Высоко вскинув голову, она направилась к столу, и в зале повисла тишина. Не глядя на Брендана, Элинор подошла к Уоллесу.

— Миледи. — Увидев ее, Уоллес встал и отвесил ей галантный поклон.

— Прошу вас, садитесь, сэр Уоллес. Я знаю, какое это редкое удовольствие — отдохнуть в кругу друзей. Я пришла сюда для того, чтобы еще раз поблагодарить тех, кто рисковал жизнью, чтобы вызволить меня из беды. Они ничем не были обязаны мне, я же отныне считаю себя в долгу у этих храбрецов, в долгу, который вряд ли смогу вернуть и о котором буду помнить до конца своих дней.

— Миледи, боюсь, сам я тут ни при чем. Что же до них, ваша жизнь — уже сама по себе достаточная награда. Вы ведь опасный противник, мадам, и кое-кто из тех, кто сражался при Фолкерке, могут это подтвердить.

— Не стоит об этом вспоминать, сэр…

— И все же вы достойный противник, — улыбаясь, продолжал Уоллес, — и весьма беспокойная пленница. А теперь вы наша гостья, мадам!

— Вы слишком добры, сэр.

Не глядя на Брендана, она направилась к лестнице. После ее ухода все долго молчали.

— Выпьем за нее! — заорал вдруг кто-то. — За англичанку, друзья! За ее отважное и чистое сердце! Черт возьми, она мне по душе!

Пир разгорелся с новой силой.

Женщина, оцепеневшая, когда появилась Элинор, лукаво улыбнулась Брендану.

— Эй, герой, выходит, ты спас женщину не робкого десятка! Только вот тепла-то ей явно не хватает, верно?

— Пришло время поговорить, — пробормотал он и поднялся из-за стола.

Грегори не сводил с него глаз. Брендан подтолкнул женщину к нему.

— Побудь с Грегори, — предложил он. — Этот паренек и есть твой герой!

Женщина охотно пересела к тому на колени. Веселая болтовня, смех и звон кружек наполнили зал. На Брендана никто не обращал внимания.

Он наклонился к Уоллесу.

— А где наша гостья?

— Там, наверху.

Брендан повернулся, чтобы уйти, но Уоллес окликнул его. Лицо его было мрачно.

— Удачное дельце. Только рискованное.

— Я никого не просил ехать со мной. Они сами вызвались.

— Мы все когда-нибудь расстанемся с жизнью… дай только Бог, чтобы не по глупости… или из-за страсти, ударившей в голову кому-то из нас.

— Все, что у меня есть, я положил на алтарь борьбы за свободу. Я поклялся в этом в тот день, когда под Фолкерком у меня на руках умер мой кузен. И не изменил своей клятве.

— Я и не имел этого в виду. Поверь, никто не ценит тебя так, как я, Брендан. Твое мужество… кровь, которую ты проливаешь за наше дело. Единственное, о чем я прошу, — чтобы и ты дорожил собственной жизнью, понимаешь?

— Да, сэр, — угрюмо буркнул тот в ответ.

— Что ж, тогда иди, — кивнул Уоллес. — Доблесть, подобная твоей, заслуживает награды.

Брендан, поколебавшись немного, шагнул к лестнице. Но его сомнения длились недолго — последние ступеньки он преодолел уже бегом.

Пришло время поговорить.

Элинор металась по комнате, пытаясь овладеть собой. Сказав «прощай» своей первой любви, она стала женой другого человека, убедив себя, что больше никогда не увидит Брендана. Но он вновь оказался рядом в минуту нависшей над ней опасности. Она была благодарна ему… но сейчас ей стало страшно. Что-то ужасное неумолимо надвигалось, угрожая им обоим.

— Миледи, вы должны немного отдохнуть. Иначе вы повредите ребенку, — твердила Брайди.

Кусая до боли губы, Элинор невольно обрадовалась, что Брендан не видит, что с ней творится. Жгучая боль когтями рвала ей сердце. Нет, это ревность, поняла она, и гнев. Конечно, она была ему небезразлична, но куда больше ему дорога Шотландия. И тут уж ничего нельзя поделать — такова его жизнь: одна бесконечная битва с королем Англии, пытавшимся наложить свою тяжелую руку на его родину.

— Миледи, прошу вас, прилягте. Вы так совсем разболеетесь.

— Брайди, позволь напомнить тебе, что это ведь ты упала в обморок!

— Потому что увидела Ларса! — хихикнула Брайди.

