– Матюха появился? – Жар поймал за рукав уже знакомого зайцеводца.

– Не-а, – чуток растерянно ответил тот. – Странно, он на той неделе три дня за мной хвостом ходил, чтоб я его зайцев оценил… самому уже любопытно стало, что ж он в том Шипоне прикупил.

– Ага, – поддержала его сидящая на клетке дочка, смуглая шустрая худышка. – Говорил, что одного даже выставлять будет. Ой! Лучик, не балуй!

Сидящему в клетке зайцу надоели ноги в сапожках, мельтешащие перед решеткой, и он больше из любопытства, чем всерьез прихватил девчонку за пятку – к счастью, из толстой жесткой кожи.

Зайца отцепили как раз вовремя: низкий и гулкий звук дудука (более резкий инструмент мог напугать нервных животных) возвестил о начале состязаний.

– Крысий купец, – разозлился Жар. – Куда он запропастился? Зайцы его сожрали, что ли?

– Да вы что! – возмутился зайцеводец, отрываясь от разглядывания дырок в сапоге. – Это же милейшие звери, если нарочно не дразнить! К тому же мяса им нельзя – понос проберет! Погладить хотите?

Лучик облизнулся, смешно, поочередно двинув половинками верхней раздвоенной губы. Язычок был узкий и розовый, зубы – длинные, похожие на крысиные, только посветлее и пошире.

– Нет, спасибо! – Рыска попятилась, и ее тут же вовлекло в общий поток: толпа отхлынула от клеток, устремившись к шестиугольным площадкам, огороженным невысокими, по пояс, заборчиками. Распорядитель боев громко объявлял, какую пару зайцев куда сажают. Каждому игроку хотелось, разумеется, взглянуть на поединок «своего» бойца, так что в толпе возникли завихрения, одно из которых на диво удачно прижало Рыску со спутниками прямо к заборчику.

– Ты на кого ставила, красотка? – прицепился к девушке какой-то забулдыга с алчным взглядом и пачкой расписок в судорожно стиснутом кулаке.

– Ни на кого. – От мужика разило несвежим потом, и Рыска попыталась от него отодвинуться, но проще было в землю закопаться – так тесно стояли люди.

– А хошь, посоветую?

– Не хочет. – Жар, стоящий за Рыскиной спиной, решительно всунул руку между подругой и забулдыгой, хоть так их разгородив.

Мужик понял, что «тележка при быке», отвернулся и начал цепляться к кому-то справа.

– Кстати, могли бы пару монет поставить, раз уж все равно здесь. – Жар панибратски ткнул Алька локтем в бок: – Ну, на которого, везунчик?

– Закатай губу, шулер, – прошипел саврянин, отбивая его локоть своим. – Ты что, не знаешь, что на таких состязаниях всегда пара переодетых путников околачивается? Сами зайцеводцы скидываются и приглашают, просто постоять. Нет у нас здесь дара. Только случайная удача, как у прочих игроков.

– Сдается мне, что вас чаще не работать нанимают, а друг другу мешать, – разочарованно заметил Жар.

Альк сердито блеснул глазами:

– Сторожей тоже только из-за воров держат.

– Но чтоб сторожей из-за сторожей?!

– А как рать из-за рати? – подобрал более удачный пример саврянин. – Чуть шпионы донесут, что у противника на одну катапульту больше, – надо срочно и себе достраивать…

Тут на боевище запустили зайцев, и разговор оборвался.

Выпущенные из темных ящиков звери пару щепок удивленно моргали, застыв на месте и давая зрителям себя разглядеть. Один был чуть больше и худее, черно-белый, другой рыже-черный, кругленький как колобок. Рыске он сразу приглянулся, особенно когда девушка услышала, что его противника зовут Шошка. Черно-белый тут же оправдал свое прозвище, первым бросившись на врага. Тот в последний миг подпрыгнул, и зайцы схлестнулись грудь в грудь, сцепились и волчком закружились в жестоком танце. Над площадкой поднялись клоки шерсти. Толпа орала как бешеная, подбадривая любимцев. Зайцы безмолвствовали, остервенело вгрызаясь друг другу в морды. На заборчик брызнуло первой кровью, еще больше опьяняя зрителей.

