Ветер дул Лэйси в лицо, обжигая щеки и голые ноги, но страх, что их могут догнать, подгонял ее. Она не могла вынести мысли о том, что Мэтт будет заточен в тюрьму, не могла представить жизни без него.

Они скакали больше часа, подгоняя своих лошадей. Ноги Лэйси окоченели от холода и были натерты о кожу седла, но она стойко держалась, сосредоточив взгляд на голой спине Мэтта. Они должны уехать подальше отсюда, и Лэйси знала, что вынесет любые испытания, лишь бы Мэтт был свободен.

Небо стало бледно-серым. Мэтт натянул поводья, чтобы остановить взмыленную лошадь.

Кобыла Лэйси поскользнулась и остановилась, и Мэтт увидел, что Лэйси упала, одной рукой уцепившись за гриву кобылы, а другой, держась за повод. Ее глаза были закрыты.

— Лэйси?

Она открыла глаза.

— Ничего, — пробормотала она, — поехали дальше.

Мэтт усмехнулся. Он спрыгнул на землю и взял Лэйси на руки. Ее голова упала ему на плечо, глаза были закрыты.

— Мэтт, поехали дальше. Я не устала.

— Нам нужно передохнуть. Лошади устали, даже если ты не устала.

Вздохнув, Лэйси прижалась к нему, и Мэтт увидел, что она крепко спит. Некоторое время он держал ее на руках, не желая отпускать ни да минуту. Затем, вздохнув, положил на сухую траву и расседлал лошадей. Затем лег и укрыл ее и себя одеялами.

Через несколько минут он тоже крепко спал.

Она плыла по реке, все ее беды были позади. Она улыбнулась Мэтту, он взял ее на руки и поцеловал. Его губы были теплыми и мягкими, руки нежными, когда он медленно гладил ее тело. Лэйси проснулась и поняла, что это был совсем не сон.

Открыв глаза, она увидела рядом с собой Мэтта. Он облокотился на одну руку, а другой ласкал ее живот. Он ласково улыбнулся ей.

Тепло. Волны приятного тепла захлестнули тело Лэйси, когда губы Мэтта скользили по ее губам. Обняв руками его шею, она поцеловала его.

— Доброе утро, миссис Дрего, — прошептал он.

Лэйси счастливо улыбнулась.

— Доброе утро, мистер Дрего.

Мэтт наклонился и пощипал мочку ее уха.

— Мы женаты целый день, — пробормотал он, его дыхание было теплым, — у нас еще не было медового месяца.

— Я знаю, — шепотом сказала Лэйси. Было тяжело думать, тяжело говорить, когда Мэтт прижал ее к себе так сильно, осыпая поцелуями ее шею.

— Лэйси…

— У нас есть время? — спросила она. — Солдаты…

— К черту солдат! — резко сказал Мэтт. — Я хочу тебя сейчас.

Лэйси не поверила бы, что Мэтт будет заниматься с ней любовью под открытом небом, при ярком дневном свете.

Солнце ласкало кожу Лэйси, когда Мэтт медленно расстегнул ее рубашку и снял с плеч. Затем он снял ее нижнюю сорочку, она была восхитительно обнаженной.

«Она моя, — подумал он. — Законная жена. Ее волосы душистые, как дикая роза».

Лэйси наблюдала из-под ресниц, как Мэтт снимает свою рубашку.

«Как он красив», — подумала она, улыбнувшись. Ей стало интересно, что он подумает, если она скажет это вслух.

Они долго целовались, их руки жадно исследовали друг друга. Лэйси застонала, почувствовав в нем нарастающую страсть. До Мэтта она не знала мужчин. Было приятно сознавать, что она могла заставить его дрожать от желания, заставить его глаза сверкать страстью, заставить его губы нашептывать слова любви.

Она грелась в лучах любви, сияющей в его глазах, наслаждалась звуком его голоса, когда он восхвалял ее красоту. Она абсолютно обо всем забыла, лишь чувствовала прикосновение его тела, чувство восхищения переполнило ее до краев. Он был ее мужем. Навсегда…

Позже, уже засыпая, она услышала, как Мэтт тихо ругнулся.

— Что случилось? — спросила Лэйси встревоженно.

— Не двигайся, предупредил Мэтт. — Там индейцы наблюдают за нами.

Мэтт медленно встал, набросил свою рубашку на Лэйси, накрыв ее от шеи до бедер.

