Он постарался держаться в одном-двух шагах за ней, чтобы она не разглядела в темноте его лицо. Его по-прежнему заливала волна ее заботы и сочувствия, но он хотел бы чего-то другого.

Они задержались перед рощицей и обошли свою посадочную площадку. Быстрый осмотр показал, что их стоянка не обнаружена. Лорен сразу подняла машину. Но полетела не к лагерю; наоборот, повернула на юг и пошла обратным курсом над древесными вершинами. Скоро они увидели длинную прорезь в лесу. Лорен повисла над ней на несколько минут, изучая поверхность, потом решительно повернула на запад. Флинкс молчал, пытаясь забыть о потоке эмоций. И вдруг совершенно неожиданно разрез в лесу кончился.

– Черт возьми, – сказала Лорен. – Я не то направление выбрала. Мне казалось, я правильно прочла следы. Придется возвращаться.

Флинкс ничего не сказал, а она развернула скиммер и полетела на восток. Когда полоса снова кончилась сплошной стеной деревьев, Лорен гневно развернула машину вторично. На этот раз они залетели в лес, но продолжали медленно двигаться на запад. Лорен постоянно переводила взгляд с темного леса внизу на приборы.

– Может, если бы ты мне объяснила, я бы помог, – наконец сказал Флинкс слегка раздраженно.

– Я тебе сказала. Оружие. Точнее союзники. Одно и то же. Но их не видно. Должно быть, поели и уснули. Так они живут: несколько дней подряд ничего не делают, только едят, потом ложатся и спят целую неделю. Беда в том, что после периода еды они могут уйти в любом направлении, пока не найдут удобное место для сна. А у нас нет времени обыскивать весь лес в поисках стада.

– Какого стада?

– Разве я тебе не сказала? Дьяволопы.

И тут Флинкс понял. Он слышал о дьяволопах, даже видел один или два раза их головы в крупных магазинах. Но никогда не видел живых. Да и мало кто из жителей Драллара их видел. Даже в городском зоопарке их не было. Как помнил Флинкс, дьяволоп невозможно содержать в зоопарке.

Дьяволопы были господствующими представителями туземной фауны Мота. Нетипично, когда травоядные являются доминирующей разновидностью, но у них не было естественных врагов, кроме совсем недавно появившегося человека. Они сравнительно редки, как и головы, которые видел Флинкс: огромная стоимость чучела позволяла обладать ими только самым богатым жителям города.

Скиммер скользил над деревьями, изредка поднимаясь на девяносто метров над самыми высокими, опускаясь над более низкими. Время от времени Лорен садилась, потом раздраженно снова взлетала, ничего не обнаружив. Ни следа дьяволоп.

Тем временем Флинкса охватили новые ощущения, и Пип зашевелился у него на плече. Флинкс постоянно пытался уловить эмоции матушки Мастиф, но безуспешно. Казалось, его усилия привлекают эмоции кого угодно, только не его не-матери. Он снова удивился обострению своих способностей с появлением у него Пипа; впрочем, подумал он, в этом лесу людей мало, они разбросаны; может, поэтому его восприятие обострилось.

Эти последние ощущения исходили от женщины. Тоже новые, не от матушки Мастиф или Лорен. Холодные и спокойные эмоции, трудно определимые. Они принадлежат исключительно неэмоциональному человеку. Флинкс ощутил страх, слабый, но несомненный, ощутил огромную решимость, холодную, неумолимую, – она такая сильная и жесткая, что испугала Флинкса, как ужас матушки Мастиф. Если бы не легкий оттенок страха, можно было бы решить, что это ощущения машины.

Эмоции исходят из лагеря, где содержат матушку Мастиф. Флинкс не сомневался, что они принадлежат одной из тех загадочных личностей, что похитили его мать. Он чувствовал, что способен понять этот страх. Но ощущение исчезло, весь приступ длился меньше минуты. Однако за это время Флинкс представил себе полный эмоциональный портрет этой женщины. Никогда раньше не встречался ему человек, полностью посвятивший себя единственной цели и совершенно лишенный обычных человеческих эмоций. Пип засвистел в воздухе, готовый ударить и защитить хозяина.

