— Я ничего не понимаю… — жалобно запричитал Жак. — Зачем?

— Чтобы ответить на этот вопрос, мне не хватает информации, — серьезно пояснил король. — Причин может быть бесконечное множество. Спроси у них, если хватит смелости. Но я бы тебе советовал больше туда не ходить. У тебя и так хватает неприятностей.

— То есть?

— Забыл, почему ты так плохо спишь? Или тебе непонятно, кто любезно предоставил господину Дорсу информацию о тебе, а возможно, и сам детонатор презентовал? Нет, можно, конечно, предположить, будто на почтенного магната снизошло озарение и он мистическим путем познал неведомое, но я все же материалист и предпочитаю более рациональные объяснения непонятным явлениям. Твои друзья тебя хорошенько подставили, вот что кажется мне более вероятным.

— Постойте, а как же… Они же…

— Ты хочешь напомнить мне о свадьбе, но боишься показаться бестактным? — мгновенно догадался король. — Позволь напомнить, что противоядие тебе никто добровольно не давал. Ты его украл, если только не собираешься сейчас изменить показания. Нет? Так вот, дорогой друг, ты не знаешь, как бы все сложилось, будь эти таинственные господа дома. Позволили бы они тебе спасать меня или же послали бы куда подальше, а то и прихлопнули бы на месте, чтоб меньше знал? А так они оказались перед фактом — и поступили наилучшим для себя образом: сделали вид, будто так и надо, будто они тебя поддерживают и полностью одобряют. Хотя сами в это время злорадно потирали руки, поскольку ты, сам того не ведая, помог им загнать меня в угол. Возможно, они уже тогда планировали похищение детонатора. А ты так удачно спас мне жизнь, что я оказался перед тобой в неоплатном долгу. Значит, когда встанет вопрос о твоей жизни или смерти, для меня будет делом чести не бросить тебя в трудную минуту. Что сейчас и происходит. Если тебе кажется, что я ошибаюсь, опровергни мои предположения.

Жак мрачно вздохнул:

— У вас выпить есть?

— Прекрати! — нахмурился король. — Что за манера — как только что-то не так, сразу же надираться до состояния бревна! Мало мне кузена-алкоголика! Ты еще заплачь для полноты картины.

— Хотелось бы… — так же мрачно отозвался Жак, но плакать все же не стал. — Знаете, как оно — чувствовать себя по уши в дерьме?

— Если ты имеешь в виду в буквальном смысле, то нет, — серьезно пояснил король. — А если в переносном… Меня тоже предавали. И это, несомненно, обидно до глубины души. Но в данном случае следует не плакать, а действовать. Я полагал, у тебя есть какие-то сведения, которых не знаю я и которые могли бы хоть что-то изменить в столь печальном раскладе, но, вместо того чтобы обсудить создавшееся положение, ты просишь выпить. Следовательно, тебе нечего сказать по делу?

— Не знаю… может быть… подумать надо… а вам срочно?

— Зависит от того, как скоро ко мне опять явится посланник с очередным требованием. Кстати, что тебе сказали господа из агентства в ответ на твою слезную просьбу о помощи?

— Обещали подумать. А Морриган что сказала?

— Тебе действительно хочется это слышать?

— Дайте я угадаю. От души пожелала мне скорей сдохнуть?

— Не совсем, но близко к этому. А господа, значит, все обещают… Не знаю, Жак, можешь ли ты рассчитывать на их помощь, если то, что я о них думаю, правда. Но все же попробуй настаивать, вдруг я все-таки ошибаюсь или чего-то не учитываю. Если эти господа тебе действительно помогут, я пересмотрю свое мнение о них. Возможно, сегодняшняя провокация была самодеятельностью лорда Сильверстоуна, и именно поэтому он так перепугался при виде начальника. А возможно, в самом агентстве существуют внутренние разногласия, хотя это и вызывает сомнения. Хотелось бы знать, является ли такое ко мне отношение официальной линией вашей конторы, или же это происки некой группы лиц, имеющей свои интересы. И в особенности меня интересует личное отношение ко всему этому конкретного человека, с которым ты общаешься.

