Мы остались в Больнице и неделю повыздо-равливали, а потом переселились в отдельную комнату. Мы вставали когда хотели, отправлялись в Столовую и ели все, что нам нравилось, и досыта, да и пили вволю, особенно я: мне удалось перепробовать все винные напитки – ведь я был главный специалист по вину, которого звали Пальмовый Пьянарь.

Мы остались без вина один-единственный раз, когда я выпробовал его к двум часам ночи. Главный Распорядитель побежал в ту комнату, где обычно сидела Всеобщая Мать, и расстроенным голосом доложил о происшедшем (а вина не оказалось даже на складе). Но Всеобщая Мать дала ему бутылку – маленькую такую бутылочку, вроде как от лекарства, – и там на дне было немножко вина. Когда Главный Распорядитель вернулся в Залу, мы немедленно принялись пробовать вино – мы его пробовали три дня и три ночи, но выпробовать досуха так и не смогли; а ведь в бутылочке и было-то всего чуть-чуть.

А еще в Белом Дереве была Комната Игр. Я решил поиграть, но играл плохо, и опытные игроки меня тут же обыграли – я проиграл даже деньги, полученные за Смерть: в ту минуту мне было совершенно наплевать, что когда-нибудь нам придется продолжать путешествие, а в дороге сбережения могут пригодиться. Да признаться, и расхотел я продолжать путешествие и надеялся остаться в Белом Дереве навеки.

Но однажды вечером, когда мы весело танцевали, Всеобщая Мать позвала нас к себе и сказала, что нам пора собираться в дорогу. Нам очень не хотелось возвращаться в лес – из-за Страшных Существ и Дремучих Духов, и вот мы спросили Всеобщую Мать, нельзя ли нам остаться у нее навсегда, но она ответила, что это невозможно: она только помогает несчастным и обездоленным, но не может их спасти навсегда, или навеки; они выздоравливают, забывают свои невзгоды – и уходят, а их место занимают другие. Мы ужасно огорчились и побрели в свою комнату – думать о новых невзгодах и бедах, которые встретятся нам на пути. Танцевать в эту ночь мы идти не захотели, а спать не могли – мы сидели и плакали, а наутро разыскали Всеобщую Мать и сказали ей, что мы уже собрались в дорогу, но не может ли она сама проводить нас к винарю. И она ответила, что никак не может: ей нельзя вступать в чужие владения.

Всеобщая Мать подарила мне винтовку, а жене – дорогую и красивую одежду, а еще она дала нам еды и питья, и не успели мы оглянуться, как оказались в лесу, а Огромное Дерево вдруг стало обыкновенным, и никаких дверей там не было и в помине. Мы с женой переглянулись и решили, что спали и видели сон, а теперь проснулись, но тут к нам подошла Всеобщая Мать, и мы поняли, что это был вовсе не сон.

Арендатор заплатил нам последний взнос, и мы забрали у него свой Страх, и нашли человека, купившего Смерть, и попросили принести ее, но он отказался: сказал, что не может отдать нашу Смерть – он ее купил навсегда и за деньги. И вот мы взяли с собой только Страх, и Всеобщая Мать повела нас к реке, через которую мы никак не могли перебраться – в тот раз, когда вошли в Огромное Дерево, – и теперь мы опять не знали, как быть: стояли и смотрели на Всеобщую Мать. А она подняла тонкую щепочку – тонкую, как спичка, – и бросила ее в воду, и сейчас же там появился узенький мостик, и он упирался в противоположный берег. Всеобщая Мать приказала нам идти – на другую сторону, или к дальнему берегу, а сама она осталась стоять на месте, и, когда мы сошли с мосточка на землю, Всеобщая Мать протянула руку, дотронулась до мостика, и он исчез, а в руке у нее осталась только тонкая щепочка. Всеобщая Мать пропела нам песню – на прощание, мы тоже ей помахали и спели, и вдруг мы смотрим, а ее уже нет. Так рассталась с нами Всеобщая Мать, которая помогает всем Страдающим Существам.

Вот взяли мы свой Страх и отправились в путь, но не прошло и часа после нашего прощания, как хлынул ужасный проливной дождь – он поливал нас два часа подряд, исхлестал и промочил до самых костей: в том лесу не нашлось никакого убежища, или приюта, чтоб укрыться от дождя. Моя жена уставала быстрее меня, и вот мы остановились и поели мяса – нам дата его в дорогу Всеобщая Мать, – немного отдохнули и пошли дальше. Но, пробираясь по лесу, мы вдруг встретили Девушку – и сразу повернули, когда ее увидели: мы хотели потихоньку обойти ее стороной; но и она повернула туда же, куда мы, и тогда мы остановились – чтобы она подошла и чтобы сделать все, как она захочет: Смерть-то мы продали и умереть не могли, a Cтрах – нет, и поэтому испугались. Девушка была одета в распрекрасное платье, и, когда она приблизилась, мы все рассмотрели: и золотые бусы, и маленькие туфельки – они вроде отсвечивали алюминиевым блеском, и у них были высокие тонкие каблучки, а Девушка была высокого роста и стройная, но она была красного-распрекрасного цвета.

