— Согласен, — Антон почесал свободной рукой затылок. — Интересно, а еще у Атаби родственники в России остались? Ведь кому-то должны отойти его дела? По крайней мере, легальный бизнес.

— Работают в этом направлении. Трясут жену, отправили людей в Чечню, чтобы поработать там. Может, какие концы найдутся.

— Найдутся, — уверенно заявил Филиппов, встал и вдруг спохватился: — А Малахов?

— Покончил с собой, — ответил Родимов.

— Да он и не знал ничего, — пробормотал Антон.

— Ну ладно, — генерал отключил связь.

— Почему света нет? — разглядев силуэт Банкета, Антон вернул ему трубку.

— Отрубили.

— Сколько времени?

— Четыре десять, — ответил Банкет.

Спать не хотелось. Двое суток спецназовцы отдыхали. Местом своего пребывания по традиции выбрали расположенную в Курчалое комендатуру. Здесь была оборудована небольшая казарма, которую они и заняли. Джин и Шаман отправились ночевать домой. Впервые после зачисления в группу Антон разрешил Габбро навестить в Гудермесе родственников. С ним отправился Вербитский.

Пленных боевиков уже отправили в расположенный в Чернокозово следственный изолятор. Там же сейчас работал Гусев. Немного поколебавшись, Антон набрал номер телефона контрразведчика.

— И чего тебе не спится? — раздался заспанный голос Гусева.

— Это вместо доброго утра? — Антон почесал грудь.

— Я час назад лег. — Гусев зевнул в трубку.

— Сату заговорил?

— Кое-что сказал. — Гусев выдержал паузу, по-видимому, ожидая следующего вопроса, но, не дождавшись, спросил: — Тебе зачем?

— Сидеть без дела надоело, — признался Антон.

— У меня сложилось мнение, что Сату не знает, как выйти на амира, — догадавшись, чего хочет Филиппов, сказал Гусев. — Вот Мусост…

— Что Мусост? — переспросил Антон.

— Он работал в связке с Атаби. Его и надо трясти.

— Но над ним Сату, — возразил Филиппов.

— Не все так просто. Скорее всего, даже полевые командиры не знают, как добраться до амира. Эмиссары на особом положении.

— Неужели Мусост еще и эмиссар? — удивился Антон.

— Думаю, нет, но знает, где находится амир.

— Но мы его хорошо допросили…

— Знаю, «Болтуном» кололи. Но он не всегда эффективен.

Закончив говорить, Антон вернул трубку Банкету, нащупал на спинке кровати полотенце, взял из тумбочки пенал с туалетными принадлежностями и отправился умываться. Оказавшись на улице, он встал и запрокинул голову. На наливающемся сиреневым свечением небе уже потускнели россыпи звезд. Тихо шумели листвой деревья. Но не было радости наступающего утра. Как он сразу не догадался, что не Мусост работает на Сату, а скорее наоборот, Сату обеспечивает деятельность Мусоста? Антон вспомнил первые ответы Мусоста на вопросы Габбро. Действительно, почему тогда ему не пришло это в голову? Ведь Мусост ясно дал понять, что Сату для него никто… Но Антон тогда воспринял его слова как простой каприз. Повторить фокус с «Болтуном» уже невозможно: никто не позволит делать это в стенах следственного изолятора. Ко всему прочему, бандит уже побывал на нескольких допросах, и у него на уровне подсознания сформировались ответы на большинство вопросов. Теперь даже под воздействием препарата его мозг будет оберегать опасную информацию. Как быть?

Антон подошел к умывальнику, устроенному под навесом, положил на вмонтированную в бетон полку полотенце, открыл кран. Упругая струя воды ударила в бетонный желоб. На живот полетели брызги. Он по пояс умылся, но бриться не стал. На стоящем посреди двора столбе вспыхнул фонарь. Филиппов посмотрел на окна комендатуры. Свет горел и в комнате дежурного.

Неожиданно Антона осенила идея. Что, если подсадить под видом боевика к Мусосту в камеру кого-то из офицеров-чеченцев и попытаться его раскрутить? Нет, так дело не пойдет. Он не раскроется. Зачем? А если этот человек сидит за небольшую провинность и скоро окажется на свободе? Вдруг Мусост пожелает через него что-то передать?