— Человек, с которым я общаюсь, — решительно начал Жак, — относится к вам хорошо. И никаких пакостей против вас не замышляет. Иначе он бы не допустил, чтобы Кантор при вас околачивался. Ведь что не так — и Кантор заложник, а его этот дяденька ни в коем случае не хотел бы подвергать опасности. Да и начальник этого человека тем более не позволил бы…

— Потому что служба службой, а сын у него один, сколько бы детей ему ни приписывали досужие сплетники, верно я понимаю? — задумчиво продолжил король. — Жак, ты лично видел мэтра Максимильяно, бывшего полевого агента, а ныне начальника, не знаю, как называется его должность… видел?

— Ну видел, — сдался Жак. — И мне показалось, он тоже ничего против вас лично не имеет, хотя и признаёт, что ваше любопытство может выйти боком двум мирам сразу. Так это и мое мнение тоже, я сам вам говорил…

— Я помню, — согласился король. — Но позволь напомнить, что ты частное лицо и можешь себе позволить поступать сообразно своему личному мнению. А твои приятели — люди несвободные. Они на службе. И особенность их работы такова, что независимо от личных убеждений, мнений и привязанностей поступать они обязаны так, как им прикажут.

— А как же история с Кантором и его рукой? — напомнил Жак. — Это же прямое нарушение, как мне кажется.

— Что ж, если почтенный мэтр провернул все это без ведома начальства и до сих пор успешно скрывает, то он безусловно хороший вор. Но из этого следует, во-первых, что в агентстве «Дельта» не чтят свои же собственные правила и, во-вторых, что мэтр Максимильяно очень уязвим для шантажа. Если кто-то узнал о его служебном проступке, то можешь себе представить возможные последствия?

— Нет, об этом еще не знают! — с уверенностью заявил Жак. — Помните, я вам рассказывал, что кто-то залез в его личные файлы? Если бы у них уже был компромат, его бы не искали.

— Он что, не совсем здоров — держать такие сведения в доступных местах? Да и вообще, зачем он их хранит? Для кого? Сам ведь и так все знает!

— Да нет, ТЕХ сведений там не было, понятно, что он не стал бы их вообще хранить. Но там было обо мне. И это кто-то прочел. Он еще подумал, что это я, и хотел на меня наехать.

— Знаешь, у меня создается впечатление, что в агентстве «Дельта» полный бардак и каждый делает что хочет. Я не удивлюсь, если окажется, что эта контора уже давно не выполняет своего предназначения «стражей заповедника», а занимается совершенно противоположным. Если не вся, то некоторая ее часть точно. Поэтому я повторяю, будь осторожнее с этими людьми. И доверять им можешь только в том случае, если они действительно тебе помогут, что будет доказательством их непричастности к афере с детонатором. Но даже в этом случае ты можешь доверять только тем, кто конкретно будет участвовать в твоем спасении, а не всей организации в целом. И постоянно должен будешь помнить о том, что если один агент помог тебе решить проблему, то другой такой же агент ее создал. И создаст еще не одну, если будет продолжать в том же духе. Кстати, ты с Толиком не советовался?

— Толик, добрая душа, сделал ручками вот так, — Жак изобразил как, — и заверил меня, что нет проблем. Сейчас он мигом призовет и запустит мне в нос десятка три трудолюбивых рыжих муравьев с полпальца каждый, и они дружным строем прошествуют к месту назначения, выгрызут капсулу и вытащат ее наружу. Вас бы вдохновила такая процедура?

— Жак, ты болван! — рассердился король. — Идиотский вопрос! Если бы речь шла о жизни и смерти, я бы пренебрег вдохновением и как-нибудь стерпел процесс выгрызания! А ты струсил и отказался! Неужели умереть менее страшно, чем немножко потерпеть? Подумаешь, муравьи! Ведь они же призванные и не съели бы тебя!

— Если ничего лучше не придумается, я попробую, — вздохнул Жак. — Честное слово, наберусь смелости и попробую…

— Так я и поверил, что ты когда-либо наберешься того, чего у тебя нет! Вот что, Жак, я категорически требую, чтобы ты представил мне господина Толика. Во-первых, я должен выяснить, что он здесь делает и на чьей стороне играет, а во-вторых, хочу оказать ему посильную помощь в его замыслах с муравьями. И еще — настоятельно рекомендую тебе это сделать до следующего требования вымогателей, потому что иначе, как только это требование поступит, слово короля, я собственноручно тебя скручу и оттащу к доктору Кинг. С помощью мага она успешно найдет твою капсулу и вырежет ее за пять минут. Возможно, ты после этого останешься инвалидом, но жить будешь.