Но вот толпа начала замедлять шаг, а вскоре и вовсе остановилась. Мы оказались на огромной площади, где, наверняка, поместились бы две Эйфелевы башни, и осталось бы еще немного места. Люди то и дело нагло отталкивали меня в сторону, чтобы пройти дальше, и вскоре я стал делать точно так же. Если бы я знал, какое зрелище там меня ожидает, подумал бы дважды, стоит ли это делать.

      В самом центре площади, так плотно окруженная грязной толпой и удушающей вонью, что пробиться к ней было очень сложно, стояла небольшая сцена. Нет, не так, сцена -  это как-то слишком по-современному, возвышение, алтарь? На нем стоял невысокого роста полный мужчина в длинном черном плаще, опоясанном кожаным ремнем. Мужчина улыбался, на его лице застыло кроткое, почти ласковое выражение. А рядом с ним стояла женщина. Выглядела она точно так же, как и остальные люди, обитавшие здесь: дикой оборванкой в дранном платье до пят, сбитыми в клок волосами и лицом замарашки.

      Я обвел взглядом собравшуюся толпу и сразу же опустил глаза. В этих едва заметных на грязном лице опустошенных, бесцветных глазах читалось злорадное удовлетворение и страшная жажда.

      Ди вынырнула из толпы и встала рядом со мной. Я впервые смог внимательно рассмотреть ее. На ней была длинная темная юбка, коричневая рубашка, на голове черный платок, точно такой же, как и у меня. Она ничем не отличалась от остальных, разве что лицо было чистым, но это было незаметно под накидкой.

  - Ты знаешь, где мы? - спросил я.

  - Еще бы. Это - Зитрен. Один из самых поганых миров, какие только можно себе представить. Нам нужно убраться отсюда как можно скорее.

  - Уважаемые жители Зитрена, - прокричал толстяк со сцены.

    Толпа загудела, будто бы даже им было смешно от выбранного толстяком обращения. Придумать более неподходящего, нежели «уважаемые» было бы просто невозможно. Лучше бы он приветствовал их словами «сброд».

  - Мы собрались здесь сегодня, чтобы очистить наш город.

    Мне вспомнились заваленные прилавки, сваленные в переулках куски протухшего мяса и невозможный запах гниения. Давно бы пора заняться уборкой.

   - Вот уже тридцать семь лет, как мы боремся с ужасной заразой, охватившей наш город, но она все так же сильна, как и в былые времена. Чертов народ не желает оставить нас в покое, продолжая искушать, обманывать и сеять свое черное семя в наших душах. Посмотрите на нее, - он обвиняющим жестом указал на стоявшую рядом женщину. - Вот она, полуночная ведьма, дочь Сатаны и возлюбленная Дьявола. Именно из-за таких как она, вы сейчас живем так. Где делось наше былое величие? Непобедимая армия? Самый быстрый в мире флот? Все пропало, все ушло в пучину, поросло былью и развеялось пеплом. Посмотрите только, до чего мы опустились. Пройдитесь по улицам, посмотрите в глаза людям. И во всем виноваты она и ее сестры. Но мы не будем мстить ей. Бог не простит нам этого. Вместо того чтобы позволить этому существу жить на земле, продолжая сеять вокруг зло и хаос, мы очистим его душу, позволим вернуться к Богу, и пусть тогда он решает, подарить прощение или нет. Кто мы такие, чтобы решать это?

     Толпа радостно загудела, поддерживая человека, который судя по всему, и являлся здешним священником. Тут же из толпы вышли двое.  Не прошло и пяти минут, как перед алтарем вбили деревянный шест, набросали вниз соломы и сухой травы. Готовился огромный костер.

     Женщину схватили под руки и грубо спустили вниз. Она запуталась в складках платья и упала лицом вперед. Кто-то успел подхватить ее за мгновение до того момента, как она уткнулась лицом в землю. Ее поставили на ноги, отвесив по лицу тяжелый удар. Женщина не издала ни звука, ее голова двигалась вверх-вниз, как у китайского болванчика. Вверх-вниз, кивок, снова удар, на этот раз она вновь упала. Священник молча наблюдал за этой сценой, не сказав ни слова.

      Двое из толпы привязали женщину к шесту и отошли на несколько шагов назад. Обреченная дернула головой, убирая с лица волосы. Я вздрогнул. Под грязью оказалось совсем молодое лицо, девчонка, моих лет, возможно.

