— Вообще, мне показалось, что он отлично общается с собакой. Может быть, вы ему разрешите помочь мне дрессировать Филимона?

— Фильку? Дрессировать? — Анатолий озадаченно почесал в затылке, покачал головой. — Не думаю, что Андрею Александровичу это понравится…

— Если я захочу, Андрею Александровичу понравится всё, что угодно, — несколько самоуверенно заявила я. — А я очень хочу, чтобы собака слушалась и не кидалась на людей.

— Та он же добрый, не кусается…

— Зачем мне это знание, если такая туша меня валит на пол? Нет, надо обязательно заняться дрессировкой Филимона!

Анатолий огляделся, потом сказал тихо, словно доверил страшную тайну:

— Понимаете, наш хозяин придерживается таких взглядов… Ну, ни детей, ни собак не надо воспитывать, а надо просто любить.

Я прищурилась. Ну да, ну да. Слышали. Но я придерживаюсь немного других взглядов. И у меня есть доказательства того, что мои взгляды правильнее мужниных. Вон, две дочки и собака творят, что хотят, и никто им не указ! Теперь всё будет по-другому. Если родители и хозяева не воспитывают детей и собак, у меня есть чем заняться. Вот и хобби нашлось.

— Я обязательно поговорю с Андреем и объясню ему, в чём он неправ, — улыбнулась. — Спасибо, что поделились.

Он кивнул и сел в машину. А я пошла к дому, размышляя над тем, как лучше будет начать с мужем разговор о разброде и шатаниях в его семье. Да, и надо обязательно найти хорошего дрессировщика собак. Который выезжает на место и показывает азы. Стёпку тоже надо занять, а то болтается без дела… И в дом ввести, только когда свекровушка уедет. Я прекрасно знаю, что это она ребёнка напугала. Кстати, возрастом они с Прасковьей подходят. Должны поладить…

Наполеоновские планы, Полинка!

Главное, чтобы никто их не спутал и не помешал мне. Андрей сдастся, если я качественно подготовлюсь к разговору. А на остальных мне начхать.

Да, и надо бы как-то исхитриться и отправить Козочку домой. Марта мне не мешает, а вот Алиса, кажется, всё никак не может оставить Андрея в покое. Жопой чую, она всё сделает, чтобы снова стать фавориткой этого «гарема»!

Вечер воскресенья проходил в штатном режиме.

Я провела послеобеденное время наверху, штудируя интернет на своём новом телефоне. По запросу «Андрей Ходорович» мне выдало кучу всего, и я ходила по ссылкам, читала, ужасалась. Мой муж абсолютно неприлично богат! И разбогател он совершенно внезапно. Наверное, именно поэтому и остался простым, как веник. Хотя его родители уже имели начальный капитал, однако, похоже на то, что маман не одобряла хобби сына.

Ну, теперь одобряет. Теперь она в сыночке души не чает!

Ладно, это были цветочки. Ягодки созрели, когда Лена пришла звать меня на ужин. Мы собрались в столовой, где не было штор. Я вошла и икнула. Свекровь сидела во главе стола, на другом конце устроился свёкор с кипой бумаг, которые он уложил рядом с тарелкой. Я заметила неодобрительные взгляды его жены и хмыкнула. Про себя. Осмотрела собрание. Андрей сидел возле мамы, с другой стороны осталось свободное место. Полагаю, для меня. я прошла и села на него. Посмотрела напротив — на Марту. Направо — на Прасковью. Козочка и Василиса сидели по обе стороны от Марты, и внучку предусмотрительно посадили рядом с бабушкой. Ужина не было.

Я спросила в могильной тишине:

— А мы есть будем, или у нас ещё молитва намечается?

Андрей словно отмер, рассмеялся, взяв меня за руку:

— Нет, никаких молитв! Если кто-то желает помолиться, пусть делает это молча. Лена, подавайте!

Горничная коротко кивнула и направилась в кухню. Оттуда поплыли блюда, накрытые клошами. Я только глаза закатила. Это теперь у нас с маман будет такой Версаль? И сервиз такой пафосный поставили на стол… Вчера мы ели на тарелках попроще! Но Андрей, не моргнув и глазом, открыл первый клош и спросил:

— Полина, тебе один эскалоп или два?

— Один, — испугалась я. — Ты чего?

Эскалопы были огромные. Мне и одного много будет! За глаза! К эскалопам прилагались салат из рукколы и жаренная по-деревенски картошка. Муж лично положил мне в тарелку всего понемножку, сказал:

— Девочки, обслуживайте себя сами. Всем приятного аппетита.

