— Если ими не заняться, завтра ты не сможешь ходить. Держи.

Марк вопросительно посмотрел на нож.

— Сделай, как делают легионеры. Вскрой волдыри, срежь верх и обнажи новую кожу. Поначалу немного поболит, но ты быстро привыкнешь. Спустя пару дней кожа начнет зарастать. Когда закончишь, поспи. Будем сторожить по два часа и поддерживать огонь.

Марк последовал указаниям, испытывая жгучую боль всякий раз, когда срезал очередной волдырь и обнажал чувствительную плоть. Потом свернулся клубочком на одеяле, укрылся тяжелым плащом и лежал с минуту, прислушиваясь к вою далеких волков, которые охотились в холмах. Свет костра и крупная фигура Дубна, сидящего на страже, успокоили Марка, и он быстро уснул. Когда пришло время, юноша сам заступил на дежурство. Оно оказалось довольно однообразным, приходилось лишь бороться со сном и время от времени подбрасывать в костер дрова.

На рассвете они были готовы двигаться дальше. Несмотря на желание скорей отправиться в путь, Дубн тщательно раскидал ногами пепел от костра, потом забросал кострище землей, бросил последний оценивающий взгляд на оставленную стоянку и отвернулся, удовлетворенный своими предосторожностями.

— Нас здесь не было. Пошли.

Марк заставил протестующие мышцы ног приноровиться к скорости Дубна и после нескольких минут мучений с беспокойством осознал: хотя бритт шел мерным шагом, он постепенно прибавлял ходу. Марк, стиснув зубы и собравшись с силами, чтобы соответствовать темпу, принялся искать способ отвлечься от физической боли. Воспоминания о Риме, загнанные глубоко внутрь, затопили его опустошенный усталостью разум. Юноша резко остановился и оперся руками о колени; на него извергался поток мыслей, кое-как загнанных подальше во время ареста и побега.

Старшие сестры по очереди развлекали его, малыша, тряпичными куклами. Младший брат Гай, играющий в бильбоке[6], которое получил в подарок на десятый день рождения; он возбужденно крутится с радостной улыбкой. Судя по словам Руфия, сестры, скорее всего, убиты — возможно, жестоко, и брат наверняка мертв. Семья, ведущая историю со времени Второй Пунической войны, просто стерта с лица земли.

Перед глазами Марка появилась пара обутых ног. Юноша, не поднимая глаз, произнес:

— Убей меня сейчас, бритт, избавь нас обоих от необходимости тащить мое слабое тело через все эти мрачные земли. Мне незачем жить…

Сильные руки ухватили Марка за грубую рубашку, выпрямили юношу и заставили посмотреть прямо в серые глаза воина. Дубн мгновение удерживал его, глядя глубоко в душу сквозь ее единственное окно в мир.

— Ты скорбишь о своей семье. Я уже говорил тебе, скорбеть — правильно, но в должное время. Оплачь их сейчас и попрощайся с ними. Я направляюсь на север, с тобой или без тебя.

От горя и ярости Марк стиснул зубы, выплевывая сквозь них слова:

— Дубн, они все мертвы. Отец, мать, сестры. Младший брат!

— Руфий так и сказал мне. Твой отец был глуп?

— Что?

— Когда ты рассказывал вечером об отце, я понял, что он никогда не отступился бы от своих принципов, но был ли он глупцом? Неразумным? Ему не хватало умственных способностей?

Марк, признательный за иную, нежели смерть, тему для размышлений, глубоко задумался. Да, отец, в отличие от деда, не солдат, но назвать его глупым нельзя. Это только подтверждал подкуп трибуна преторианцев ради отправки сына подальше от надвигающейся бури.

— Нет… Я считаю, нет.

— Он отослал тебя в безопасное место. Возможно, он поступил так же с остальными детьми?

У Марка стало чуть легче на сердце.

— Возможно… но…

— Но?

— Но мне следует предполагать, что моей семьи больше нет, и из всех остался только я.

— Значит, сейчас ты и есть семья. Ты единственный хранитель ее крови. И потому…

— …и потому я должен делать все необходимое, чтобы сохранить ее.

Бритт серьезно кивнул и на секунду положил руку на плечо Марку в неуверенной попытке ободрить.

— Да, ты должен делать все необходимое. И в первую очередь идти дальше. Сейчас.

— Через минуту. Подожди меня, пожалуйста.