Элинор удивленно покосилась на нее. Брайди, всегда такая хрупкая, такая слабенькая, сейчас вдруг расцвела. Щеки ее порозовели, глаза сияли.

— А он знает? — шепотом спросила Элинор.

— Наверное, миледи. Вы ведь прямо намекнули на это, когда я свалилась с лошади.

Элинор покачала головой.

— Мне очень жаль, что так получилось, прости…

— Все в порядке. — Брайди вдруг замолчала, и Элинор встревоженно склонилась к ней. — Вы ведь сами предлагали помочь мне вернуться в Шотландию.

— Это верно. Только вот я никак не рассчитывала отправиться вместе с тобой.

— Но, миледи! Ведь он же приехал за вами! Господи помилуй! Он не побоялся явиться в Англию, рискуя жизнью, пробрался в замок, даже переоделся священником, чтобы проникнуть к вам! А потом отбил вас с оружием в руках! Как вы можете быть такой неблагодарной?! Разве вы совсем не рады его видеть?!

— При чем тут я? Шотландцы только рады лишний раз ткнуть англичан носом в грязь! — пожала плечами Элинор.

— Но он готов был умереть ради вас!

— Я весьма ему признательна.

В этот момент за дверью послышался шум.

Она распахнулась почти сразу же. Он выглядел точь-в-точь как свирепый дикарь, которыми в их краях матери пугают расшалившихся ребятишек. Растрепанные темные волосы гривой разметались по плечам, лицо казалось суровым и даже жестоким. На нем был обычный наряд горцев — льняная рубашка, заправленная в клетчатую юбку-килт, доходившие до колен толстые гетры и грубые башмаки. Он даже не постучал в дверь. Он ворвался к ней, как и положено варвару из северных земель!

Увидев его, Брайди испуганно вскочила. Элинор тоже поднялась, но не потому, что испугалась. Просто стоя было легче сохранять достоинство.

Брендан взглянул на Брайди:

— Выходит, ты ждешь ребенка. От Ларса? Брайди покраснела от смущения.

— Что ж, это хорошо. Он порядочный парень. А теперь, если ты ничего не имеешь против, оставь нас.

— Прошу прощения, сэр Брендан! — возмутилась Элинор. — Брайди, останься!

— Я сказал — вон!

Испуганно пискнув, служанка вылетела за дверь и захлопнула ее.

Элинор взглянула на Брендана. Глаза его покраснели и как будто припухли. От усталости, решила она. А может, и от выпитого. По лицу его было видно, как он взбешен. Он свирепо выпятил губу, широкая грудь вздымалась, плечи ходили ходуном от сдерживаемого гнева. Он смотрел на нее и молчал.

— Итак? — уронил он наконец.

— Итак… что? — надменно переспросила она. — Или ваша пирушка уже закончилась? Странно, мне кажется, я слышу голоса…

— Неужели тебе нечего мне сказать? — Элинор смущенно повела плечами.

— Ты хотел сказать — поблагодарить тебя? — бросила она. — Я вовсе не хотела показаться невежливой. Именно для этого я и спустилась… но ты был… э-э… несколько занят. По крайней мере руки.

— Поблагодарить?! — переспросил он. — И это все, что ты можешь мне сказать?!

Элинор стало не по себе. Не поворачиваясь к нему спиной, она молча попятилась. Брендан был похож на дикого зверя, изготовившегося к прыжку, на разъяренного тигра, только и ждущего удобного момента, чтобы вонзить клыки в беспомощную жертву.

— Так это все? — угрожающе повторил он.

— Спасибо… то есть большое спасибо.

Брендан словно споткнулся. Глаза его полыхнули мрачным огнем.

— Я и в самом деле благодарна тебе, — поспешно забормотала Элинор, стараясь унять колотившую ее дрожь. — Только, сам понимаешь, мне непременно надо вернуться. Иначе меня будут считать убийцей. Да еще и изменницей.

— Никуда ты не поедешь.

— Но я ведь не пленница, верно? А гостья…

— Гостья… которая решила задержаться подольше.

— Брендан…

— Забудь об этом!

— Значит, я все-таки пленница?

— Это как тебе больше нравится. Но ты не вернешься назад.

— Брендан, то, что Фицджеральд оказался непорядочным человеком, вовсе не значит, что все англичане таковы. Есть в Англии и такие, кто хочет узнать правду, и это вопрос чести. Моей чести, Брендан! Может, мне удастся связаться с кем-то из приближенных короля…