«Я решил серьезно заниматься и отложить на время всевозможные выдумки, на которые истратил немало времени, — написал он Щукину. — Прежде всего нужно знание, знание и знание».

Николай Егорович попросил Щукина прислать ему учебники, конспекты, лекции и засел за работу.

Зима 1869 года была тяжелым периодом жизни Жуковского. Он чувствовал себя как бы выброшенным in борт корабля. Все его товарищи уже нашли себе дело. Шиллер и Преображенский держали магистерский экзамен. Лишь он один не имел никаких определенных занятий и никаких ясных видов на будущее.

Но не в характере Николая Егоровича было предаваться унынию.

Ранней весной он поехал в Орехово.

Весна — излюбленное время года охотников. Прошумят последние зимние вьюги, покажутся из-под снега озими, зашагают желтоносые грачи. Несмело запоет первый жаворонок. Потянутся с юга стаи диких гусей и уток.

Николай Егорович и Валерьян, приехавший на пасху в Орехово, готовились к тяге — собирались идти на тетеревиный ток.

Раз как-то Николай Егорович возвращался вечером после дальней одинокой прогулки. Он шел с ружьем в руках по меже вязкого поля, с наслаждением вдыхая запах влажной земли и набухающих почек. На краю овражка он невольно остановился и долго стоял как зачарованный. Откуда-то издалека доносился крик и гоготание перелетных водяных птиц. Николай Егорович не заметил, как начал накрапывать теплый весенний дождь. Ему казалось, что с приходом весны и он как будто обновился. Исчезли сомнения. Он ясно ощутил, что путь найден. Его дорога — дорога ученого, исследователя законов природы, которую он так знал и любил.

Вернувшись в Москву, Николай Егорович затребовал из Института путей сообщения документы и подал прошение в университет с намерением держать экзамены на право защиты магистерской диссертации.

Чтобы уменьшить расходы семьи, он остался на зиму жить в Орехове.

Валерьяна и Володю Анна Николаевна также оставила на зиму дома — не хватало средств вносить за них плату в гимназию. Николай Егорович решил сам заниматься с братьями и подготовить сестру Веру в первый класс.

На семейном совете было решено с осени 1870 года, если Николаю Егоровичу удастся поступить на службу, всем домом переехать в Москву.

Теперь же братья и сестры, как в детстве, собрались в деревне.

Зима была снежная, кругом нанесло огромные сугробы. Газеты и письма получали редко. По вечерам няня рассказывала страшные истории про разбойников, которые «пошаливали» около Васильевского леса, по дороге от станции.

Развлекал всех Володин зверинец. У него жила за шкафом сова. Ее кормили мышами, но ела она их только в одиночестве, когда никто на нее не смотрел, и всегда аккуратно выплевывала комочек шкурки и хвост. Ни Володе и никому из братьев не удавалось подсмотреть, как она это проделывает.

Была у Володи и ученая галка. Она знала свое имя — Чука и умела внятно произносить его. Чука летала на свободе и всюду проказничала. Она не могла равнодушно видеть блестящие предметы — непременно стащит и засунет куда-нибудь. Мария Егоровна прятала от галки наперсток и свои кольца. Чука умела расстегивать пуговицы на туфлях, открывать спичечную коробку и выбирать оттуда все спички по одной. Володю она очень любила и подолгу сидела у него на плече. Когда тот читал, Чука подбиралась к нему, мешала ему и невпопад переворачивала клювом страницы.

— О, уж эта мне галка! — говорила Анна Николаевна, разыскивая спицы от вязания или мелочь, которая только что лежала на буфете.

По вечерам занимались чтением. С увлечением читали Тургенева, Салтыкова-Щедрина, но охотнее всего Жюля Верна. Особенно увлекался Николай Егорович романами «Пять недель на воздушном шаре» и «80 000 километров под водой». Даже своего охотничьего щенка назвал он «Капитан Немо», по имени капитана подводной лодки «Наутилус».

