— Поверни сюда, — дядя показал через спинку сиденья на съезд с дороги.

Водитель послушно повернул. Машина выкатилась на грунтовку. По кузову и днищу застучали ветки кустарника. Ловко лавируя по едва заметной колее, водитель пересек полянку и выехал на берег озера.

— Останови, — потребовал Атаби.

Водитель надавил на тормоз.

— Пойдем прогуляемся, — дядя толкнул дверцу и вышел.

«Неужели он сам будет убивать меня? — отрешенно подумал Чана. — Может, попросить его дать время на молитву?»

Между тем Атаби подошел к огромной сосне, стоявшей отдельно от остальных, прижал к стволу ладонь и посмотрел вверх.

Чана увидел рядом с тем местом, где дядя опирался о сосну рукой, правильной формы отверстие. Оно было диаметром около двух сантиметров. Его высверлили на высоте человеческого роста. Внизу, в траве, он разглядел опилки.

«Зачем кому-то понадобилось портить дерево?» — удивился Чана.

Дядя проследил за его взглядом и вздохнул:

— Эта сосна помнит времена, когда были живы наши прадеды.

— Да, — согласился Чана. — А теперь оно станет свидетелем, как умрет их недостойный потомок…

— Почему ты так подумал? — дядя вскинул на него удивленный взгляд. — Ты вправду решил, что я привез тебя сюда, чтобы убить?

Чана почувствовал стыд.

— Просто мне нравится здесь. — Атаби показал на другой берег озера. — Видишь те развалины?

Чана проследил за его взглядом. На другом берегу, за деревьями, он разглядел белеющие шифером крыши домов.

— Вижу, — кивнул он.

— Хочу купить здесь участок земли и построить дом, — следя за реакцией племянника, сказал Атаби. — Можно открыть новый бизнес — производить чистое мясо. Баранов, например. Здесь много места под пастбища.

— Хорошая идея, — улыбнулся Чана. — И место что надо.

— Я погашу недостачу, — неожиданно сменил тему Атаби. — А ты пока не делай глупостей. Через два дня поедешь обратно. Ни один человек, который попытался поиметь чеченца, не должен оставаться безнаказанным. Эти менты в твоем лице сделали весь наш народ. Я сам часто плачу чиновникам, прокурорам, полиции… Но одно дело, когда я предлагаю. Совсем другое, когда условие ставят тебе. Я уверен, сам бы ты не отдал им и двадцати. Это хорошая цена даже за убийство. Однако сумма, которую они взяли, очень большая. Как говорил один русский, «бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе». Они взяли ношу больше — и упадут. Правильно?

— Конечно, дядя. — Чана потупился. — Сначала так и было. Они потребовали двадцать тысяч. Я долго не соглашался. Ты же знаешь, как моджахедам сейчас, в начале лета, нужны деньги. В общем, деться было некуда. Но когда мы стали ездить от одного банкомата к другому и везде понемногу снимать, я понял, что они на этом не остановятся, и бежал. Одного пришлось ударить. Но все равно меня поймали и увеличили сумму…

— Видишь, — прищурился дядя, — я угадал.

— Ты не подумай, я не хотел тебя обманывать…

— Знаю, ты просто боялся, что я расстроюсь. — Атаби потрепал племянника по плечу.

— Я очень виноват перед тобой.

— Ты виноват прежде всего перед нашими братьями, которым как воздух нужны сейчас эти деньги.

— Я буду стараться искупить вину, — заверил Чана.

— Оставим пока эту тему, — вздохнул дядя. — Сейчас поедем в банк и арендуем на двоих одну ячейку. Подумай пока, какой паспорт ты используешь для этого.

— Зачем? — удивился Чана.

— Сегодня к одному из наших людей приходили странные люди. Как в девяностые… Мало ли что. Так как насчет паспорта?

— Сейчас у меня только один, настоящий. По нему я брал билеты в Тбилиси.

— А какой ты показывал милиционерам?

— Второй. По нему я Шадид Исхаков.

— Значит, в Украине никто не знает, что ты Чана Хатуев? — дядя испытующе уставился ему в глаза.

— А почему кто-то должен об этом знать? — Чана неожиданно вспомнил Юлю.

— Хорошо, — немного подумав, кивнул Атаби. — Будем оформлять ячейку на настоящее имя. Пошли в машину.

