<p>

– Ты должна. Сосредоточься, – шепчет Алия и зарывается пальцами ног в песок. Её колени дрожат, ноги не слушаются. – Трусиха.

Ланиста – доминус(1) и наставник гладиаторов дома Гракха – дал ей точные указания. Если бы она возразила, это означало бы для неё смерть.

– Я – рабыня, которая должна выполнять приказы своего хозяина!

Алия стояла в темноте под балконом лудуса(2). В школе гладиаторов царил мрак, никого не было здесь, но в нескольких шагах от неё светился прямоугольник. Это был вход в каморку Зейна. Как первому воину дома Гракха, ему полагалась отдельная камера и даже кровать, в то время как его собратьям приходилось тесниться в жалких темницах, пока они не заявят о себе на арене Равенны.

Зейн был самым лучшим. Высокий, сильный, неустрашимый. После потрясающей победы ему полагались вино и женщины. И не какие-нибудь шлюхи, а чистые рабыни, которые годами не чувствовали в себе мужчину. Их внутренние мышцы были упругими. Они вообще давно уже позабыли, каково ощущать мужчину.

– Проклятье, – пробормотала Алия. Ей было страшно. И тем не меняя, соски, покрытые грубой тканью, были напряжены. Её льняное платье было коротким и с глубокими разрезами; оно едва прикрывало ягодицы и почти не скрывало сочных изгибов. Помимо этого клочка ткани на ней не было ничего. Она уже не раз чувствовала на себе взгляды Зейна. Желал ли он её из-за внешности? Нравились ли ему более полные женщины?

Она не была полной, но и как тростинка не была.

Алия хотела бы, чтобы за его интересом скрывалось нечто большее. Он был мужчиной по её вкусу.

– Соберись, – снова велела она себе. У неё было чёткое предписание и ей нельзя было ни на что отвлекаться.

Она храбро двинулась вперёд, хотя сердце едва не выпрыгивало из груди.

Дверь в комнатушку Зейна была открыта. Он ждал её, был рад её услужению. Другие девушки-рабыни рассказывали, что Зейн страстный, но чуткий любовник. Он не навредит ей.

В груди кольнуло. Сколько других женщин делали то же, что она сейчас? Этому привлекательному мужчине стоило только щёлкнуть пальцами, и они уже лежали у его ног.

– Ты справишься. Это всего лишь роль, – сказала она себе тихо, но твёрдо. Если не сумеет, это будет означать конец.

Когда она вошла в каморку с каменными стенами, Зейн взглянул на неё. Он сидел на простой кровати, прикрытый лишь куском ткани, туго повязанном вокруг бёдер. Гладиаторы носили такие повязки после бани. Зейн выглядел чистым – ни грязи, ни пота, ни крови не было на его коже. Он казался Алие безупречным. Ни один шрам не мог испортить его атлетическое тело в эту ночь. Оно золотом отливало в пламени свечей, расставленных на песочном полу комнатки, в которой не было окон. Каждый мускул был чётко очерчен. Короткие чёрные волосы Зейна блестели.

– Я уже думал, ты не придёшь. – Его низкий, с лёгкой хрипотцой голос послал приятную дрожь по её телу.

Он поднялся и подошёл к ней. Каким же он был высоким!

Алия не произносила ни слова; она уставилась на мышцы его живота и набедренную повязку, под которой обозначалась мягкая выпуклость члена. Шутки в сторону.

Зейн возвышался над ней на целую голову. Он стоял к ней вплотную и выжидающе смотрел.

– Сделаем это. – Её голос дрогнул.

Кивнув, он отступил и окинул её взглядом с головы до ног.

– Я хочу увидеть тебя обнажённой, – сказал он тоном, не терпящим возражений.

Её пальцы дрожали, когда она сдвигала тесёмки платья с плеч. Платье тут же упало к её ногам. Она предстала перед ним абсолютно голой.

– Ты прекрасна. – Зейн протянул руку и легонько очертил ею округлость груди.

Алия прикрыла глаза, её дыхание участилось. От его пальцев на её коже остался обжигающий след.

Зейн коснулся одного из сосков, который тут же напрягся. Между бёдер у неё прошла пульсация. Может быть, она так сильно реагировала на него, потому что к ней очень долго не прикасался ни один мужчина?

Она мысленно представила Зейна перед собой: его высокую фигуру, широкие плечи и сильные руки, которые ловко управлялись с мечом. Она сразу же подпала под чары этого гладиатора, любуясь каждый день его плавными движениями и стальными мускулами. Он был до мозга костей мужчиной. Воином.

Неужели она настолько увлеклась его внешностью? Так примитивно?

Уже несколько дней воздух между ними накалялся, стоило им посмотреть друг на друга в те редкие моменты, когда появлялась возможность поговорить без помех. Но они не могли произнести ни одного значимого слова, и говорили о пустяках, таких как погода.

Когда он опустил пальцы ниже и прижал руку ей между бёдер, у Алии перехватило дыхание. Между ног разлилось чистое удовольствие, клитор начал пульсировать.

«Я – рабыня, его рабыня» – повторяла она постоянно в уме. Её звали Алия(3), и её продали в школу для гладиаторов в Равенне ещё ребёнком. А Зейн был галлом; он тоже был порабощён и...

– Не знаю, смогу ли я это сделать, Патрик, – прошептала она.

Он нежно массировал половые губы.

– Ты справишься. Расслабься.

Она заворожённо смотрела на его крупную руку. Один из огрубевших пальцев пробрался между половых губ, и клитор стал пульсировать сильнее.

Ей пришлось прочистить горло, чтобы выдавить из себя хоть звук.

– Тебе легко говорить. Наверняка, у тебя это было уже раз сто.

– Это моя первая постельная сцена, – сказал он и медленно убрал руку.

Она удивлённо подняла голову:

– Правда?

– Ну, настоящая постельная сцена. Поцелуи и ласки руками я не считаю.

Но у него уже был опыт.

Она вспомнила вчерашний день: во время перерыва она пробежалась глазами по сценарию четвёртой главы. И когда обнаружила, что там есть сцена секса, ей стало плохо...

… и она ушла за декорации, в уединённую часть огромного павильона, и прислонилась к стене. Перед глазами всё кружилось, завтрак просился наружу. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.

Когда кто-то внезапно коснулся её плеча, она вздрогнула.

– Всё в порядке, Санна?

Это был Патрик! Его полуголое тело блестело от пота и было покрыто грязью. Естественно, это была не настоящая грязь. Художник-гримёр вымазал его краской и приклеил искусственные шрамы.

Она кивнула и судорожно сжала бумаги. Сюзанна сочла милым то, что у него нашлось для неё ласкательное имя.