Зимою молодежь со своими деревенскими друзьями детства устроила на пруду огромную гору. Там, как в былое время, катались на лубках, подмороженных решетах, самодельных санках. Иногда утаскивали со двора розвальни. С шумом и хохотом садилась в них куча девушек, парней, и все съезжали с высокой горы в овраг.

Но Николай Егорович не всегда любил шумное веселье. Часто он, надев валенки и полушубок, с Немо и молодой легавой Маской уходил далеко в поле на лыжах, с ружьем за плечами. На дорогах виднелись стаи нарядных щеглов, желтых овсянок. В лесу постукивал дятел, стрекотала голубая сойка, да изредка сыпался снег, когда перепрыгивала с ветки на ветку белка…

В августе 1870 года Николай Егорович получил место преподавателя физики во 2-й московской женской гимназии и одновременно начал энергично готовиться к сдаче магистерских экзаменов.

В сентябре 1870 года семья Жуковских переселилась на зиму в Москву. В деревне остался один Егор Иванович. В день отъезда все так захлопотались, что и не заметили, как Верочка сунула в доверху набитый тарантас корзинку с двумя ручными зайчатами.

В Москве, увидев зайчат, Анна Николаевна так и всплеснула руками:

— Этого еще недоставало! Вечно вы со своими затеями! Зайцев притащили! Час от часу не легче.

— Мама, дорогая, золотая, позвольте им у нас жить! Не сердитесь, я за ними буду ходить, они у меня и у Маши будут жить! — умоляла Верочка, прижимая к груди длинноухих зайчат.

Няня поддержала просьбу своей любимицы, уверяя, что зайцы будут пугать мышей. И действительно, пока они жили, мышей в квартире не водилось.

После деревенского раздолья Жуковские не скоро привыкли к городской жизни. Няня жаловалась на дороговизну. Верочку Анна Николаевна никуда, кроме палисадника около дома, не пускала одну. Маша едва успевала за всеми прибирать и всех обшивать.

Николай Егорович с начала учебного года начал преподавать физику во 2-й женской гимназии.

С некоторым страхом шел он в первый раз на урок. Он хорошо знал, какое значение имеет первое впечатление, произведенное на учеников, — да еще в женской гимназии! Последнее обстоятельство его особенно смущало.

Когда на кафедру поднялся высокий, тонкий, с живыми черными глазами двадцатитрехлетний преподаватель и начал дискантом говорить о физике как о науке, которая учит любить и понимать природу, девочки переглянулись и зашептались. Но скоро увлечение Николая Егоровича передалось гимназисткам. В классе наступила тишина.

Как только зазвенел звонок, девочки в коричневых платьях и черных передниках окружили нового учителя. Он знакомился с ними и обещал на следующий урок повести их в физический кабинет.

С первых уроков Жуковский сделался любимым учителем в гимназии. Спрашивал он строго, но зато никто так, как он, не умел заинтересовать девочек своим предметом. Жуковский старался каждую задачу, каждый раздел физики представить возможно нагляднее. Сам мастерил модели, показывал различные опыты в физическом кабинете и заставлял девочек работать самостоятельно.

Оклад преподавателя был невысок. Семье жилось трудно. И все же, несмотря на скромные средства, в небольшой квартире Жуковских всегда было весело.

Жили дружной, большой семьей. Когда Анна Николаевна уезжала погостить в деревню к Егору Ивановичу, дома оставалась, кроме старой няни Арины Михайловны, одна молодежь.

Однажды вышел забавный случай.

Николаю Егоровичу нужно было сшить себе форменный вицмундир. Так как денег не было, решено было перешить для этой цели старый фрак Егора Ивановича. Но при этом упустили из виду, что фрак синего цвета, как носили в старину, а преподавателям полагалось иметь черные мундиры. Когда Николай Егорович явился в гимназию в новом мундире, все ахнули. Учителя долго смеялись над его рассеянностью, а он поскорей отдал перекрасить мундир в черный цвет.

В апреле 1871 года Жуковский сдал последний экзамен на звание магистранта. Это давало ему право преподавать в высших учебных заведениях и право выступить с публичной защитой диссертации на степень магистра математических наук[9].