Селедин пришел в себя от толчка в спину. Открыв глаза, долго не мог понять, где находится. А когда дошло, резко сел. Тело было липким от пота. Он сунул руку за отворот рубашки и провел ладонью по груди.

— Обед принесли, — вернул в реальный мир голос Джина.

— Я не хочу. — Константин лег.

— Зря, — не унимался Джин. — Тебя ведь наверняка и в обезьяннике не кормили.

— Откуда знаешь, что я сначала туда попал? — насторожился Селедин.

— А как по-другому? — усмехнулся Джин.

— По-другому сюда только стукачи попадают, — вновь послышался противный голос Шурупа.

Селедин спустился вниз. На столе стояли алюминиевые миски, до половины наполненные желтоватого цвета жидкостью.

— Что это? — Он взял одну миску двумя руками, поднес к лицу.

— Горох, — пояснил Шуруп, наворачивая баланду ложкой. — Не нравится?

— А на второе что?

— Тоже горох…

Ел Селедин стоя, незаметно изучая сидельцев. Шуруп чувствовал себя как дома. Сразу было видно, что он здесь не первый раз. Рецидивист азартно стучал ложкой, то и дело бросая на него подозрительный взгляд.

— Чего пялишься?! — неожиданно вскипел урка. — Нравлюсь?

— Не могу же я с закрытыми глазами есть! — возмутился Селедин.

— Можешь, — резюмировал Шуруп и толкнул в бок дружка: — Он, видите ли, не может!

— Не может, научим, — кивнул тот. — Не хочет, заставим.

После обеда Константин направился обратно к своей шконке. В это время опять открылись двери, и в камеру втолкнули нового арестанта.

— Опа! — Шуруп поперхнулся чаем. — Они чего там, совсем опупели? У нас мест нет.

— Геха! — между тем поднялся со своего места Джин. — Ты как здесь?

Среднего роста кавказец со строгим лицом обвел всех взглядом:

— Здорово, братаны!

— Геха, давай сюда!

Селедин растерялся. Раз Джин указал ему место, он же сейчас его и лишит.

Между тем новичок протиснулся между столом и кроватью.

— Вы знакомы? — спросил Шуруп.

— Еще бы! — Джин сел и ударил ладонью рядом с собой.

Чеченец, которого назвали Геха, бесцеремонно забросил свой матрац на место, где лежал Селедин, и сел рядом с Джином.

— Рассказывай, как ты здесь оказался? — попросил сидевший на своей койке Халид.

— Замели вчера. — Геха бросил на Селедина настороженный взгляд и заговорил тише. — Муху тоже закрыли.

— Муху? — переспросил Джин.

В глазах Константина потемнело. Стало трудно дышать. Он схватился за сердце.

— Что это с ним? — раздался откуда-то издалека голос. Селедин неожиданно понял, что лежит на полу, а на него сверху смотрит Джин. — Очнулся? — он поводил перед глазами рукой. — С чего это он вдруг упал?

— Как упал? — переспросил Константин. Неожиданно тело стало быстро наливаться болью.

— Ты будто сон плохой увидел, — на плохом русском сказал Халид. — Вскочил как ошпаренный.

— Я думал, припадочный, — раздался голос Шурупа.

— Э-э! — протянул Геха. — Кажется, я знаю! — с этими словами он отодвинул в сторону Джина и схватил Селедина за горло: — Скажи, как твое имя?

— Отпусти его. — Джин взял уголовника за руку. — Он и так еле дышит.

— Ты Селедин? — не обращая на него внимания, продолжал допытываться Геха.

— Я ни при чем! — взвыл Селедин.

— Это он! — торжественно объявил Геха, бросил взгляд на дверь и снова уставился испепеляющим взглядом в глаза Селедина. — Все, убивать теперь тебя буду.

— Погоди! — остановил его Джин.

В следующий момент из глаз Константина посыпались искры. Геха ударил аккурат в переносицу. Джин попытался оттеснить его плечом, но чеченца уже было не остановить. Он несколько раз приложил Селедина затылком об пол. Константину показалось, что лопнул пополам череп. Он взвыл нечеловеческим голосом и схватил Геху за предплечья.

В это время подоспел на помощь Халид. Он обхватил своего не на шутку разбушевавшегося земляка за голову и потащил на себя. Хватка ослабла. Селедин перевернулся на живот и проворно заполз под шконку. Едва он прижался к стене, как его вырвало желтой жижей.