Я позвонил трижды, перед тем как отключился и начал набирать снова. Я бы звонил своей матери столько, пока она возьмeт трубку. Ей лучше не связываться со ной, в противном случае я бы повесил чeртово устройство и аннулировал еe кредитные карты. Потом она бы позвонила мне сама.

Серьeзно, Раш, неужели так необходимо звонить мне беспрерывно? Если я не отвечаю, оставь сообщение, и я позвоню тебе, когда мне будет удобно.

— Мне насрать на твоe удобство. Я хочу поговорить с ублюдком, за кого ты замужем. Сейчас же.

Мама вздохнула в трубку.

— Я определeнно не хочу слушать, как мой сын разговаривает подобным образом со мной или с моим мужем. Ты можешь перезвонить, когда будешь готов поговорить с уважением и -

— Да поможет мне Бог, мама, если ты не передашь трубку этому человеку, твои телефон и кредитная карта будут аннулированы в течение следующих десяти минут.

Не испытывай меня.

Это заткнуло еe. Еe резкий вздох был единственным ответом, что я получил.

— Немедленно, мама. — повторил я твeрдо.

Послышался приглушeнный шeпот прежде чем я услышал, как Эйб прочистил горло.

— Здравствуй, — сказал он, будто бы он не игнорировал, тот факт, что отказался от собственной дочери.

— Пойми одно. Я контролирую все. Деньги. Мою мать. Все. Это мое. Ты играешь

со мной, и ты ответишь. Я привел тебя сюда, потому что я люблю свою сестру. Но ты показываешь мне, что не стоишь ее времени. Теперь, объясни мне, зачем ты сказал другой своей дочери приехать в мой дом, а затем просто покинул долбаную страну.

Эйб сделал паузу, и я слышал, что он глубоко вздохнул. — Я забыл, что она должна приехать.

Он, черт возьми, забыл. — Она сейчас здесь, говнюк, и она нуждается в помощи. Ты и моя мать должны сесть нa самолет и вернуть свои задницы сюда.

— Я не видел ее пять лет. Я не… я не знаю, что сказать ей. Она теперь взрослая. Она может следовать своей дорогой. Я не должен был говорить ей приезжать в твой дом, но я должен был сказать ей что-то. Она просила о помощи. Если ты не хочешь, чтобы она была там, то отошлите ее. Она — умная

девочка. У нее есть оружие. Она выживет. Она — оставшаяся в живых.

Она — оставшаяся в живых. Он только что сказал это? Реально? Моя голова начала пульсировать, и я прижал пальцы к вискам хоть для какого-то облегчения. — Вы должно быть издеваешься надо мной, — мне удалось сказать

сквозь мой полный, ужасающий шок. — Она только потеряла свою мать, ты жалкий кусок дерьма. Она чертовски беспомощна. Ты видел ее? Она слишком чертовски невинна, чтобы разгуливать вокруг незащищенной. Ты не можешь

говорить мне, что она — оставшаяся в живых, потому что девочка, которая показалась на моем пороге вчера вечером, выглядела полностью сломленной и одинокой.

Заминка в его дыхании была единственным знаком, что ему не плевать на дочь. — Я не могу помогите ей. Я не могу даже помочь себе.

Это было то. Он отказывался приехать домой и сделать что-нибудь с этим. Блэр была оставлена здесь на меня, и я мог либо помочь ей, либо выкинуть на улицу. Ему было плевать. Я не мог подобрать слова. Я закончил звонок и бросил телефон на диван прежде, чем выглянуть из окна. Нан ненавидела эту девочку большую часть своей жизни. Она завидовала ей. Обвиняла ее. За что? За то, что у нее был отец еще хуже, чем наша мать? Не было стука в дверь, ведущую на верхний этаж, которого я безоговорочно требовал. Я слышал, как

открылась дверь, сопровождаясь звуком шагов. Только один человек мог входить сюда без стука.

— Я заправил ее грузовик, — сказал Грант, как его ноги коснулись верхней ступеньки. — Ты не должен платить мне.

