В обоих случаях мы имеем включение систем управления. Еще раз повторяю: управление есть удержание целого при варьирующих элементах. Если нет вариаций, не может идти речь об управлении.

Объект нашего действия есть всегда социотехнический объект. Мы очерчиваем его определенные границы, исходя из наших целей, и затем переводим эту сложнейшую реальность в тот или иной схематизм. Мы, с одной стороны, создаем связку между этой схемой и реальностью, а с другой — очерчиваем границы этой реальности. Так получаются предмет и объект (схема 20).

Что же такое предмет? Предмет — это сложная структура, связывающая наши схемы, знания, представления с тем, что имеет место в реальности и на что направлены наши действия. В этой структуре есть схематизм и соответствующие знания, в ней есть та область реального, на которую я действую — другие люди, технология и еще что-то, — и есть связи замещения, или представления, и отнесения.

А что такое объект? Это то, что я в реальности таким образом вырезаю.

Давайте рассмотрим это по шагам, потому что это очень важно. Вот я нарисовал схему. Это определенным образом организованные следы разных мелков. Что вы видите, когда вы перерисовываете эту схему? Вы видите на ней реальность административно-организационных отношений?

— Да.

А за счет чего вы это поняли? За счет того, что вы через представление относите это к объекту.

Любой знак, любая схема представляет собой своего рода калитку, через которую мы к чему-то проходим. А объект — это то, во что мы упираемся. То, «при помощи чего», называется формой, знаковой формой. Знаковой формой может быть, например, схема. Для того чтобы вы могли понять, о чем идет речь, вы должны эту схему отнести к тому объекту, о котором идет речь.

Есть знаковая форма (А), которой вы заместили объект (стрелочки обозначают замещение). Вы вроде бы глядите на знаковую форму (или произносите слова), а имеете в виду некий объект, вами очерченный, выделенный. Вот эта структура в целом и называется предметом или предметной структурой (схема 20).

Когда ребенок рождается, включается в человеческий мир и начинает социализироваться, он никогда не имеет дела с объектами, он всегда имеет дело только с предметами. Это значит, что все вещи нашего мира обозначены словами, и слова несут смысл. Диван — это то, на чем лежат, стол — то, на чем едят, пишут, а верхом не садятся. Стул — то, на что садятся.

Я говорю так: человек никогда не имеет дела с тем, что вы называете «реальностью». Никогда в жизни. Человек никогда не выходит на объекты. Человек всегда имеет дело с миром человеческой культуры (схема 21).

Где-то в XVII-XVIII вв. сложилось такое представление — оно было развито философами-натуралистами, — что человек есть некий субъект: отдельный человек, который взаимодействует с миром природы, объектами. И, взаимодействуя с объектами — с помощью восприятия, чувств и т.д., — он познает эти объекты: воспринимает, представляет, образует о них понятия.

Вы твердо убеждены, как и миллионы людей, наверное, — я сейчас объясню, почему я говорю «миллионы» и почему я говорю «наверное», — что мы имеем дело с миром объектов и как-то с ними взаимодействуем. Таково наследие этой философской, как говорили, сенсуалистической традиции.

Что утверждаю я? Отдельные люди никогда не имеют дела с миром объектов. С момента своего рождения они попадают в мир вот таких предметных структур, или предметов, в мир культуры и мир значений.

Интересно описывает Миклухо-Маклай восприятие необозванных, или неназванных, объектов. Когда он, будучи у папуасов, в первый раз вытащил зеркало, они все столпились вокруг него и закричали: «Вода, вода». Почему вода? Потому что они видят себя. Потом кто-то ткнул в зеркало пальцем и закричал: «Твердая вода». Поэтому, говорю я, неназванных вещей нет и быть не может. Если вы столкнулись с чем-то, что не было обозвано, для чего вы слова не знаете, то вы сначала называете это привычным словом («вода» — сказали папуасы, указывая на зеркало). И этим именем мы приписываем этому «нечто» способ употребления в нашей культуре.

Мир людей состоит из их деятельности, т. е. из того, что в деятельность включено, деятельностью порождено и соответственно словами обозначено. И в этих словах, которые мы привязываем к объекту, снимается опыт человеческого действования.

Приходя на новое место, начальник должен определить программу своих ближайших действий. Для этого внутри того сложного целого, которое называется «управление организацией», он должен выделить последовательность объектов своих действий. Очень многое зависит от его стратегических целей, от того, как он их определяет. Будет ли он сначала, месяц или два, выступать в положении исследователя или сразу же начнет действовать? Будет ли он действовать как организатор или как управляющий? Важны его цели и его стратегические замыслы: как он мыслит себе развертывание своей работы.

В чем реализуются эти его замыслы? В том, что он начинает на планшете или на доске, пользуясь тем, что он усвоил раньше, вычерчивать те или иные схемы, производя раскладку. При этом он создает соответствующие предметные структуры.

Я сейчас отвечаю на вопрос, что сначала. Он что — сначала познакомился, а потом начинает рисовать? Я говорю: нет, он начинает рисовать сначала, а потом знакомится с информацией.

Вот вам смешной пример. Если я сейчас кого-то попрошу пойти на улицу и «наблюдать», он не пойдет, он сначала спросит: что наблюдать? Точно так же и начальник. Он должен иметь программу самоорганизации, например: сначала познакомлюсь с моими замами. Он должен иметь систему тестовых заданий для них. Потом — познакомиться с системой организации этого уровня административного руководства: какие между ними формальные отношения и т.д.

При этом его интерес все время распадается на несколько планов: формальная структура, групповые отношения, личность. И у него для этого на планшете или доске каждый раз должны быть заранее нарисованы схематизмы. Информация только тогда информация, когда она закладывается в определенные ячейки. Вопрос не в том, будет ли он что-то спрашивать и что-то узнавать. Весь вопрос в том, что именно он хочет узнать и в каком порядке, в какой последовательности. А для этого ему нужны соответствующие предметные структуры, а не объектные. Объект, с которым он имеет дело, будет появляться вторично, за счет этой выбранной им заранее как шаблон предметной формы.

Если он мыслит себя организатором и хочет перестроить административно-организационную структуру, то он и должен направлять на нее внимание и знать, как все это изобразить. Если его интересуют неформальные группы, он должен иметь соответствующие шаблоны и набор «измерительных» процедур, т.е. опять же тестов. Если его интересует личность, у него должны быть другие шаблоны с соответствующим вопросником. И начальник должен знать весь перечень структур, которые его непосредственно интересуют и которыми он должен овладеть.

В чем особенность позиции начальника? Его в равной мере должны интересовать и реально, естественно существующие системы, и те, которые он должен сюда положить за счет организационной работы, т.е. технические системы, им создаваемые или созданные кем-то другим. И поэтому системный анализ будет расслаиваться на два направления: техническое (искусственное) и естественное. И он все время будет работать в двух модальностях — модальности фактического и модальности должного, или эффективного.

Вот для чего я вам рассказывал о предметных структурах. Начальник, как и все остальные, имеет дело не с объектами, а с предметными структурами.