— Опять — гони, — покачал головой водитель.

— Ты ведь не хочешь, чтобы в твоего хозяина стреляли?

— Господи, да кто же этого хочет?

— Ну тогда гони!

«Мерседес» сорвался с места и понесся по улицам небольшого швейцарского городка.

Адриано ди Бернарди долго не мог привыкнуть к тому, что приходится спать на сыром земляном полу и питаться похлебкой из гнилых овощей. Но ко всему рано или поздно приспосабливаешься, даже к самому худшему.

По утрам пленников выгоняли из подвала на работы в поле. Они таскали в корзинах землю для полей — восемьсот метров вниз с горы, восемьсот метров — вверх. И так, вниз — вверх по многу раз в день, под надзором автоматчиков, которые могут застрелить тебя просто так, ради развлечения. Через несколько дней такой адской работы вся одежда Адриано превратилась в лохмотья.

Бернарди потихоньку учился русскому. Теперь он уже не только понимал, о чем разговаривают между собой пленники, но и мог общаться с помощью простейших фраз.

Видеокассета была отправлена в Италию полторы недели назад. Ему сказали, что дойдет она очень быстро, за пару дней. Чеченцы сами были заинтересованы в скорейшем решении вопроса, поэтому отправили кассету с оказией. Говорили, что если с выкупом все будет нормально, то уже дней через десять он будет дома.

Адриано надеялся. Он смотрел на людей, которые маялись в плену кто по три месяца, кто по полгода, и каждый день молил Бога, чтобы его не постигла такая же участь. Каждый раз, когда из-за перевала появлялись вооруженные люди, у Адриано замирало сердце. Он надеялся, что они принесут ему весточку с родины.

Дни шли за днями, но ни родственники, ни синьор прокурор не давали о себе знать. Адриано терзался: ну неужели же они там не могут собрать требуемой суммы, неужели он обречен провести остаток своих дней в сыром подвале?

В подвале говорили, что иногда выкупа не требуется — пленных отбивают отряды спецназа. Но Адриано уже ни во что не верил. Ему казалось теперь, что он очутился на самом краю земли, куда никому, кроме чеченцев, никогда ни за что не добраться.

Приехав на вокзал, мы с Мухой первым делом бросились к расписанию. Ближайшие поезда были до Милана и Цюриха. Первым уходил миланский. Я сразу же вспомнил рассказ Горобца об убийстве Итоева и Апполинаре. Швейцария — Италия — обычный маршрут киллера. По крайней мере того, который охотится за нашим клиентом.

— Ну что думаешь? — спросил я у Олега.

— А что тут думать? Если человеку надо свалить, не будет же он ждать следующего поезда.

— Вся беда в том, что мы не знаем ее в лицо.

— Зато она нас знает. Увидит и занервничает. Главное — ее реакцию отследить. Или ты не хочешь ехать, командир?

— Почему? Хочу, — пробормотал я. — Просто я думаю, шансов у нас маловато. И еще думаю, что будет, если она вдруг в этот раз изменила своим принципам и оставила оружие на месте. Как мы тогда ее вычислим?

— Будем надеяться на лучшее. Попытка не пытка. Прокатимся с ветерком, — подмигнул мне Муха.

— Ладно, — сказал я. — Пошли за билетами.

Поезд еще не отправился, а мы уже начали обследовать вагоны. К счастью, народу в вагоне было немного. Конечно, по всяким там международным правилам мы не имели права проводить никаких оперативно-следственных действий. Какой у нас статус? Мы числимся охранниками VIP-лица, находящимися в зарубежной командировке. Но вместо того чтобы исполнять свои прямые обязанности, мы охотимся за девицей с пушкой в сумке. По-хорошему, надо бы сообщить о своих подозрениях полиции, но пока с ними договоришься! Мы уже попробовали сегодня утром.