И вот после того как Девушка приблизилась, она спросила нас, куда мы идем, и мы ответили, что в Город Мертвых, а она спросила, откуда мы вышли, и мы сказали, что из Огромного Дерева, в котором живет Всеобщая Мать. Когда Красная Девушка услыхала наш ответ, она приказала нам следовать за ней, но, когда она приказала следовать за ней, мы испугались еще больше (Страх-то был с нами), и моя жена проговорила так: «ЭТА ДЕВУШКА НЕ ДУХ, НЕ ЧЕЛОВЕК И НЕ ЗВЕРЬ; А КТО ОНА ТАКАЯ, УЗНАЕТСЯ ПОТОМ».

Мы отправились за Девушкой, как она приказала, и прошли с ней, наверно, миль около шести, и вдруг увидели Красный Лес. Все там было красное – и деревья, и кусты, и трава, и земля, и живые существа. Как только мы вошли в этот Красный Лес, я увидел, что моя жена стала красной-распрекрасной, но, как только она стала красной-распрекрасной, она проговорила волшебные слова: «КТО-БЕЗ-СМЕРТИ-ТОТ-БЕС-СМЕРТНЫЙ-А-КТО-БЕС-СМЕРТИ-ТОТ-БЕС-СМЕРТНЫЙ».

Когда мы прошли примерно двенадцать миль и выбрались наконец из Красного Леса, то увидели, что подходим к Красному Городу. Девушка подвела нас к одному из домов – самому большому в их Красном Городе, но за время путешествия мы очень проголодались и попросили ее дать нам еды и питья. Девушка принесла и то и другое, – но, к нашему удивлению, и еда и вода были красные-распрекрасные, как красная краска, а на вкус обыкновенные; мы ужасно обрадовались и воду выпили, а пищу съели.

Красная Девушка куда-то ушла, но, пока мы там сидели и ели и пили, в комнату входили Красные Люди и разглядывали нас с превеликим изумлением. Потом снова вернулась Красная Девушка и приказала идти за ней, и мы пошли. Она долго водила нас по Красному Городу: все показала и привела к Королю, а Король был тоже красный-распрекрасный. Он нас поприветствовал, и принял хорошо, и разрешил сесть, и обо всем расспросил. Сначала он спросил нас, откуда мы идем, и мы ответили, что от Белого Дерева, в котором живет Всеобщая Мать. А Король сказан, что она его сестра, и мы ему поведали, как она нам помогла и какая она мать всем Страдающим Существам. Потом Король спросил, из какого мы города. Мы ответили, из какого, а он нас спросил, живые мы или мертвые, и мы ему ответили: мы объяснили Королю, что мы не мертвые, а живые.

После этого Король приказал Красной Девушке, которая привела нас к нему во дворец, показать нам комнату, где мы будем спать, но комната оказалась Очень Дальней Комнатой, и рядом там никто из людей не жил. И вот мы вошли в нашу Дальнюю Комнату и стали думать, что это значит. Что замышлял этот Красный Король этих Красных Людей в этом Красном Городе – вот какой вопрос мы себе задавали и до самого утра не могли заснуть: мы всю ночь обдумывали этот вопрос.

На рассвете мы отправились к Красному Королю, сели перед ним в его красных покоях и приготовились слушать, что он нам скажет. В восемь часов по утреннему времени вошла вчерашняя Красная Девушка, которая привела нас к Красному Королю, и тоже села, но сзади нас. Немного погодя Король заговорил, и вот он поведал нам Красную Историю – о Красных Людях, и о Красном Городе, и о Красном Лесе. Король сказал: «Когда-то мы тоже были людьми: в древние времена, стародавние дни – тогда, как известно, у каждого человека глаза располагались на коленях (для удобства), – в те времена мы были людьми». И еще Король сказал: «Однажды утром, когда я жил среди обычных людей, я поставил капкан в Очень Дальнем Лесу, и вокруг этого леса не было рек – ни один родничок не пробивался из-под земли, а потом я отправился к Очень Дальней Реке, и там не было поблизости никакого леса – ни деревца, ни кустика, – и я поставил там рыбный невод. Когда наступило следующее утро, я пошел сна-чата к Очень Дальней Реке, в которой я оставил рыбную сеть, но в сеть попалась только Красная Птица: она плавала в речке и оставалась живой. Я вытянул сеть и взял эту Птицу, а потом отправился к Очень Дальнему Лесу и опять увидел, что в капкан для зверей поймалась живая Красная Рыба. А воды в том лесу не было и в помине. Тогда я взял и сеть, и капкан, и Красную Птицу, и Красную Рыбу и принес их в город – показать родным. Принес я, значит, свою добычу родным, и они увидели Красную Рыбу, которая поймалась в капкан для зверей, и они увидели Красную Птицу, которая попалась в невод для рыбы, но, когда мои родные обо всем догадались и увидели, что Красные Существа еще живы, они мне приказали отнести их назад; и вот я взял их и поплелся обратно.