   -  Да, - продолжал священник, - тело сгорит, но это необходимо. Что такое тело по сравнению с вечной душой? Ради ее же блага, именем нашего Господа, мы должны сделать это, как бы не был тяжел этот шаг. Помолимся же за прощение всех ее грехов.

     Он первым сложил руки вместе, начав перебирать в толстых пальцах деревянные четки. Тоненькие, как веточки, руки девушки напряглись, но ей было не порвать веревку. Она изо всех сил напрягала мышцы, лицо исказила гримаса боли. А после этого сотни рук соединились, зашевелились в молитве губы, а в глазах... В глазах было все то же злорадство и жестокая радость.

   - Зитрен, - прошептала Ди. - Самый жестокий из миров.

     Я не мог с ней не согласиться. Даже мир, населенный монстрами с паучьими туловищами, не был так ужасен.  Зверям убийство простительно, его можно простить даже человеку-защитнику. Но невозможно простить убийство ради убийства, жестокость ради жестокости.

      Кто-то достал из кармана коробок спичек. Удивительно, что такое вообще есть в этом мире. На конце спички зажегся маленький слабый огонек, который стремительно разгорится, едва коснувшись соломы.

     Девушка стояла, гордо вскинув подбородок. Сейчас она не выглядела ни жалкой, ни несчастной, ни беспомощной. Жизненная сила горела в ней ярче пламени. Ди схватила меня за руку и сильно сжала, впившись ногтями. Ее трясло.

   - Пойдем отсюда, - прошипела она. - Ей уже не помочь, а если нас поймают...?

      Но меня уже было не остановить: проснулся позабытый где-то в детстве комплекс героя. Я никак не мог спокойно наблюдать за тем, как молодую девушку сжигают заживо, чтобы там она такого не совершила. Никто не заслуживает такой смерти.

     С удивительной скоростью я подбежал к костру и ударил одного из «помощников». Он был больше меня, и уж точно втрое шире, но на моей стороне был эффект неожиданности. Пока я разбирался со вторым, Ди освободила девушку и помогла ей выбраться. Публика застыла в оцепенении, не сводя с нас глаз.

  - Беги, - крикнула Ди девушке, толкнув ее в сторону. - У тебя есть всего несколько минут, скорее.

     Девушка посмотрела на меня, сверкнув светло-голубыми глазами, и на мгновение мне показалось, что я знаю ее всю жизнь. А затем она побежала. Всего несколько шагов, и толпа поглотила ее маленькую тонкую фигурку.

   - Пора убираться отсюда! - закричала Ди. - Дэвид!

      Но было уже поздно. Толпа очнулась, и она уже жаждала мести за сорвавшийся банкет. Со всех сторон на меня наступали люди. Их было так много, что у меня голова пошла кругом. А затем кто-то схватил меня сзади. Я дернулся, пробовал вырваться, ударил на удачу, а затем тяжело упал на землю, потеряв сознание.

/////

       Я проснулся в полной тишине. А, возможно, от тишины. Она была настолько полной, что оглушала, заставляла сердце биться чаще, вызывала ощущение тревоги. Я открыл глаза, но почти ничего не изменилось. Вокруг было совершенно темно, как в гробу...Бббрр, неудачное сравнение, особенно после того, что я сделал. Судя по всему, они были очень недовольны.

      Подо мной был только холодный каменный пол, а еще мне все же удалось нащупать небольшой холмик старой соломы. И где это я? Неужели в средневековом каземате? Похоже именно на это. Здесь, по крайней мере, не воняет так как в городе. Наверное, самое чистое место в округе.

     Где-то в глубине запищала крыса, и я вздрогнул от мысли, что нахожусь здесь не один.

  - Ди? - позвал я на удачу.

  - Проснулся-таки? - послышался знакомый голос.

  - Мы в тюрьме?

  - Потрясающая догадка.

  - Сколько? Сколько времени у нас осталось?

  - Тридцать шесть лет, - последовал ответ. - Зитрен - что-то вроде перевалочного пункта, не основная локация, а место, где, хм, можно немного отдохнуть.

  - Значит, здесь нет времени?

  - Времени, гигиены, порядочных людей, нормальной пищи и новой одежды. Потрясающее место. Добро пожаловать домой, - последние слова прозвучали особенно горько.