Итак, нам нужно найти молодую женщину, которая едет в поезде одна — в этом-то я нисколько не сомневался, — у нее с собой сумочка, в которую легко помещается ствол снайперской винтовки, и обувь тридцать восьмого размера. То, что женщина молода — это очевидно. Престарелых снайперов мне пока что встречать не приходилось. Судя по размеру ноги, роста она не самого маленького. Одета, скорее всего, в удобную одежду: джинсы и майка или пуловер. Для лазания по чердакам должна быть именно такая одежонка. Вопрос только в том. как узнать, что женщина едет одна? Ведь на лбу у нее это не написано! Остается надеяться на интуицию, ну и на знание человеческой психологии. Лично я одинокую женщину всегда вычислю с первого взгляда. Парочки — те обычно всегда воркуют или ссорятся, а чужие люди, едущие рядом, отгораживаются друг от друга книгой или газетой.

Было не вполне ясно, что можно ждать от предстоящей встречи со снайпершей, которая лупит без промаха с километра, поэтому я на всякий случай вытащил пистолет из надплечной кобуры и сунул его под пояс. Мухин последовал моему примеру.

Начали мы с первого вагона. Шли медленно, рассматривая всех подряд. Наверное, у нас был взгляд билетных контролеров, пытающихся по бегающим глазам вычислить «зайца». Кто-то не обращал на нас внимания. Кто-то реагировал несколько настороженно, а некоторые даже испуганно.

Олег первым заметил одинокую девушку, сидящую в кресле у прохода и увлеченно читающую какой-то дамский журнал. Он толкнул меня локтем, и я кивнул ему: работай, я подстрахую.

Олег подошел к ней. Я остался сзади, соображая, как себя вести, если снайперское оружие сейчас будет найдено.

— Икскьюз ми, мэй я ту гэт аут май бэггидж?

Ишь ты, как он бойко с ней разговаривает! Может ли он забрать свой багаж…

Женщина пробормотала что-то в ответ по-немецки. Мухин открыл крышку багажного отделения. У них в поездах, как в самолетах, вещи складываются на полки сверху.

Я видел, как ловко Мухин прощупывает сумку пассажирки. Закрыл багажник, показал мне жестом — пошли дальше.

— Что?

— Во-первых, я сомневаюсь, что наша снайперша свободно шпрехает по-немецки, во-вторых, у этой красотки совсем дамская ножка. Тридцать шестой — не больше.

Мы двинулись дальше. Прав был Боцман: если нам сейчас не удастся вычислить снайпершу, следующего шанса она нам не даст. А тогда рано или поздно она достанет нашего клиента. Таков закон: заказ должен быть выполнен во что бы то ни стало. А подойти к ней близко мы уже не сумеем. Нечего говорить — крутая баба: как только поняла, что Бектемирова взяла полиция, не раздумывая, застрелила его. Сколько же на ней крови, интересно знать?

— Командир, а если она все-таки поехала цюрихским поездом? — спросил меня Олег после того, как мы безрезультатно обследовали пятый вагон.

— Знаешь, что такое интуиция?

— Догадываюсь.

— Ну вот, именно ею я сейчас и руководствуюсь.

— Она что, ни разу в жизни тебя не подводила?

— Почему же? Всякое бывало. Но вот только… Готов выставить пузырь хорошего виски, что наша дамочка в этом поезде.

— Я вообще-то пока этого не отрицал. — Олег усмехнулся. — Ладно, спорим, вое равно потом вместе выпьем.

— Хоп!

Мы двинулись дальше.

Полина сразу узнала двух мужчин, которые вошли в вагон. Час назад она видела их в объектив прицела. Один стрелял в нее в Архангельском, другой, судя по всему, начальник хусаиновской охраны — озабочен больше других. В том, что они пришли именно по ее душу, она уже не сомневалась. Теперь нужно было сделать так, чтобы они ее не вычислили.

Она откинула кресло, улеглась, отвернувшись к окну, укрылась пледом. Тело начала бить мелкая дрожь, которую она тщетно пыталась унять. Никогда еще ей не приходилось сталкиваться с охраной так близко. Быстро же они ее обнаружили!

Затылком Полина ощущала их приближение. Остановились напротив ее кресла. «Проходите же, проходите!» — мысленно приказала им Полина.

Кажется, двинулись дальше. Полина облегченно вздохнула, повернулась и тут же встретилась с внимательными глазами Пастухова. Он, оказывается, не ушел — сидел в кресле через проход и, как кот, караулящий мышь, ждал, когда она обернется! Тут же над креслом навис второй.