Рыска поняла, что это зрелище ей совершенно не нравится, но деваться было некуда. Разве что вперед, к зайцам. Девушка обернулась, ища поддержки у друга, но тот азартно вопил и улюлюкал, выбрав в победители черно-белого. Альк смотрел спокойно: руки сложены на груди, губы загадочно искривлены – не то улыбка, не то просто оценивает шансы обоих. Прям-таки Саший, любующийся, как дерутся стравленные им соседи.

Пришлось глядеть дальше.

Вскоре стало ясно, что черно-белый берет верх. На воле рыжий сдался бы и пустился наутек, но тут ему деваться было некуда, и биться пришлось уже не за первенство – за жизнь. Разнимающий поднял ведро с водой, но пока медлил – бывало, что совсем сложивший уши заяц неожиданно воспревал и задавал врагу взбучку похлеще полученной.

Рыска стиснула кулаки. Это не бой, а бойня какая-то! А тут еще хозяйка Шошки, худая противная тетка с горячечно блестящими глазами, перегнулась через край ограды и визжит:

– Давай добивай его, малыш!

Ладони защипало. Рыска помнила, что сказал Альк – дар тут бессилен, – но почему бы не помечтать? Вот сейчас рыжий ка-а-ак вырвется, ка-а-ак даст врагу затрещину, чтобы кубарем покатился, а потом подпрыгнет – и противную тетку за нос…

Девушка чуть откинулась назад, вжавшись спиной в чью-то грудь. Ну давай же, рыженький…

И тут сквозь Рыску словно поток тепла хлынул, сверху вниз, наискосок и вперед. Боевище раздвоилось. Рыжий заяц лежал окровавленной тряпкой – и одновременно кругами гонял противника вдоль заборчика, и эта картинка все крепла, оттягивала в себя краски, становясь единственной…

А потом что-то так садануло Рыску по затылку, что в глазах у нее потемнело. Девушка качнулась вперед, судорожно вцепилась в край заборчика, но это только навредило – от следующего тычка она не просто свалилась в загон, а с переворотом на спину.

– Ай!!

– И-и-и, девку зайцы рву-у-ут!!! – тут же заголосила какая-то баба с богатым воображением.

– Человек упал!

– Разнима-а-ай!

На Рыскино счастье, перепуганные зайцы тут же расцепились и, отчаянно работая лапами, выкарабкались из-под рухнувшего на них тела. Хозяева изловили их за шкирняки и, поддерживая под зады, вытянули из загородки.

– Эй, девка! – Над распростертой, оцепеневшей, как лягушка, Рыской веночком нависли встревоженные лица. – Ты цела?!

Девушка как раз пыталась это понять. Наверное, все-таки да, хотя копчиком приложилась знатно, и голова гудит.

– Давай вставай! – К Рыске потянулось сразу несколько рук, кто-то вообще перелез через забор, ухватил ее под мышки и рывком поставил на ноги.

Девушка, морщась, потерла затылок – и обнаружила, что большинство людей смотрит не на нее, а куда-то по ту сторону ограды, где идет не учтенная в ставках драка. Жар и Альк сцепились не хуже зайцев, только что зубы в ход не пускали. Судя по тому, что сверху был вор, он ударил первым и без предупреждения. Торжеству Жара вряд ли суждено было длиться долго, но тут разнимающий привычным широким взмахом выплеснул на драчунов не использованную на зайцев воду и грубо заорал:

– А ну живо утихли, придурки! Щас стражу позову!

«Стража» подействовала на Жара лучше воды. Каковой, кстати, на вора пришлась большая часть, зато Альку залило глаза, и ошарашенных противников живо растащили в стороны.

– Щас ты у меня лекаря звать будешь, – пообещал саврянин, раздраженно стряхивая держащие его руки. Над бровью у Алька успела набухнуть шишка, но ладонью он прижимал почему-то нос. – Пустите, идиоты! Не буду я больше об это дерьмо мараться.

Сидящее в луже «дерьмо» попыталось пнуть его ногой, но не достало.

– А что случилось-то? – недоуменно пробормотала Рыска.

– Она еще спрашивает! – возмутился Альк, поворачиваясь к ней и убирая руку от носа. Ничего такого страшного девушка на нем не заметила, весь на месте.

– Он еще возмущается! – Не помогай Жар подруге выбраться из загородки, драка закипела бы по новой.

– Чего, не на того поставили? – сочувственно уточнил забулдыга. – Бывает! Мне тоже раз моя баба насоветовала… С тех пор ее, змеюку, даже близко к боевищу не подпускаю.

– А ну заткни пасть! – одновременно вызверились на него Альк с Жаром.