Антон мысленно поставил себя на место бандита. Чего он сейчас боится больше всего? Конечно, срока. От чего тот будет зависеть? От того, какие материалы будут у следователей. Может, Мусост попытается через кого-то воздействовать на потенциальных свидетелей? Исключено, все свидетели за решеткой. В отношении него дает показания даже Сату. Но так ли откровенны бандиты? Конечно, нет. Они выдают информацию дозированно, по мере того, как понимают, что она неизбежно окажется в распоряжении следователей. Мусост знает, что сядет надолго. Возможно, и вовсе проведет остаток своих дней за решеткой. Что в этом случае должно его беспокоить? Он чеченец… Конечно, семья, дети. У таких людей на черный день всегда что-то отложено. В основном бандиты уровня Мусоста держат заначку на случай побега за границу. Если она не пригодилась, значит, он захочет передать ее родственникам. Но как? Нужен обязательно надежный человек. Кто из офицеров-чеченцев подходит на такую роль? Конечно, Джин…

Поезд медленно подползал к вокзалу. В Москве была непогода. За пеленой моросившего дождя проплывали тени зданий, местами украшенные желтоватыми квадратиками окон. Чана вышел в тамбур, снял заднюю крышку сотового телефона, вынул батарею и привычно заменил сим-карту. Набрав по памяти номер дяди, надавил вызов и приложил трубку к уху.

— Набранный вами номер временно недоступен, — раздался механический голос.

— Странно, — пробормотал он, оглянулся на вышедшего мужчину, который сразу стал закуривать, и еще раз надавил на вызов. Результат тот же.

Чана задумался. Он повторит попытку через десять минут. Если дядя не ответит, придется избавиться от мобильника. Таков порядок. Англичанин, который посвящал Чану в премудрости конспирации, заострял на таких мелочах внимание. Человек, который ждет звонка и не отвечает на него, возможно, арестован. Как следствие, телефон в распоряжении спецслужб. Поэтому существует вероятность того, что все звонки контролируются. Следовательно, телефон Чаны пробит по идентификационному номеру. Если это так, его легко отследить.

Хатуев вышел с вокзала и огляделся. Сквозь свинцовую взвесь выхлопных газов и влаги стало пробиваться солнце. Было душно. Протиснувшись сквозь людской поток, он спустился в переход. Оказавшись на другой стороне привокзальной площади, сделал еще одну попытку позвонить дяде. Телефон снова не взяли. Проходя мимо автобусной остановки, он бросил мобильник в урну.

— Вот дает! — воскликнул какой-то мальчишка и тут же бросился его доставать.

Чана повернул за угол. Ехать на квартиру нельзя. Нужно искать новую. Увидев такси, Чана поднял руку.

— Здравствуйте, — усаживаясь на переднее сиденье, поприветствовал он уже не молодого, грузного мужчину. — До Ивантеевской доедем?

— Доедем, конечно, — кивнул мужчина, отъезжая от тротуара. — Там куда?

— Тюменский проезд знаете?

— Знаю, — ответил мужчина и тронул кнопку навигатора. — А точнее?

— Вот как раз где он начинается, дом, кажется, двадцать третий.

— Хорошо, покажешь, — кивнул мужчина.

— Вы там подождете меня?

— Только деньги вперед, — предупредил таксист.

— Какой разговор?

Чана уставился в окно, размышляя над случившимся. Что могло произойти? Неожиданно его словно ударило током. На лбу выступила испарина. Хатуев вдруг подумал, что неприятности могут быть как-то связаны с его поездкой в Киев. Что, если, пока он ехал, украинские спецслужбы проявили незаурядные способности и вычислили, кто виновен в убийстве троих милиционеров и двух женщин? Наверняка это наделало шума, и на ноги были подняты все силовые структуры. Вдруг Чана где-то допустил ошибку? А если Байсагара взяли? Они ехали в разных вагонах и еще в Киеве договорились, что общаться не будут до самой Москвы. Нет, тогда и его бы замели…

— Приехали, — отвлек его от размышлений таксист.

Чана протянул водителю деньги:

— Если через двадцать минут не вернусь, уезжай.

— Хорошо, — кивнул мужчина.

Чана знал, что вернется.