Дэн поспешно ретировался.
На двух последних этажах ему опять не посчастливилось — там никто не знал мисс Ривз, хотя некоторые часто видели ее. Не удалось ему также и раздобыть описание таинственного посетителя, по свидетельству бледной женщины кутавшего лицо в шарф. Зато ему удалось найти жильцов, первыми прибежавших на место убийства, — молодую супружескую чету, обитавшую этажом выше.
Их слова совпадали с показаниями Маунта. Услышав его, как они выразились, пронзительный, леденящий душу крик, они бросились в квартиру мисс Ривз, где обнаружили ее лежащей на полу в луже крови, а над телом ее стоял Маунт, сжимавший в руке окровавленный нож. Мужчина вызвал полицию. По его словам, Маунт пребывал в полнейшем оцепенении и выглядел почти как безумный. Он не предпринял ни единой попытки к бегству, напротив, все время до приезда полиции простоял на коленях над телом мертвой жены.
Но самое большое разочарование у Дэна вызвала невозможность почерпнуть у жильцов хотя бы самую малую информацию о человеке, который, по словам Маунта, стоял внизу в вестибюле с чемоданом в руке, когда Маунт вошел в подъезд. Никто не видел этого человека и ничего о нем не знал.
Лишь без четверти девять Дэн снова вышел на улицу.
Пройдя пару кварталов вниз по Бродвею, он закусил в кафетерии, после чего спустился в ближайшее метро.
В вагоне было довольно много народу, хотя для театральной публики час был поздний — просто в Нью-Йорке люди снуют по своим делам до самой ночи. На Девяносто шестой улице он вышел, прошел два квартала к северу по Бродвею в сторону Вест-Энд-авеню и вошел в мраморный вестибюль богато украшенного орнаментом многоквартирного дома.
— Я хотел бы видеть мистера Лега, — сказал он темнокожему консьержу за стойкой. — Передайте ему, что его спрашивает Дэн Калп.
Консьерж включил кнопку переговорника:
— Тридцать четвертая квартира? Дон Кульп желает видеть мистера Лега… Хорошо, сэр.
И исполненным достоинства жестом он позволил Дэну пройти к лифту.
Мистер Лег, казалось, был удивлен и даже встревожен неожиданным визитом своего подчиненного. Дэн застал шефа за премилым занятием — с четырьмя или пятью друзьями тот играл в игру, можно сказать, национального масштаба. Но не в бейсбол.
— Что-то случилось, Дэн? — обеспокоенно спросил адвокат, поднимаясь навстречу юноше с парой карточных королей в руке.
— Нет, сэр. То есть ничего серьезного. Я просто хотел узнать, нет ли у вас фотографии Маунта.
— Есть. В полиции дали.
— Можно мне взять ее, сэр? Я собираюсь сходить в аптеку поспрашивать, не помнят ли его там.
— Да ты, я вижу, занялся этим делом всерьез, — улыбнулся адвокат. — Конечно я дам тебе ее. — Он подошел к письменному столу в дальнем конце комнаты и вернулся оттуда с небольшой фотокарточкой. — Вот, возьми. Но что за спешка? Не мог бы ты подождать до завтра?
— Нет, сэр. Он был там вечером, примерно в то же время, так что сейчас у меня больше вероятности найти там кого-нибудь, кто мог видеть его. А ждать до завтра я не хочу. — Молодой человек минуту поколебался, потом продолжил: — И еще, сэр… Нельзя ли мне воспользоваться вашим ночным пропуском в наше здание?
Я бы хотел сходить туда и кое-что уточнить.
В улыбке адвоката промелькнуло нетерпение.
— Но послушай, Дэн, неужели это так уж необходимо делать прямо сейчас? До утра ведь осталось совсем недолго.
— Ну хорошо, сэр, если вы не хотите…
— Да нет, мне-то все равно. Подожди минутку — мне надо вспомнить, где у меня лежит этот чертов пропуск.
Мистеру Легу пришлось покопаться в столе, пока он наконец не нашел то, что искал, в самом нижнем ящике под ворохом бумаг.
Дэн откланялся. На этот раз его путь лежал к перекрестку Сто шестнадцатой улицы и Восьмой авеню — самому оживленному месту на юго-западе Гарлема, — и там он нашел интересующую его аптеку. Какой-либо удовлетворительной информации ему раздобыть не удалось.
Двое служащих и парень, продававший газировку, утверждали, что работали в субботу третьего апреля целый вечер, но человека, схожего с фотографией Уильяма Маунта, не припомнили. Уличный торговец газетами сказал, что смутно припоминает это лицо, но вспомнить, когда именно видел его, не может.
«Ну конечно, ведь прошло целых две недели. Так чего же я хочу?» — думал Дэн, возвращаясь обратно.
Садясь на поезд, идущий в деловую часть города, он вынужден был отметить про себя, что мистер Лег еще мягко выразился, высказав сомнение относительно необходимости посещать офис в столь поздний час. На самом деле это было просто абсурдно. Никому на свете Дэн не признался бы в цели этого посещения — по правде сказать, он и сам-то внутренне посмеивался над идеей, пришедшей ему в голову сегодня утром, и чувствовал себя вдвойне идиотом из-за того, что осмелился рассматривать ее как возможную. И все же идея эта так крепко овладела им, что он просто не смог бы заснуть, не использовав слабый шанс, предлагаемый ему судьбой.
«Но даже если я прав, то вряд ли сейчас смогу это доказать», — пробормотал он себе под нос, провожая взглядом нескончаемые ряды освещенных витрин, проносившихся за окном грохочущего в ночи поезда.
В здании, где располагался офис мистера Лега, он предъявил пропуск, и его пропустили к ночному лифту. Ключ у Дэна имелся свой, так как обычно по утрам он приходил в контору первым. Непривычно пустынной показалась она ему, когда он включил свет и окинул взором знакомую обстановку. При искусственном освещении здесь все выглядело по-другому.
Дэн прошел в кабинет мистера Лега, прямо к его рабочему столу, включил лампу и окинул взглядом ворох книг и бумаг. Здесь были рекламные проспекты изданий, всевозможные приглашения, личные письма и множество других вещей. Однако почти сразу же, издав удовлетворенный возглас, он заметил листок с напечатанными внизу буквами.
Разложив его на столе, он достал из кармана клочок, найденный в мешке с мусором у мистера Йокама, на котором чернилами были написаны слова «Bonneau et Mouet — Сухое», и, усевшись в кресло мистера Лега, принялся внимательно изучать сначала подпись на письме, потом слова на клочке. Сосредоточенно морща лоб, он занимался этим добрых полчаса, пока глаза его не загорелись от радости после сделанного открытия. Положив листок на место, он пробормотал вслух:
