Канцыреев Александр, 1952 г. рождения. Родом из г. Пушкина (Царское Село) В этом Селе закончил ВВМИУ, а в 1974 году вступил на палубу черноморского эсминца «Солидный». Затем были палубы и трюма (в основном — трюма) ПБС «Котельников», КРУ «Жданов», КРЛ «Кутузов». С палубы последнего и сошел в гражданскую жизнь в звании 2 ранга с должности командира БЧ-5.

Сейчас в г.Севастополе и снова на палубе вспомогательного судна ВМФ РФ. Опять борется и преодолевает...

Крейсер стоял на якорях и бочках посреди Ахтиарской бухты. Сообщение с берегом осуществлял корабельный баркас. Был час ночи понедельника, и баркас безвольно покачивался под левым выстрелом корабля.

Старший лейтенант Завалишин, командир трюмной группы крейсера, расхаживал по пирсу, останавливался, всматривался в контуры своего корабля с надеждой придумать способ добраться до каютной койки. Но свежих идей не было. Голова была еще тяжела от выпитого в ресторане, а на языке вертелся привязчивый флотский афоризм: Кто не успел — тот опоздал!

Завалишин подошел к краю пирса. В мазутной пене прибоя мотало вперед и назад мусор и водоросли. Идея добраться до корабля вплавь сразу увяла.

— Если бы я был командиром боевой части или комдивом, — рассуждал он, — за мной и в два часа ночи прислали бы баркас, только свистни.

Машинально подняв к глазам наручные часы, Завалишин вдруг осознал: — Сегодня понедельник... Сегодня же флотские ученья по ПДСС.

Старший лейтенант уже не раздумывал. Спрыгнув с пирса на береговую гальку, он пошел вдоль полосы прибоя. Собрав выброшенные на берег куски досок и связав их брючным ремнем, Завалишин разделся донага, сложил одежду на связанные доски, сверху пристроил фуражку. Сложил в нее наручные часы, удостоверение и деньги. Аккуратно опустив эту конструкцию на воду и толкая ее перед собой, поплыл в сторону корабля. В сплошной темноте августовской ночи, когда до корабля оставалось метров 60, Завалишин увидел со стороны городских причалов ходовые огни судна и услышал приглушенный шум работающего двигателя. Дежурный городской катер шел прямо на него.

Завалишин, боясь попасть под винт, заметался, оттолкнул от себя ставшую ненужной одежду и короткими саженями рванулся в сторону крейсера. Катер прошел в трех метрах от старшего лейтенанта. Волна, идущая от форштевня, накрыла его с головой. Вынырнув и отдышавшись, Завалишин огрызнулся вслед катеру: — У, сука!.. Как щепку чуть не расколол!

Поиски одежды ни к чему не привели. Удалось выловить только фуражку, набравшую пузырь воздуха под белый матерчатый чехол.

— Вот нефорта, — натягивая фуражку на голову, причитал Завалишин, — Документы, деньги, часы — все на дно!

Доплыв до левого трапа корабля и с трудом забравшись на нижнюю его площадку, старший лейтенант отдышался и прислушался. Крадучись, стараясь не шуметь Завалишин поднялся по трапу и заглянул через борт на палубу юта. На правом борту у лееров спиной к нему стоял вахтенный офицер капитан-лейтенант Борисов.

— Этот сразу всем доложит, поднимет на смех на весь свет, да еще приукрасит, что форму одежды нарушал — был в фуражке с повязкой «РЦЫ» на голой руке, — оценил возможности вахтенного офицера Завалишин.

Стараясь не шлепать босыми ногами, командир трюмной группы выскочил на деревянную палубу юта и на цыпочках рванулся к трапу, ведущему на шкафут и по шкафуту в люк медблока.

Борисов, уловив какое-то движение, быстро подошел к левому трапу. Обнаружив следы босых ног, выскочил на шкафут. В люке медблока, как ему показалось, кто-то скрылся.

Борисов понял что попал. Какая-то зараза вылезла из воды — быстро соображал он, — если это матрос из самохода — это одно! А если это начались ученья ПДСС... — Надо докладывать!!

Дойдя до люка в медблок, Борисов подумал, что все равно в одиночку ему не поймать водяного. Подниму дежурного — пусть принимает решение!

Через пять минут дежурный по кораблю уже рассматривал подсыхающие следы босых ног

— А что сигнальная вахта! Как обычно — спит? — спросил он. Борисов замялся...

— Сейчас выясним, — промямлил он. Вахтенные сигнальщики на запрос в один голос заверили, что ничего подозрительного не заметили, кроме городского катера, прошедшего по расписанию. Через 10 минут, поднятый дежурным по кораблю, старпом с карманным фонарем высвечивал маршрут движения босых ног по шкафуту медблоку коридору офицеров... дальше следы пропадали.

— На вечерней поверке были все? — спросил старпом дежурного.

— Так точно. Проверил и больных в медблоке!

— Объявляйте боевую тревогу! Вахту ПДСС выставить немедленно! — принял решение старпом, а про себя подумал: — Хорошо, что командир на берегу. Разберемся без нервотрепки и реверансов.

Еще через 10 минут, получив доклады о занятии мест по боевой тревоге, старпом приказал осмотреть все корабельные помещения...

Старшему лейтенанту Завалишину так и не удалось добраться до каютной койки. Сидя на своем командном пункте, он терзался, что утопил удостоверение, что из-за него экипаж сидит на боевых постах по тревоге, но доложить о своих терзаниях так и не решился.

В 5 часов утра выставленные на баке крейсера вахтенные ПДСС обнаружили в воде у якорь-цепи двух аквалангистов. Они были задержены. Флот начал учение на 3 часа позже, чем крейсер. Фактор внезапности был потерян...

Старпому в приказе комбрига была объявлена благодарность за высокую организацию службы. Завалишин через три дня после злополучного заплыва написал рапорт о потере удостоверения личности по неосторожности.

По всем линиям громкоговорящей связи крейсера раздается команда: «Командиру БЧ-5 прибыть на ГКП!»

Командир укоризненным взглядом встречает широкоплечую фигуру механика, капитана 2 ранга Бокова, загородившего собой весь просвет двери главного командного пункта.

— Виктор Иванович! — обращается командир к Бокову, — Никак не могу вызвать на связь «Пост энергетики и живучести!» — в голосе командира раздражение и досада.

Для наглядности командир берет микрофон и, щелкнув тумблером на переговорном устройстве, громко выговаривает: — «ПЭЖ-ГКП» — ...следует десятисекундная пауза. Командир многозначительно взглянув на механика, снова повторяет вызов. Динамик громкоговорящей связи молчит...

— Вот видите, Виктор Иванович! Никого! ПУСТОТА! Это же не рубка дежурного, не каюта! Это сердце корабля! И сердце не бьется?! — и снова в голосе командира раздражение и досада.

Механик молча подходит к коробке «каштана», берет из рук командира микрофон и тихо, но внятно командует: «ПЭЖ, эп твоя мат-ГКП»...

Еще не успела выдохнуться кинема глухого звука «П» с губ механика, как динамик ожил и сквозь электронный шелест ПЭЖ откликнулся четко и делово: «Эсть ПЭЖ твоя мат-ГКП, старшина 2 статьи Насыров...»

Командир без слов лишь движением губ, бровей и подбородка выстраивает на лице гримасу удивленного недоумения.

— Сегодня, товарищ командир, в ПЭЖе «флагманская» вахта из Самарканда: Насыров и Касымов, — комментирует Боков бесцветным монотонным голосом отзвучавший диалог.

— Нынче сердце корабля бьется только через «эп твоя мат», — механик умело копирует интонацию матроса Насырова. — Иначе не пробить! АЗИЯ!..Разрешите идти?!

Командир, справившись с лицевыми мышцами, молча утвердительно кивает.

Когда за механиком закрылась дверь, из динамика напористо вырывается снова: «Эст ПЭЖ твоя мат-ГКП, старшина 2 статьи Насыров!»

Командир подносит к губам микрофон и спокойно спрашивает:

— Насыров, командир, проверка связи! Как слышно?

— Слышно, товарыш командыр!

Капитан 3 ранга Климов расписался под замечаниями дежурного по кораблю на его подразделение. Захлопнул журнал и бросил его в руки рассыльного.