три тысячи лет!

— Это можно сделать, — на удивление горячо возразил Иллитиан, — и это приведет нас к победе. С самым опасным врагом Векта на нашей стороне кабалы побегут от него во множестве. Невозможно переоценить стоимость того, кто уже бросал вызов тирану.

Эта неожиданная тирада как будто утомила Крайллаха, и он упал обратно на трон, слабо взмахнув одной другой, как будто пытаясь смести Иллитиана в сторону. Тот погрузился в молчание.

Смертельный танец ведьм на центральной арене почти подошел к концу. Теперь они сражались друг с другом над багровыми холмами рубленого мяса, с гротескной грацией перепрыгивая через кучи искалеченных тел и визжащих содрогающихся рабов.

Фаворитка Кселиан, высокопоставленный суккуб по имени Аэз’ашья, билась с двумя ведьмами одновременно. Ножи сверкали размытыми дугами, когда она теснила обеих молниеносно быстрым шквалом ударов. Одна из ее противниц была иракна с электрической осколочной сетью и пронзателем, но Аэз’ашья не давала ей пространства для замаха. Другая ведьма пыталась проскользнуть ей за спину и нанести удар, пока та отвлечена.

— Он потерпел неудачу, Ниос, — сказала Кселиан. — Вект сокрушил и его, и всю его империю за одну ночь. Я не очень склонна нанимать неудачников, живые они или мертвые.

Толпа ахнула, когда Аэз’ашья внезапно упала, но через то место, где она стояла за миг до этого, пронеслась осколочная сеть и, разумеется, опутала ведьму позади нее. Аэз’ашья снова вскочила на ноги и с громким хохотом продолжила атаковать. Лишившись сети, иракна могла защищаться только острозубым пронзателем и вскоре пала под танцующими ножами стремительного суккуба.

— Единственная ошибка Эль’Уриака состояла в том, что он недооценил отчаяние и недостаток воображения Векта! — резко возразил Иллитиан. — Наши блистательные предки погибли по той же причине, только в этом случае тиран не стал использовать чужой корабль в качестве отвлечения, а просто уронил его на проклятую голову Эль’Уриака.

Едкое замечание о блистательных предках нашло свою цель. Благородные дома, некогда правившие Комморрой, были практически уничтожены вторжением, которое Вект специально завлек в город. Пока лорды Верхней Комморры сражались, обороняя свои владения, Асдрубаэль Вект и его союзники уничтожали их на поле боя одного за другим. К тому времени, как чужаков прогнали, Вект как раз был в подходящем положении, чтобы заполнить вакуум власти, оставленный недавно погибшими высшими архонтами. В последовавшие затем века анархии старый порядок был сметен, и Вект ввел новую систему кабалитских законов.