На Шестьдесят первой улице Памфрет заметил величественное белое мраморное здание, выстроенное шагах в пятидесяти от дороги фасадом к Центральному парку. Оно было украшено четырьмя минаретами, на каждом из которых возвышался мраморный ангел, ломающий боевой меч. Над входом большими буквами было написано:

«ДВОРЕЦ МИРА».

«Так вот где они печатают эти идиотские листовки, — подумал Памфрет, увидев вывеску. — Как бы мне хотелось разнести здесь все к чертовой матери!»

Потом он заметил, что входные двери открыты, и вошел, преодолев страх.

Интерьер здесь был простой, такой же, как в соборе, единственным отличием от которого было отсутствие цветных витражей в окнах. Огромные колонны из розового мрамора, уходившие под самый свод, казалось, достигали небес. В дальнем конце зала располагался алтарь, на котором тоже помещалась фигура ангела, ломающего боевой меч. Эта скульптура была выполнена из эбонита. Позади нее на пьедестале были начертаны слова поэта:

«Слепец, ты беззащитен перед Тьмой, Но глас Рассудка слышен и во мраке…»

Вокруг алтаря за ограждением преклонили колени две фигуры — мужчины и женщины. Как только Памфрет все это увидел, он почувствовал отвращение и одновременно благоговейный страх.

«Ну конечно, — сказал он себе, — все это забавно, но как-то слишком уж давит на психику» — и, развернувшись, покинул дворец.

Полчаса спустя он сидел в комнате отеля «Pax»[7] и читал книгу, которую обнаружил на тумбочке возле кровати. На черном кожаном переплете золотыми буквами значилось: «Книга Мира».

— Господи боже! — воскликнул Памфрет. — Да это же их Библия!

Это было нечто большее, чем просто свод правил, здесь же разместились фотографии и биографии членов великого Конгресса и краткое изложение философии новой Мировой Религии. Все, казалось, было подчинено власти этого вездесущего и всесильного Конгресса.

Памфрет от души повеселился, читая правила Комитета по ухаживанию, а потом обнаружил, что Комитет по домашнему хозяйству сделал семью полнейшей нелепицей, а дом превратил в настоящую могилу. Добравшись до Комитета по сну, дальше Памфрет читать уже не смог. Он был совершенно изнурен и подавлен, он устал. Его голова клонилась все ниже и ниже, пока подбородок не коснулся груди. У него едва хватило сил раздеться и забраться в постель.

Ему снился Мир, Мир с телом ангела и ужасным ухмыляющимся черепом. По рекам и долам, по холмам и косогорам это чудище гнало его до тех пор, пока он не увидел перед собой посреди пустыни прекрасный Дворец Мира. Из последних сил сделав рывок, он добрался до портала, шагнул под мраморный свод и рухнул на колени перед алтарем. Эбонитово-черный ангел на пьедестале, соединив обломки меча, занес его для удара. Памфрет поднял руку, защищаясь, и, когда меч, свистнув в воздухе, опустился с быстротой молнии — проснулся.

Кто-то стучал в дверь его комнаты. Памфрет, вытирая со лба холодный пот и стараясь унять дрожь от ужасного сновидения, крикнул:

— Кто там?

— Именем Интернационального Конгресса Мира и Комитета по сну, прошу вас открыть дверь, — раздался в ответ голос.

«Какого черта? Что я сделал на этот раз? — подумал Памфрет. — Наверное, потревожил мир своим одеялом».

— Именем Интернационального Конгресса… — снова начал голос.

— О, заткнись, — простонал Памфрет и, подойдя к двери, открыл ее. — Чего вы хотите? — требовательно осведомился он.

Пришедший безмятежно взирал на Памфрета. Он был одет в белое с головы до ног, на его груди красовался серебряный ангел с мечом, а на шапочке золотыми буквами было вышито слово «МИР».

— Чего вы хотите? — повторил свой вопрос Памфрет.

— Вы разговаривали во сне, — ответствовал Человек в Белом. — Нарушение правила 34. Пойдемте.

— Пойдемте куда? — спросил Памфрет.

— Вы притворяетесь. — Но, видя искреннее недоумение на лице Памфрета, Человек в Белом пояснил: — В Госпиталь для Храпящих и Говорящих.

— О господи! — воскликнул Памфрет и с трудом подавил смех. — Вы же не хотите сказать…

— Невежество не является оправданием, — прервал его Человек в Белом.

— Но мне нужно одеться!

— Хорошо. Я подожду снаружи. У вас есть пять минут.

Памфрет подошел к стулу, стоявшему у окна, и уселся. Он бы очень хотел, чтобы у него было время как следует обо всем подумать, подумать об этом гротескном, сумасшедшем мире, который, казалось, утратил чувства с тех пор, как он его покинул шестьдесят лет назад. Перебирая в памяти все события прошедшего дня, он не знал, смеяться ему или плакать. Все это, конечно, было смехотворно, но…

— Время, — напомнил ему из-за двери Человек в Белом.

Памфрет подошел к стенному шкафу, где висело его пальто, и вытащил из кармана маленький пузырек, наполненный зеленой жидкостью. Затем улегся на кровать и выпил все до последней капли.

— Как выяснилось, Сатана знал, что делает, — пробормотал он и закрыл глаза.

Когда Человек в Белом вошел, комната была пуста.