Свекровь переждала, пока «девочки» от Марты до Прасковьи обслужат себя сами, и выразительно глянула на Лену. Та подхватилась, и через минуту матушка Андрея принялась за еду. Заметила, прожевав элегантно отрезанный кусочек эскалопа:

— Варя передержала мясо в духовке. Ты не думаешь, Андрюша, что стоит заменить кухарку?

— Варя отлично готовит, — ушёл от ответа мой муж. Я мысленно добавила: и она просто хорошая. Но вслух не сказала. Зато свекровушка решила попить моей кровушки и продолжила мысль:

— Вот, помню, на вашу свадьбу с Мартой я сделала отбивные… Помнишь? Они были восхитительные, так и таяли во рту!

— Мнэ-мнэ, — невнятно отозвался Андрей. Марта оказалась вежливее и ответила:

— Да, Антонина Илинична, отбивные были очень вкусными.

— Ещё бы, деточка, — снисходительно отозвалась свекровь. — Ты съела тогда четыре штуки.

Серьёзно? Она считала? И до сих пор помнит? Убиться и не встать!

— Я была беременна, — словно оправдываясь, воскликнула Марта. Андрей улыбнулся ей и бросил взгляд на Василису. Та хмуро кромсала эскалоп на мелкие кусочки. А свекровь повела плечами, отрезая ещё немного мяса:

— А почему, Андрюша, в этот раз ты не устроил свадьбу?

— Как это? Свадьба была! — усмехнулся Андрей, отпивая вина из бокала. Свекровушка удивилась:

— А нас не пригласили? Нехорошо, сыночка, нехорошо!

Я решила благородно прийти мужу на помощь. Конечно, всю правду говорить не стоит, а то она вообще меня презирать начнёт. Я сказала просто:

— У нас была молодёжная свадьба. Мы устроили её в кафе Столовой, где я работаю!

Чёрт… Работала.

Свекровь подняла красиво нарисованные брови и ужаснулась:

— Андрей! Ты женился на официантке?! Какой кошмар!

— Мама!

Мой муж неожиданно разозлился. Я ощутила это всеми фибрами своей души и положила ладонь на его руку, пытаясь успокоить. Но Андрей громко и ясно продолжил:

— Во-первых, нет ничего стыдного в работе официантки. Во-вторых, Полина больше там не работает. И в-третьих… Прасковья, закрой уши!

Девочка скорчила унылую гримасу, но послушно заткнула пальцами оба уха. Андрей стукнул кулаком по столу:

— Знаете что, дорогие мои? Вы охуели!

Все действительно ошеломлённо смотрели на него, а Андрей уже спокойнее сказал:

— Я вас всех кормлю и пою, а вы мне портите настроение. Да, мама, я и к тебе обращаюсь тоже.

Свекровь выпрямилась, как будто палку проглотила. Козочка спрятала телефон, которым фоткала свою тарелку, и пробормотала:

— А я вообще ничего не сказала. Я молчу.

— Вот и молчи почаще, тебе идёт, — буркнул Андрей, накрыв ладонью мои пальцы на его руке. — Полина, ешь, не обращай внимания.

— Мне можно уже уши разоткнуть? — громко спросила Прасковья. Я потянула её за рукав, заставив опустить руку. Девочка поджала губы: — Я знаю, что папа сказал матерное слово. И зря, между прочим, я их всех давным-давно знаю, вот, например, еба…

— Прасковья! — рявкнул Андрей. — Попрошу воздержаться от демонстрации своего богатого словарного запаса. И вообще. Приятного аппетита всем, ужинаем, пожалуйста.

— Спасибо, — свекровь поднялась. — Я не голодна. И вообще, нам пора. Толя. Толя! Нам пора домой!

Она посмотрела на мужа свирепым взглядом, и тот вздрогнул, принялся собирать свои бумаги, жалобно глядя на нетронутый эскалоп. Андрей покачал головой, но ничего не сказал, даже ни единого словечка, чтобы удержать родителей. Я открыла было рот, но снова его закрыла. Это не мои родители.

Зато Лена приблизилась и наклонилась к уху моего мужа:

— С собой положить эскалопы? Пропадут же…

— Делай, — кивнул Андрей, берясь за приборы. Остальные тоже отмерли, послышались звуки елозивших по тарелкам ножей. А мне отчего-то мясо показалось безвкусным, а картошка слишком жирной.