– Не получается, – сказала Лорен, вглядываясь меж деревьев. – Придется… – Она замолчала и пристально взглянула на него. – В чем дело? У тебя очень странное выражение лица.

– Все в порядке. – Холод уходил из сознания; очевидно, он не сознавал, насколько поглотили его эти ощущения. Ее вопрос вернул его к действительности, он заново ощутил тепло кабины скиммера, своего собственного тела. Не в первый раз подумал он, что его непредсказуемый Дар приносит ему столько же добра, сколько и зла. – Просто задумался.

– Да, ты много думаешь, – заметила она. – Флинкс, я такого, как ты, не встречала.

– Не смейся.

– Я не смеюсь. – Она снова повернулась к приборам. – Сейчас сядем. Этот скиммер не оборудован для ночных поисков. Не знаю, как ты, но уже поздно, и я устала.

Флинкс тоже устал, и не только физически. Поэтому он не возражал, когда Лорен нашла пространство между деревьями и посадила скиммер.

– Не думаю, чтобы нужно было дежурить, – сказала она. – Мы далеко от лагеря, и на нас никто не наткнется. Никаких следов воздушного наблюдения я не видела. – Она говорила из задней части скиммера, доставая спальные мешки, которые они прихватили из гостиницы…

Флинкс молча смотрел на нее. Он знал мало девушек – молодых женщин – в Дралларе. Обитательниц рынка, подобно ему самому, учениц трудной школы жизни. Они его никогда не интересовали, хотя некоторые из них интересовались им. Они были… ну… не серьезны. Относительно жизни, других вопросов.

Матушка Мастиф постоянно посмеивалась над ним.

– Мне непонятна твоя сдержанность, мальчик. Ты ведь не старше их. – Конечно, это не так, но он не мог убедить в этом матушку.

Лорен – совершенно другое дело. Привлекательная зрелая женщина. Уверенный мыслящий взрослый человек – себя Флинкс, несмотря на свой возраст, относил к таким же. Она уже разделась и легла в термальный спальный мешок.

– Ну? – Она посмотрела на него, убирая волосы с лица. – Ты не собираешься ложиться? Не говори мне, что не устал.

– Я на ногах не стою, – признался он. И, раздевшись, лег в свой мешок рядом с ней. Лежа в машине, слушая ритмичный шум дождя на крыше, он устремился к ней своим мозгом, ища намека, предположения об эмоции, которую так ждал. Но совсем ничего не услышал.

Его постепенно окутало тепло спального мешка и кабины, он остро ощущал мускусный запах женщины, лежавшей на расстоянии руки от него. Ему захотелось протянуть руку, коснуться ее гладкой загорелой кожи, погладить блестящие черные кольца, закрывавшие ее щеку и шею. Рука его дрожала.

Что мне делать, напряженно думал он. С чего начать? Должен ли я что-то сказать сначала или просто тронуть ее, а говорить потом? Как выразить то, что я чувствую? Я могу принимать. Но не могу передавать.

Пип лежал, свернувшись клубком в ногах спального мешка. Флинкс, усталый, раздраженный и беспомощный, натянул мешок на себя. Что ему делать?

Негромкий шепот донесся до него из другого спального мешка.

– Спокойной ночи, Флинкс.

Она чуть повернулась, слегка улыбнулась ему, осветив кабину, потом снова отвернулась и затихла.

– Спокойной ночи, – ответил он. Убрал неуверенно высунувшуюся руку и сжал ею край мешка.

Может, так лучше, пытался он уверить себя. Хоть он и считал себя взрослым, есть тайны, с которыми он не знаком. К тому же он ощущал от нее волны жалости и сочувствия. Восхищение, стремление успокоить, но совсем не то, что испытывал сам. Ему нужно было что-то другое.

Единственное, что ему совсем не нужно, так это еще одна мать.

Флинкс молчал, когда они встали на следующее утро, быстро позавтракали концентратами и снова взлетели в туманное небо. Солнце поднялось еще невысоко, хотя его рассеянный облаками свет озарил верхушки деревьев. Флинкс знал, что им нужно побыстрее найти стадо Лорен, потому что заряд скиммера кончался и с ним кончалась их возможность выбора. Он не знал, сколько времени осталось матушке Мастиф, прежде чем она встретится с источником своего страха, который он почувствовал.