— Небывальщина? — спросил Ярдли.

— Мир духов, — уточнил я.

— Ох, ну и чушь собачья, Мэг, — сказал Ярдли.

Мэган встала, сверкая глазами.

— Бенджамин.

Напряжение между ними тихонько потрескивало в воздухе в течение нескольких секунд.

— Дерьмо, — прорычал он наконец, и широкой поступью вышел через переднюю дверь. Она захлопнулась за ним.

Мэган посмотрела на дверь, поджав губы. Потом повернулась ко мне.

— Если то, что вы говорите, правда, то как вы смогли почувствовать его? — спросила она.

— Никак, — сказал я. — Это было нехитрым делом. В остальной части вашего дома ощущения нормальные. А шкаф в комнате младших детей — просто чёрная дыра.

— Боже, — сказала Мэган, оборачиваясь. — Тамара и Джо спят там.

— Расслабьтесь, — сказал я. — Сейчас они в безопасности. Он уже поел сегодня вечером и не собирается сделать это снова. И он не может навредить им физически. Всё, на что он способен — это напугать.

— Всё, на что он способен? — спросила Мэган. — Да вы представляете, через что им пришлось пройти?! Кэт говорит, что даже не помнит, что просыпается с криком, но её оценки упали с «отлично» до «удовлетворительно». У неё не было ни одной спокойной ночи за последние полгода. Тамара перестала разговаривать. Она произносит не больше дюжины слов в день, — её глаза блестели, но она была слишком гордой, чтобы показать мне слезы. — Не говорите мне, что моим детям не навредили.

Я вздрогнул и примиряюще поднял руки.

— Вы правы. Окей? Простите, я выбрал неверные слова. — Затем я сделал глубокий вдох и выдох. — Главное — теперь мы знаем о нём и можем кое-что сделать.

— Мы?

— Да, будет лучше, если с экзорцизмом поможет член семьи.

— Экзорцизм? — спросила она, глянув в сторону двери, через которую вышел Ярдли.

— Конечно, — сказал я. — Это ваш дом, а не страшилы. Если я покажу как, вы захотите надрать ему задницу?

— Да, — сказала она твердым голосом.

— Это может быть опасным. Я вас прикрою, но риск есть всегда. Уверены?

Мэган повернулась ко мне и её глаза сверкнули.

— Да, — сказал я. — Так я и думал.

— Последнее «А», — сказал я, написав «Act». — Действие.

— Это кажется очевидным, — сказала Ульяна.

— Разумеется, — сказал я. — Но именно тут определяется всё. И это всегда авантюра. Вы делаете ставку на то, что всё ясно поняли, узнали всё, что нужно для действий.

— Да, — сказала она слегка раздражённо. — Это результат первых трёх Ахов.

— Аев, — рассеянно поправил её МакКензи. — Э?

Ульяна пронзила его ледяным взглядом.

— Неважно. Мы уже поняли, что происходит. В этом смысл методологии.

— А, — сказал я, подняв палец. — Но всё ли ты знаешь? Уверена ли, что точно поняла происходящее? Особенно когда рискуешь безопасностью своей и всех прочих?

Ульяна выглядела смущённой.

— Почему я не могу быть уверена?

Я слабо улыбнулся.

Следующим вечером дети отправились спать ровно в девять. К девяти тридцати они перестали просить пить, искать одежду на завтра, размахивать световыми мечами в воздухе и вообще вести себя, как дети. К девяти тридцати пяти они все уже спали.

Мэган, неприветливый Ярдли и я незамедлительно стали готовить засаду для страшилы.

Пока Мэган собирала обрезки волос с голов своих детей, Ярдли и я достаточно очистили ковер для того, что бы я взял упаковку соли и высыпал его в круг на ковре. Вы можете использовать почти всё для создания магического круга, но соль часто наиболее практична. Это символ земли и чистоты, и она не привлекает муравьев.

Использовать для круга на ковре сахар вы сможете только один раз. Поверьте на слово.

Мэг вернулась и я кивком указал на круг.

— Сюда.

Она шагнула через круг, стараясь не нарушать его и бросила в центр круга прядки волос её детей, перевязанные нитями её собственных медно-красных кудрей.

— Хорошо, — сказал я. — Мэг, оставайся в кругу с ними.