Марк сошел с тропы, чувствуя, как варварские штаны натирают ноги. Между ляжек образовалась ссадина, кожа не привыкла к грубой домотканой одежде. По совету Дубна он намазал потертости жиром, иначе со временем они могли усилиться и беспокоить юношу еще больше. Совсем как душевная боль, подумал Марк, от предполагаемой утраты всех, кого он любил. Чего могли ожидать от него отец и дед, которые оба в свое время были солдатами? Ответ пришел неосознанно, словно в голове зазвучали родные голоса. Используй данную тебе возможность. Выживай. Продолжай славный род. Марк вернулся на тропинку; сейчас на сердце было легче, чем пять минут назад. Дубн ткнул его в грудь и указал толстым пальцем поверх плеча в направлении их цели.

— Хорошо. А теперь — в путь. Без остановок до полудня. Возможно, купим еды в деревне. Даже преторианцам нужна еда!

Марк улыбнулся попытке бритта поднять ему настроение и ступил на тропинку, не обращая внимания на боль в икрах и бедрах. Помимо благородного замысла сохранить свой род, в его голове возникла еще одна цель. Месть. Он шел на север следом за казавшимся неутомимым бриттом, смакуя мысль о том, что люди, уничтожившие его семью, заплатят за свои преступления кровью, сколько бы ни пришлось ждать ради этой мести. Он прошептал слово, наслаждаясь его сущностью.

— Что?

Марк горько улыбнулся спине Дубна. Его мысли неожиданно согрело тепло этого нового чувства.

— Просто подумал кое о чем. Лакомством лучше наслаждаться на досуге. И, похоже, досуга у меня впереди много.

Шаг за шагом они двигались на север, сквозь бледные солнечные лучи, частые дожди, а однажды — подозрительно тихо падающий снег. Каждый шаг чуть-чуть уменьшал опасность встречи с патрулем, посланным на поиски убийц кавалеристов. Тем не менее, даже когда они приблизились к Валу, отделяющему империю от варварских земель, и оторвались от возможных преследователей, Дубн сохранял осмотрительность. Пропитание, которое он прихватил с собой, дополнялось продуктами, купленными на деньги Марка в маленьких попутных деревеньках. Дубн огибал каждое селение с особой осторожностью и, отправляясь за покупками, оставлял юношу в укрытии. Пока они шли, бритт выспрашивал у Марка о его военном опыте. Вскоре он явно пришел к выводу, что, хотя Марк отлично знает, как командовать центурией, недостаток сражений в его короткой военной карьере, помимо той стычки на дороге, значительно снижает ценность его познаний.

— Ты гарнизонный офицер. Здесь требуется человек, который может встретить кланы с обнаженным мечом, а не счетовод.

Никакие аргументы или попытки Марка обсудить величайшие кампании прошлого и показать знание стратегии и тактики не смогли поколебать суровый приговор бритта. По мнению Дубна, его спутник просто не был воином, пусть даже служил в преторианской когорте, — по крайней мере, до тех пор, пока не докажет обратное. По-видимому, схватка на дороге к Тисовой Роще в расчет не бралась.

На девятый день марша, поздним утром, странная пара достигла Вала. Дождь, который все утро капал с серого неба, уступал место то солнцу, то хмурому сумраку; стена туч величественной процессией бежала на запад. Дорога с юга вела к крепости, возведенной в миле от Вала, а потом разветвлялась на запад и восток. Они остановились неподалеку от внушительных укреплений; Дубн рисовал кинжалом в пыли карту, поочередно отмечая каждый форт на их пути.

— Это Камни, дом хамианцев. Следующий форт к западу — Высокий Хребет, там стоят фракийцы. К востоку — Ясеневый форт, там раеты, а дальше, тоже за Валом — Большие Луга. Это дом нашей братской когорты, Второй Тунгрийской. И только потом мы доберемся до Холма.

Последние пятнадцать миль путешествия они шагали по дороге, забитой военными, и поначалу при появлении очередного патруля Марк вздрагивал. Но вскоре он осознал: отряды, мимо которых они проходят, узнают цвет туники Дубна и предпочитают отпускать ехидные замечания, а не искать беглецов-римлян. Пара разминулась с очередным патрульным десятком, и какой-то храбрец, уже удалившись на безопасное расстояние, крикнул: «Эй, оптион, кто твоя подружка?» Страх Марка испарился, а вместо него неожиданно нахлынуло ощущение превосходства.