• определенные виды вирусов, обладающие способностью увеличивать вероятность злокачественного перерождения клеток;

• постоянное ионизирующее излучение окружающей среды, особенно если оно превышает естественный фон хотя бы на порядок;

• неконтролируемое увеличение доли синтетических материалов и химически активных веществ в среде обитания человека;

• острые и в особенности хронические травмы органов и тканей, а также длительные травмирующие воздействия на них любого качества;

• нарушения формирования, роста и размножения эмбриональных клеток организма, которые приводят к сохранению этих клеток в тканях и последующему их перерождению в злокачественные;

• и наконец, полиэтиологический сценарий развития рака подразумевает совокупность воздействий всех или некоторых из перечисленных выше факторов риска – то есть полагает обоснованными и потенциально канцерогенными их все.

Итого получилось восемь только признаваемых официальной наукой теорий канцерогенеза. И в каждой из них существуют пробелы. В частности, ни одна из них не может пока дать внятное объяснение тому факту, что злокачественные клетки вырабатывают антитела к агентам иммунитета. Ведь понятно, что подобный механизм для собственных, пусть даже видоизмененных тканей организма, мягко говоря, странен. Или по какой причине все онкоспецифические антигены, вырабатываемые организмом, имеют эмбриональное происхождение?

И наконец, очень важный вопрос, остающийся без ответа (а ведь его ждут от иммунологов, и ждут с нетерпением!): каким образом иммунная система каждый раз «ухитряется» пропустить начало митоза злокачественных клеток, если до определенного момента они от нее не «маскируются»? Напомним, мы уже говорили о нарушении механизма апоптоза – но как или почему он нарушается, «не ведает» ни одна из названных выше концепций…

Наряду с ними существует и еще одна, отсутствующая в этом списке. Теория эта – социальная. Она относится к числу самых «старых», поскольку взгляд на рак как на заболевание, обусловленное особенностями быта и степени обеспеченности человека, сформировался едва ли не в эпоху западноевропейского Средневековья. Но дело в том, что базовые постулаты социальной теории менялись – синхронно с наступлением изменений в общественном укладе. Вплоть до середины XVIII века ее сторонники связывали развитие рака с получением человеком травм, их общим количеством и возможностями полноценного лечения. В этот период рак считался болезнью бедноты и обладал чертами современной «травматической» теории. Однако фактическая распространенность злокачественных опухолей брала свое. И постепенно суть концепции изменилась до прямо противоположной – чем благополучнее общество, тем выше и разнообразнее в нем онкологическая статистика. А стало быть, в данное время она перекликается сразу с двумя версиями – «химической» и «радиологической».

Нужно отметить, что определенная закономерность такого рода существует: из столетия в столетие самым высоким в мире остается уровень заболеваемости раком в Дании.

Еще в XVII веке королева Франции Анна Австрийская, мать короля-Солнца Людовика XIV, болевшая раком груди, выписывала оттуда лучших, так сказать, онкологов своего времени – монахов и монахинь ордена бегинов, славившихся умением лечить это заболевание.

Сравним: ведь и уровень жизни граждан этой страны в наше время тоже один из самых высоких в мире. И потом, в роковом рейтинге по частоте заболеваемости ни одна из развивающихся стран в первую десятку не входит. Верхние позиции в этой статистике занимают исключительно страны – лидеры и в мировой экономике. Другое дело, что просто условиями жизни объяснять такие результаты – это слишком общо. А конкретизирующие факторы входят в число других теорий. Таким образом, в настоящее время эта концепция неактуальна.

Однако независимо от того, восемь там версий рассматривается, девять или и того больше, – ощущение, что подобное «изобилие» берет начало вовсе не от знания, крепнет с каждой минутой… Гораздо больше похоже, что факторы развития рака ищут везде лишь потому, что представления не имеют, где нужно искать на самом деле.

