– Ну, это ты, мечтатель, полетел для этого, а я – нет…

– А для чего ж ты полетел?

– Сам подумай. Не хочу объяснять.

А и правда, зачем, собственно, отправился Колёсников в космос? Чтоб отделаться от регулировщиков, которые справедливо наказали его за лихачество? Чтоб здесь на звездолёте вдосталь наездиться, накататься на самой сумасшедшей скорости? Чтоб доказать им (а кому это – им? Регулировщиков здесь нет – значит, ребятам?), на что он способен?.. И только ради этого он отправился в полет? Так это ж нелепо!

– А все-таки сядем на неё, – сказал Толя. – Полюбуемся её красотой и отдохнём…

– Нечем там любоваться. – Узкие брови Колесникова переломились, и на лбу прорезалась капризная морщинка. – Было бы что-либо стоящее, а то ведь одни деревья, гнилой бурелом и болота… Я считаю, что надо лететь дальше.

– Нет, Колёсников, надо сесть… – сказал Толя. – Мы ведь условились в каждом случае голосовать, и ты обязан…

– А я считаю, что и на эту планету жалко тратить топливо… Считаю!

Толя ещё раз глянул в окуляр оптического устройства и уже отчётливо различил мощные, в десять обхватов, стволы деревьев, рыжие осыпи на горных хребтах, плотную завесу листьев… Ах, как хотелось побродить по этой планете!

Но как уговорить, как переупрямить Колесникова?

«А что, а что, если…» – вдруг пришла на ум Толе одна догадка, и он, не отрываясь от окуляра, сказал:

– А пожалуй, ты прав, Колёсников… Надо улетать от неё. И чем скорей, тем лучше!

– Почему? – слегка заинтересовался Колёсников.

– Потому что ты можешь раздумать…

Колёсников вдруг стал нервничать:

– Почему ты так думаешь? Что ты все крутишь да вертишь? Не люблю я этого. Говори прямо.

– Лети дальше! И ничего не спрашивай. И даже не пытайся посадить корабль на планету… Я тебя прошу!

Колёсников встал у пульта, сбавил скорость и в упор посмотрел на Толю.

– Ну хорошо, скажу… Лишь отчаянная голова рискнёт сюда опуститься! Ни тебе бетонированного космодрома со службами, ни даже полянки порядочной для посадки. Разбиться можно даже на «Звездолёте-100»!

– А ну уходи с кресла! – тут же потребовал Колёсников.

– Не смей… Это очень рискованно!

– Кому рискованно, а кому и нет… Уходи! Кому говорят!

Толя и ждал этого. Он медленно слез с пилотского сиденья и спросил:

– Подкрутить, чтоб было выше?

Колёсников метнул на него гневный взгляд, сам подкрутил кресло, влез в него и, взявшись за штурвал, подал команду:

– Экипаж, привязаться! Здесь есть атмосфера, есть чем дышать, поэтому выходим не в скафандрах, а в комбинезонах.

Заработали тормозные двигатели, корабль пошёл на спуск.

Колёсников зорко оглядел сквозь иллюминатор местность, резким движением рук бросил корабль вниз и мягко посадил. Звездолёт даже не вздрогнул.

Колёсников спрыгнул с кресла и спросил у Толи:

– Ну как? Нужна мне бетонированная площадка?

– Отлично! – закричал Толя. – Не ожидал!

– Это для меня пустяк… – Колёсников махнул рукой. – Я бы сел не на такую планету!

– А что, бывают посадки и потрудней?

– А почему ж нет? – Колёсников улыбнулся, глаза его сразу потеплели, и со лба исчезла надменная морщинка…

Толя попросил у него ключ (Колёсников с готовностью снял его с шеи и отдал), первым бросился по ступенькам трапа вниз, вставил ключ в скважину, повернул на четыре оборота. Дверь щёлкнула, и динамик над дверью произнёс чётким человеческим голосом: «Выход нежелателен, хотя и возможен при соблюдении большой осторожности!» – повороты ключа включили сложнейшее электронно-решающее устройство, которое за какую-то долю секунды успело определить состав воздуха и даже помыслы и настроение живых существ планеты.

– Ребята! Что это значит? – поднял голову Толя.

– То что слышал, – кинул ему сверху Колёсников, замыкавший цепочку ребят, спускавшихся по трапу.

– Ой мальчики, я б не рисковала! – поёжилась Леночка.

