Я немного оттаиваю.

– Не только тебе, нам обоим, – вздыхаю я и кладу руку ему на грудь. Кристиан держится стойко, даже не вздрагивает, но напрягается. Кладет свою руку поверх моей, смущенно улыбается.

– Я только сейчас узнал, что у вас, миссис Грей, верная рука и хороший глаз. Раньше я этого не замечал, но, с другой стороны, я постоянно недооценивал вас. Вы постоянно меня удивляете.

Я вскидываю бровь.

– Получила хорошую практику с Рэем. И метаю, и стреляю метко, так что вы возьмите это себе на заметку, мистер Грей.

– Постараюсь, миссис Грей. А еще позабочусь о том, чтобы все потенциальные метательные предметы были прибиты и у вас не было доступа к огнестрельному оружию. – Он глуповато улыбается.

Я хитровато улыбаюсь в ответ.

– Что-нибудь придумаю. Я находчивая.

– Этого у тебя не отнять, – шепчет Кристиан и, отпустив мою руку, обнимает меня за талию. Притягивает к себе, тычется носом в мои волосы. Я тоже обнимаю его и чувствую, как уходит напряжение.

– Прощен?

– А я?

Он улыбается.

– Да.

– И ты тоже.

Мы стоим, держа друг друга в объятьях. Злость прошла, обиды не осталось. Мальчишка или нет, пахнет он хорошо. Ну как тут устоишь?

– Проголодалась? – спрашивает Кристиан чуть погодя. Я закрываю глаза и опускаю голову ему на грудь.

– Да. Умираю от голода. Такая… э-э… бурная ночь, вот аппетит и разыгрался. Вот только одета я для ужина неподходяще. – Штаны и балахон определенно не то, в чем, по мнению моего мужа, следует появляться в столовой.

– На мой взгляд, ты выглядишь вполне прилично. К тому же на этой неделе яхта наша, и мы можем одеваться, как хотим. Считай, что сегодня на Лазурном берегу вольный вторник. А еще я подумал, что мы могли бы поесть на палубе.

– С удовольствием.

Он целует меня, довольный тем, что заслужил прощение, и мы рука за руку идем к носу, где нас уже ожидает гаспачо.

Стюард подает крем-брюле и незаметно ретируется.

– Почему ты всегда заплетаешь мне волосы? – спрашиваю я из любопытства.

Мы сидим рядом, по одну сторону стола, и моя нога лежит на его ноге. Кристиан тянется к десертной ложке, но, услышав вопрос, останавливается, смотрит на меня и хмурится.

– Не хочу, чтобы твои волосы за что-то зацепились, – говорит он негромко и ненадолго задумывается. – Наверно, привычка.

Брови его вдруг сползают к переносице, зрачки расширяются, в глазах вспыхивает тревожный огонек. Ему что-то вспомнилось? Но что? Наверняка что-то неприятное, болезненное. Что-то из детства. Я наклоняюсь, протягиваю руку, касаюсь его губ.

– Неважно. И мне это не нужно. Я только из любопытства спросила. – Подкрепляю слова теплой улыбкой. Он смотрит на меня настороженно, потом заметно расслабляется. Я снова наклоняюсь и целую его в уголок рта.

– Люблю тебя. – Он улыбается своей смущенной страдальческой улыбкой, и я таю. – И всегда буду любить.

– И я тебя, – тихо добавляет он.

– Даже если я буду непослушной? – лукаво спрашиваю я.

– Именно потому, что ты непослушная, – усмехается Кристиан.

Прорубаю ложечкой корку из жженого сахара на десерте и качаю головой. Пойму ли я когда-нибудь этого человека? М-м-м, какое вкусное крем-брюле!

Стюард убрал тарелки, и Кристиан достает бутылку розового и разливает по бокалам. Я оглядываюсь и, убедившись, что рядом никого нет, спрашиваю:

– А что ты имел в виду, когда говорил, что в туалет ходить не надо?

– Ты и вправду хочешь знать? – Кристиан сдержанно усмехается, глаза его похотливо блестят.

– Так что? – Глядя на него из-под ресниц, я подношу к губам бокал.

– Чем полнее мочевой пузырь, тем интенсивнее оргазм.

Я краснею.

– Да? Понятно. – Ну что ж, это многое объясняет.

Он снисходительно, с видом знатока улыбается. Удастся ли мне обойти в чем-то этого Мистера Сексзнайку?

– Да. Ну тогда… – Я отчаянно пытаюсь сменить тему, но не нахожу подходящего предмета.

Видя мое замешательство, Кристиан сам приходит на помощь.