А когда подобная неразбериха творится в научном мире, чего остается ждать от всегда существовавших в любой стране знахарей, гомеопатов, «опальных» изобретателей собственных теорий, которые так и не были доказаны достаточно веско? Альтернативная медицина была, есть и будет. И если оценивать ее беспристрастно, то придется признать, что далеко не все ее методы и советы лишены смысла. Предлагаем поступить именно так, поскольку дилетантам в обеих сферах увлекаться «профессиональным высокомерием» по отношению к какой-то из них не пристало. Оставим «пену у рта» и громкие лозунги тем, кто разбирается не только в практике, но и в теории. Нам же нужно только определиться, есть ли из этого тупика выход и где в таком случае его искать.

Всю альтернативную медицину условно можно поделить на несколько основных направлений: научно обоснованные методы, логические построения, принцип «все, что вам известно, – неправда» и, наконец, откровенное обращение к сверхъестественному. Некоторые теории явно относятся только к одному из направлений, а некоторые представляют собой «гибридные» формы.

Нужно заметить, что в странах Западной Европы онкология – это одна из самых лояльных к нетрадиционной медицине наук. Ее лояльность происходит от умения и необходимости вовремя признавать не только для себя, но и для пациента факт бесполезности дальнейшего лечения. Отечественная онкология, напротив, упорно придерживается сомнительной позиции уведомления о неблагоприятном прогнозе лишь родственников больного. Преследуется при этом, разумеется, самая благая цель – поддержание у пациента оптимизма и отсутствие преждевременной депрессии. Но преследуется она весьма оскорбительным методом, вторгающимся на территорию естественного права человека распоряжаться своим телом. Зато европейский онколог законодательно обязан извещать пациента об ожидаемых результатах тех или иных мер. Даже если результат у них один – смерть. Но нетрадиционные формы и в Европе рекомендуют чаще всего использовать только как вспомогательную или паллиативную (смягчающую симптомы) терапию. И непременно призывают к соблюдению осторожности при подобных экспериментах.

Мы тоже не станем углубляться в откровенно мистические и нигилистические «терапевтические» концепции. Во-первых, потому, что наука не может быть неправа абсолютно в каждом из заявленных постулатов. Хорошо, сформулируем мягче: вероятность этого – примерно один шанс на миллиард. Откуда такая уверенность? Оттуда, что каждое открытие и каждую химическую реакцию ученые проверяют независимо друг от друга по сотне раз. В том числе на пациентах, в процессе уже чистой практики. А браться за разбор личных взаимоотношений авторов таких теорий с официальной медициной или оценивать уровень адекватности восприятия ими собственных возможностей в науке – дело неблагодарное. Что же касается вопросов сделок с потусторонними сущностями, то их заключают обычно без свидетелей и после никогда в подобных деяниях вслух не признаются.

Таким образом, объективно проверить степень эффективности сотрудничества с параллельными мирами, перераспределения энергетических оболочек и потоков, открытия-закрытия чакр и пр. не представляется возможным. Одно можно сказать об этих методах точно: все оккультные науки, духовные практики, магия и т. д. принадлежат (и это – слова самих адептов упомянутых сфер) к числу «тайных знаний». А какие же они, с позволения сказать, тайные, если о «противораковых» молитвах и «оздоровительных» мантрах можно прочесть в любой второсортной брошюрке на эту тему? Следовательно, большинство подобных инсинуаций к духовным практикам имеют такое же отношение, как и к науке, – никакого.

Итак, одна из наиболее известных неофициальных теорий происхождения рака принадлежит Т. Я. Свищевой, которая экспериментально продемонстрировала, что некоторые злокачественные опухоли представляют собой колонии простейших паразитов – трихомонад. И это позволило автору в дальнейшем расширить свое представление о возможности существования злокачественной формы трихомониаза до предположения, что аналогичный же процесс приводит к развитию ишемической болезни сердца и вызывает СПИД. Поскольку данная теория «на слух» как будто перекликается с паразитарной теорией происхождения рака, возникает необходимость объяснить, в чем отличие.