Она глубоко вздохнула и затем сделала это, повернувшись лицом к темному, открытому шкафу. Её дыхание было медленным, но неравномерным. Она была достаточно умна, чтобы бояться.

— Помни, что я сказал, — спокойно сказал я ей. — Когда ты почувствуешь его на себе, замкни этот круг и думай о своих детях.

Она чётко кивнула.

— Я здесь, — внушил я ей. — Если что-то пойдет не так, я вмешаюсь. Ты можешь это сделать.

— Хорошо, — сказала она очень тонким голосом.

Я кивнул ей, стараясь выглядеть спокойным и уверенным. Она в этом нуждалась. Затем я отступил обратно в прихожую. Ярдли вышел со мной и закрыл за собой дверь, оставляя Мэган и её детей в темноте.

— Не понимаю, — сказал он низким, тихим голосом. — Как это поможет детям, если они спят?

Я взглянул на него.

— Уничтожит создание, нападающее на них?

Его губы неприятно изогнулись.

— Это штучки с профилактическим эффектом, да?

— Эффектом плацебо, — я вздохнул. — И нет, это не то.

— Потому что здесь настоящий монстр, — сказал он.

Я кивнул.

— Именно.

Он уставился на меня.

— Ты серьёзно. Ты веришь в это.

— Ага.

Ярдли выглядел так, будто захотел отодвинуться от меня на несколько футов. Но не стал.

— Как это должно работать?

— Волосы детей заменят их самих, — ответил я. — Для заинтересованного страшилы волосы — это и есть дети. Это как использовать одежду, которую вы носили, чтобы оставить ложный след для того, кто по нему идет.

Ярдли нахмурился.

— Окей.

— Волосы твоей сестры обвязаны вокруг них, — сказал я. — Привязывают её к детям. Она близка к ним и, несомненно, любит их. В этом есть своя сила. Для страшилы она будет неотличима от детей.

— Она приманка?

— Она чёртов фугас, — сказал я. — Страшилы преследуют детей, потому что они слабы. Слишком слабы, чтобы противостоять взрослому разуму и воле. Так что как только эта тварь попадёт в круг, Мэган замкнёт его и порвет её в клочки.

— Тогда почему она боится? — спросил он.

— Потому что у страшилы есть сила. Он попытается разорвать её разум. Это будет больно. Если она дрогнет, он сможет ей навредить.

Ярдли попросту тихо таращился на меня какое-то время, затем сказал:

— Ты не мошенник. Ты веришь в это.

— Ага, — ответил я и оперся о стену. Ожидание могло затянуться надолго.

— Я не знаю, что страшнее, — сказал Ярдли. — То, что ты псих или то, что нет.

— Дети чувствительны. Они будут равняться на мать. Если она взволнована и напугана, они будут чувствовать себя так же. Если это поможет, думай об этом, как о способе дать детям волшебное перышко.

Ярдли нахмурился и кивнул.

— Как в «Дамбо». [53]

— Ага, — сказал я. — Пару месяцев спустя это будет простейший способ принять случившееся.

Он выдал короткий резкий смешок.

— Да?

— Определенно.

— Ты часто так делаешь.

— Ага.

С полчаса мы ждали в тишине. Потом Ярдли сказал:

— Я работаю с преступлениями против личности.

Я повернулся и взглянул на него.

— Я помог сестре обустроиться здесь в Особенном, подальше от города, чтобы быть уверенным в безопасности её детей. Понимаешь?

— Слушаю.

— Я повидал гадостей, — тихо сказал Ярдли. — Я не… Меня пугает до чертиков думать о моих племянницах и племяннике, становящихся очередной картинкой у меня в голове.

Я кивнул и продолжил слушать.

— Я работал с таким случаем на прошлой неделе, — сказал Ярдли секундой позже. — Жена и дети были сильно избиты, а наши руки оказались связаны. Мы не смогли разобраться с тем парнем. Однажды ночью он взял нож и зашёл слишком далеко. Убил жену и одного ребёнка. Оставил второму шрамы во всё лицо… — его собственное лицо побледнело. — А теперь происходит это. Дети перестают общаться. Служба опеки заберёт их, если ничего не изменится.

— Я вырос в системе, — буркнул я. — Сирота.