Я не оглянулся на того парня, которого я считал своим братом. Мы были сводными братьями однажды, когда наши родители были женаты в течение короткого времени. Я нуждался в ком-то в моей жизни, на кого можно было опереться, и Грант был этим кем-то. Это связывало нас.

— Ты собирающийся держать ее под лестницей как Гарри долбанного Поттера? — спросил Грант, падая на диван напротив меня.

— Она большей безопасности под лестницей, — я ответил, переводя на него взгляд. — Подальше от меня.

Грант захихикал и поднял ноги, чтобы опереться на оттоманку перед ним. — Я знал, что ты не сможешь проигнорировать факт, что она горячая штучка. Эти ее невинность и большие глаза заманчивы еще больше.

— Держись от нее подальше, — сказал я ему. Грант был не намного лучше для нее. Мы оба были испорчены. И ей была необходима безопасность. Мы не могли ей этого дать.

Грант подмигнул, откинул голову, и уставился в потолок. — Успокойся. Я не трогаю ее. Она из тех, кем ты восхищаешься издалека. Однако, я не могу обещать не восхищаться. — Потому что, черт, она прекрасна.

— Ее мама мертва, — сказал я, все еще неспособный понять, что Эйб знал, что ее мать была больна все это время и ничего не сделал.

Грант опустил ноги на пол и наклонился вперед, чтобы посмотреть на меня, кладя локти на колени. Заинтересованный взгляд его лица только напомнил мне, насколько добросердечным мой брат мог быть. Я не мог позволить ему сделать ошибку и навредить Блэр. Он бы не подразумевал, но он навредил бы, в конечном счете.

— Умерла? Как недавно? — он спросил.

Я кивнул. — Да. Она одна. Она приехала сюда, потому что Эйб сказал ей, что поможет ей встать на ноги. Затем он уехал.

Грант прошипел сквозь зубы. — Негодяй.

Я согласился с ним. Полностью.

— Вы говорил с Эйбом?

Перед моим разговором с Эйбом я не любил его и чувствовал отвращение к нему. Теперь я ненавидел его. Я ненавидел то, что привел его сюда. То, что я позволил его эгоистичному, холодному сердцу войти в эту семью. Кроме меня некого было винить. — Он сказал, что не может помочь ей, — я ответил. Отвращение в моем голосом было очевидным.

— Ты собираешься помочь ей, тем не менее, правда? — Грант спросил.

Я хотел завопить, что это не его проблема. То, что я не просил этого дерьма. Но напросился — когда привел этого человека в этот дом. — Я удостоверюсь, что она получит работу, которая хорошо оплачивается и безопасна. Когда у нее будет достаточно денег, чтобы снять собственное жилье, я сделаю то, что смогу, чтобы помочь ей найти что-нибудь доступное.

Грант вздохнул от облегчения. — Хорошо. Я имею в виду, я знал, что ты поможешь, но приятно слышать, что ты сказал это.

Только Грант ожидал, что я поступлю правильно. Все остальные рассматривали меня как испорченного сына рок-легенды. Грант видел больше. Он всегда видел. Не подводить его было одной из причин, из-за которой я делал что-то с моей жизнью. Я не стал тем, кем мир предполагал, я стану. Или, как многие думали, что я стал. Я выбрал мой собственный путь, потому что кто-то поверил в меня.

— Лучшее место для нее — это клуб, — сказал я, берясь за телефон. Я был членом Kerrington Country Club, который был центром этого небольшого туристического города Розмари Бич Работа там была бы безопасной для Блэр, и ей платили бы хорошо.

— Не звони Вудсу. Он козел. Он единожды посмотрит на нее и сделает своей целью трахнуть ее, — сказал Грант.

Мысль о Вудсе Керрингтоне, сыне владельца клуба, трогающего Блэр, вызвала мурашки на моей коже. Вудс был хорошим парнем — мы были друзьями большую часть моей жизни — но он любил женщин. Он любил их одну

ночь, а затем рвал с ними. Я не мог судить — я делал точно также. Я просто не намеревался позволить Вудсу прикоснуться к Блэр. — Он не тронет ее. Я удостоверюсь в этом, — сказал я перед звонком менеджеру по персоналу клуба.