– Лучше не выходить, – поддержал её Алька. – Впрочем, я, как все…

– Отпирай, – сказал Жора, – сколько можно сидеть взаперти и ничего не видеть!

Толя повернул ключ на последний оборот, замок щёлкнул. Толя толкнул дверь люка, она открылась, и с порожка автоматически спустился трапик. Толя осторожно выглянул наружу. Прямо над дверью повисла ветка с какими-то бурыми плодами. Вокруг зеленела густая жирная листва и раздавался разноголосый птичий писк.

– Урр-ра, Колёсников! – закричал Алька, выглядывая из-за Толи. – Как посадил! Как притёр, втиснул корабль в эту полянку! Как только взлетишь?

– Так же, как и сел, – спокойно сказал Колёсников. – Ну выходите или полетели дальше… Мне здесь делать нечего. Даю вам двадцать минут на прогулку, и – дальше…

И Толя спрыгнул на зем… Нет, конечно, не на землю, никакая это была не Земля, это была совсем другая, пока что неведомая планета. Вслед за Алькой из двери выглянул Жора, заметил перед носом бурый плод, похожий на земное яблоко, тут же за спиной Альки сорвал его и незаметно спрятал в карман комбинезона.

Затем вышла Леночка, и уже последним спрыгнул с трапика в траву Колёсников. Он откровенно позевывал и скучающим взглядом осматривал громадные узловатые стволы деревьев, стоявших неподалёку, глухую чащобу леса и совсем рядом гигантские толстые листья какого-то растения вроде земного лопуха; зелень лезла отовсюду, с каждого клочка почвы – деревья, кусты, трава…

Впереди двигался Толя, и его синий комбинезон отчётливо светился в густом сумраке листвы. Продвигались они очень медленно, потому что путь им преграждали упавшие, полусгнившие, скользкие деревья, крепкие лианы, свисавшие с сучьев.

– Тише ты! Осторожней! – то и дело просила Леночка, пробиравшаяся за Толей.

На минуту Толя остановился. Тогда Алька вытащил из кармана маленький альбомчик и стал быстро что-то набрасывать карандашом. Леночка стояла рядом и посматривала то на лист бумаги, то вокруг. Жора между тем не терял напрасно времени: он незаметно срывал с ветвей над головой какие-то круглые и плоские плоды, пробовал на зуб, и если плод был горьким, морщился и отбрасывал его, если же плод был с приятной кислецой или сладкий, быстро впихивал его в карман. В одном месте он заметил в густой жирной листве, у корней, какой-то жёлтый, продолговатый, похожий на земную дыньку плод, возможно, вполне съедобный. Жора попытался оторвать его от хвостика, которым тот был соединён со стеблем, но хвостик не поддавался. Тогда Жора стал крутить его, но не тут-то было. Пришлось ему встать на коленки и грызть этот неподдающийся хвостик зубами. Зубы у Жоры были крупные, крепкие, он довольно быстро перегрыз хвостик и, озираясь, поднял дыньку; она не влезала в карман, и тогда Жора опустил её за пазуху.

Колёсников шёл сзади, рассеянно поглядывал по сторонам.

Вдруг впереди послышался крик. Алька вздрогнул сунул альбомчик в карман, и ребята, прижавшись друг к другу, стали пристально вглядываться туда, откуда донёсся крик. Потом Толя оторвался от товарищей и сделал несколько шагов вперёд, спрятался за корявый ствол огромного дерева и жестом руки подозвал к себе ребят. Они подошли к нему и увидели то же, что видел он.

На узкой полянке, стиснутой густой чащей, находились какие-то непонятные сутулые существа. Одни из них стояли, другие сидели на траве. Они были в лохматых шкурах, с чёрными, длинными, спутанными, видно никогда не чёсанными, волосами. Рядом с ними, на забрызганной кровью траве, лежало какое-то освежёванное, разрубленное на куски животное с откинутой рогатой головой, и эти существа жадно ели мясо.

– Ну и аппетит у них! – шепнула Леночка. – Дикари… А вон и дети их…

– Чего ж они не поджарят оленя? – спросил Жора. – Было б куда вкусней…

– А что, если они не знают огня? – ответил Толя, и всем это показалось ошеломляющим, абсурдным и не умещалось в голове.

– Значит, мы им поможем! – тоже шёпотом, но довольно громким сказал Алька. – И пища будет вкусней, и у костра будет теплее.