– Чем займемся вечером? Есть предложения? – спрашивает он с кривой усмешкой.

Решай сам, а я готова на все. Может, хочешь проверить на практике эту свою теорию? Пожимаю плечами.

– Я знаю, чего ты хочешь. – Он отставляет свой бокал, поднимается и протягивает мне руку. – Идем.

Я встаю, и Кристиан ведет меня в главный салон.

На журнальном столике, на подставке – его айпод. Кристиан щелкает кнопкой и выбирает мелодию.

– Потанцуй со мной. – Он привлекает меня к себе.

– Если настаиваешь…

– Настаиваю, миссис Грей.

Мелодия плавная, яркая. Что-то латинское? Кристиан начинает двигаться, подхватывает ритм и увлекает меня за собой. Мы кружим по салону.

У исполнителя теплый, тягучий голос, как сладкая карамель. Песню я точно знаю, но вспомнить название не могу. Кристиан вдруг роняет меня, и я испуганно взвизгиваю и тут же смеюсь. Он улыбается, у него веселые, чуть лукавые глаза. Он снова подхватывает меня и кружит.

– Хорошо танцуешь, – говорю я. – Вот мне бы так.

Он загадочно улыбается, но ничего не говорит. Думает о ней, о миссис Робинсон, женщине, учившей его танцевать и… трахаться. Давненько я ее не вспоминала, наверное, со дня рождения Кристиана. Насколько мне известно, деловых отношений они больше не поддерживают. Та еще училка, с неохотой признаю я.

Он снова роняет меня, но подхватывает и целует в губы.

– Мне будет недоставать твоей любви, – повторяю я вслед за сладкоголосым певцом.

– А мне еще больше, – говорит он и снова кружит меня по комнате, а у меня от его слов кружится голова.

Песня кончается, и Кристиан смотрит на меня сверху. Глаза его уже не смеются – они темны и полны желания. Я не могу дышать.

– Пойдем в постель? – шепчет он с такой надеждой и мольбой, что у меня разрывается сердце.

«Ты ведь уже получил мое согласие на все две с половиной недели назад», – хочется сказать мне. Но я знаю: это он так извиняется и хочет еще раз убедиться, что после недавней ссоры у нас все в порядке.

Я просыпаюсь. В иллюминаторы светит солнце, по потолку прыгают, отскакивая от воды, солнечные зайчики. Кристиана не видно. Я с улыбкой потягиваюсь. Я готова терпеть секс-наказание хоть каждый день, если за ним следует секс-макияж. Решить, что из этого мне нравится больше, не так-то просто.

Поднимаюсь и иду в ванную. Открываю дверь – Кристиан стоит перед зеркалом, голый, если не считать полотенца на поясе, и бреется. Он поворачивается и улыбается, ничуть не смущенный моим вмешательством. Я уже знаю, что Кристиан, когда остается один, никогда не запирает двери. Наверняка у этого существует объяснение, но копаться в еще одной тайне у меня нет ни малейшего желания.

– Доброе утро, миссис Грей, – говорит он, излучая благодушие.

– И вам доброе утро.

Мне нравится наблюдать за ним в такие моменты, смотреть, как он поднимает и выдвигает вперед подбородок, как выбривает его расчетливыми, длинными движениями. Я ловлю себя на том, что бессознательно подражаю ему: оттягиваю вниз верхнюю губу, провожу пальцем под носом. Он поворачивается – одна половина лица еще покрыта мыльной пеной – и подмигивает.

– Нравится?

Ох, Кристиан, я могла бы любоваться тобой часами!

– Одно из моих любимых занятий, – признаюсь я, и он, наклоняясь, быстро целует меня, оставляя на щеке пятнышко пены.

– Еще разок, а? – грозно шепчет Кристиан, поднимая бритву.

Я поджимаю губы, нарочно хмурюсь.

– В следующий раз воспользуюсь воском.

Вспоминаю, как он обрадовался в Лондоне, когда узнал, что я из любопытства сбрила волосы на лобке. Разумеется, я сделала это не в полном соответствии с высокими стандартами Мистера Точность…

– Ты что, черт возьми, наделала? – восклицает Кристиан, и на лице его появляется выражение то ли ужаса, то ли любопытства. Он садится на кровати в нашем номере в отеле «Браун», возле Пиккадилли, включает прикроватный свет и, раскрыв рот, таращится на меня. Должно быть, уже около полуночи. Я краснею, становясь одного цвета с простынями в его игровой комнате, и пытаюсь натянуть пониже атласную сорочку. Кристиан хватает меня за руку.