Он подумал, как вытащить свое ружье, но решил, что такой жест будет равносилен самоубийству, поэтому он молча ждал, сжимая кулаки от ярости.

Индейцы смеялись, рассматривая его и Лэйси. Они догадались, что делали здесь белый человек и белая женщина.

Три воина без слов схватили Мэтта за руки и связали их за спиной. Затем они подошли к Лэйси.

Она съежилась от страха. Господи, что они хотят от нее? Она бросила умоляющий взгляд на Мэтта, но он ничем не мог ей помочь. Один из индейцев показал ей знаками, чтобы она оделась. Она повиновалась, ее щеки пылали от смущения, когда тридцать пар глаз наблюдали, как она надевала рубашку Мэтта.

Через десять минут Мэтт и Лэйси сидели на своих лошадях. Руки Лэйси были связаны за спиной, ноги привязаны к стремени, Мэтт тоже был связан. Индейцы, однако, не позволили ему одеться, они смеялись и делали непристойные замечания по поводу его наготы.

— Мэтт, что с нами будет?

— Ничего хорошего, — ответил Мэтт, и воин, который ехал рядом с ним, ударил его по лицу.

— Молчать! — крикнул индеец.

Они ехали до самой ночи, затем индейцы разбили лагерь в болотистой низине. Лэйси привязали к дереву. Она со страхом наблюдала, как индейцы стащили Мэтта с лошади, окружили его, их глаза сверкали злобой. Один за другим они наносили ему жестокие удары, но увидев, что это не вызвало никакой реакции, стали бить его кулаками и палками до тех пор, пока его тело не покрылось красными рубцами.

Слезы катились из глаз Лэйси. Ужасно было видеть, как индейцы издеваются над ее мужем. Почему они такие жестокие? Что будет с Мэттом? Что они сделают с ней?

Мэтт тяжело дышал, его зубы были сжаты, глаза дерзко сверкали, тело болело от побоев, но он не издал ни звука. Он знал, что индейцы воспримут это как знак слабости и будут издеваться над ним еще больше, чтобы посмотреть, как он корчится в мучениях.

Когда воины поняли, что белый человек не будет выть и просить пощады, они устали от этой игры. Привязав его к дереву, они оставили его, и ушли готовить пищу. Мэтт осторожно опустился на землю.

Он взглянул на Лэйси и улыбнулся, надеясь приободрить ее. Она была такой напуганной, такой бледной. Он посмотрел на оковы, надеясь, что сможет освободить руки, но веревки были очень надежны.

Лэйси не смогла выдавить улыбки. Она была слишком напугана, слишком боялась того, что будущее уготовило для них. Она перевела взгляд на индейцев, но воины, казалось, забыли о своих заключенных и собрались вокруг костра, жадно поедая вяленое мясо. Они совсем ничего не дали Мэтту и Лэйси, и когда закончили свою трапезу, улеглись спать, оставив двух воинов для охраны.

Лэйси была так напугана, что, казалось, не сможет уснуть, но вскоре ее веки отяжелели, и она забылась тяжелым мучительным сном.

Когда она проснулась, был уже рассвет, и индейцы стали собираться в путь. Мэтта и Лэйси резко дернули за ноги и бросили на лошадей.

Они ехали весь день, затем следующий и, наконец, приехали в узкое глубокое ущелье, которое вело к большому каньону. Лэйси воскликнула бы от удовольствия, так красив был каньон. Ручеек весело журчал в нескольких ярдах от нее, вливаясь в маленькое озеро, которое было голубым, как небо. Она увидела многочисленные вигвамы, теснящиеся между отвесными стенами каньона.

Кровь застыла в жилах, когда она увидела, что индейские женщины и дети бегут к ним навстречу. Воины спрыгивали с лошадей и крепко обнимали своих женщин и детей. После первого взрыва восхищения мужчины стали раздавать одеяла, одежду и продукты, которые награбили во время нападений.

Женщины презрительно засмеялись, когда увидели Мэтта, обнаженного и беззащитного. Некоторые стали плевать в него, бить изо всех сил по голой спине, громко ругаясь на своем языке.

Один из воинов набросил веревку на шею Мэтта и увел его. Лэйси смотрела вслед своему мужу, пока он не исчез из виду. Страх за Мэтта вскоре поглотил страх за собственную жизнь, когда коренастый воин стащил ее с лошади и заставил следовать за ним в одну из хижин.

Полная женщина нянчила ребенка в хижине. Она улыбнулась мужчине, но затем нахмурилась, увидев белую женщину.