Нарочно не двигался вместе с караваном, понял Гримберт, ощущая, как его тело съеживается в тесном коконе бронекапсулы, делаясь еще меньше. Не хотел демаскировать его своей тушей. Вместо этого держался в нескольких лигах позади, готовый прибыть на помощь по первому же сигналу. И, конечно, получил его, этот сигнал, пусть и с опозданием – кто-то из Ангелов, должно быть, успел перед смертью отправить в эфир короткую зашифрованную команду. Запоздавшую, но от этого не ставшую менее губительной для остатков «Смиренных Гиен».
Должно быть, этот рыцарь неважно ориентировался в гуще заснеженного Сальбертранского леса, а может, проявил мимолетную беспечность, оторвавшись слишком далеко от тех, кого должен был защищать. И теперь он поспешно исправлял свою ошибку.
Гримберт ощутил тончайшие ледяные занозы, испещрившие хребет. Сколько времени у него в запасе? Минута? Три? Судя по тому, как стремительно сокращалась дистанция, может, и меньше минуты.
Бежать, зудели рефлексы. Развернуться и бежать. Прочь от мертвых вагонов, истекающих кровью, прочь от распростертых мертвецов, утопающих в грязной жиже. Полные обороты и…
Рыцарь не бежит с поля боя, но в данных обстоятельствах это не будет бегством, лишь уходом от неминуемой гибели. Нелепо думать, будто «Убийца», вооруженный одними лишь пулеметами, сможет противопоставить хоть что-то этому огромному боевому механизму. У глиняной игрушки и то больше шансов победить в бою против грузового трицикла, чем у него – причинить хоть какой-то ущерб противнику.
«Отступай, - тихо, но твердо приказал ему воображаемый Аривальд, - Отступай, упрямый осел».
Нет. Гримберт помотал головой, ощутив на миг натяжение нейро-шунта. Он не станет отступать. Не от переизбытка рыцарской чести, а от сознания ситуации. Даже если за эту минуту он успеет миновать пару сотен канн, впереди его ждет крутой заснеженный склон. Стены той ловушки, что рутьеры приготовили каравану. Нечего и думать взобраться на него, да еще с поврежденной ногой. Нет уж, если ему суждено погибнуть, пусть тот, кто найдет его доспех, обнаружит пробоины только в лобовой броне, а не позорные отметины в спине.
Гримберт тоскливо усмехнулся, ощущая, как ерзает на своем месте истрепанная, измочаленная, много раз штопанная, душа.
«Жил как самодовольный трус, умер как рыцарь» - может, не лучшая эпитафия для последнего в роду маркграфов Туринских, но, верно, бывают и хуже…
Вражеский рыцарь стремительно приближался. Его орудия молчали, но едва ли оттого, что он боялся пустить их в ход. Сейчас его бортовая аппаратура должно быть лихорадочно сканировала окрестности, изучая и помечая в его визоре все цели. Просчитывала дистанции стрельбы, поправку, курс сближения и бесчисленное множество факторов, которые Магнебод учил его держать в уме.
Кто он? Наемник, получивший горсть флоринов за несколько дней несложной работы? Может, сам принадлежит Белому Братству?..
Гримберт попытался определить его цифровую сигнатуру, но тщетно. Вражеский респондер функционировал, однако был заблокирован – его владелец не считал нужным демонстрировать свое имя. Обычно так поступали странствующие рыцари, вершащие справедливость и защищающие веру в глухих уголках империи, давшие обет не раскрывать свою личность, но этот… Но этот меньше всего на свете походил на странствующего рыцаря, скорее, на разгневанного охранника, спешащего воздать по заслугам излишне самоуверенной разбойничьей братии.
«Не лезь в бой, - процедил Аривальд сквозь зубы. Не убрался, как полагается галлюцинации, напротив, удобно устроился в бронекапсуле, напряженно наблюдая за приборами, - Бога ради, не дури, Грим. Попробуй коды. Свой личный код».
Мысль колыхнулась крошечным спасительным пузырем, который дал немного свежего воздуха его одурманенному, бьющемуся в панике, рассудку.
- Повышение приоритета, - мысли спутались в столь тугой комок пряжи, что Гримберт предпочел произнести команду вслух, - Личный код – «Синица. Два. Соль. Тинктура. Пасха». Код подтверждения – «Соломон семь-пять-пять-два-девять».
Может, «Убийца» и был учебным доспехом, не стоившим ни гроша в настоящем бою, но он был доспехом наследника маркграфа Туринского, а это давало ему определенные полномочия. Не Бог весть какие, но достаточные, чтобы сломить молчание вражеского респондера, заставив его раскрыть свое имя.
Получилось. Еще миг чужая сигнатура оставалась беспорядочным сигналом, однако быстро преобразовалась в привычные ему и читаемые символы.
«Ревнитель Праведности».
Претенциозно, вычурно, нелепо. Но сейчас не это имело значения. А крохотный символ, появившийся сбоку от имени доспеха. Мощный телец, вставший на задние ноги. Янтарно-золотой на лазурном поле.
Герб Турина.
Кем бы ни был человек, управляющий доспехом, он не был ни безродным наемником, ни слугой Белого Братства. Он был отцовским рыцарем, присягнувшим Турину, а значит…
- Остановите атаку! – произнес Гримберт, ощущая, как тают последние секунды, как в его сторону разворачивается исполинская бронированная жаба, - Говорит Гримберт Туринский, наследник маркграфа Туринского. «Ревнитель Праведности», немедленно остановите атаку! Произошла ошибка. Умоляю, выслушайте меня. Я объясню вам ситуацию, но сперва…
Расстояние между ними было небольшим, потому и снаряд и грохот выстрела достигли его почти одновременно.
«Ревнитель», сблизившись на дистанцию действенного огня, сделал небольшую ошибку. Вполне простительную для новичка, но имеющую шанс обернуться для него ощутимым подзатыльником, увидеть ее Магнебод. Вместо того, чтобы стрелять, подгадав момент, на середине шага, он выпалил в тот миг, когда его доспех переносил тяжесть бронированного корпуса с одной ноги на другую. Не то понадеялся на свои стабилизаторы и гироскопы, не то слишком спешил пустить кровь.
Гримберт отчетливо видел, как один из стволов главного калибра, похожий на выпирающий из жабьей головы шип, изрыгнул дымный черный язык. Пятидюймовка, только и успел подумать он, не меньше…
Снаряд разорвался в нескольких туазах от остановившегося тягача, разметав мертвых Ангелов и мертвых людей, взметнув над землей грязно-серую вуаль из пороховых газов, золы человеческих тел и медленно оседающего снега. Визор «Убийцы» на миг обратился непроглядным черным колодцем, в котором чуть было не захлебнулся Гримберт – ударная волна, прокатившаяся над землей, чувствительно тряхнула его несовершенные электронные потроха.
- Мессир, прекратите огонь! Говорит Гримберт! Прекр…
Второй снаряд лег еще ближе к нему, заставив «Убийцу» покачнуться. Гримберт не слышал визга осколков, барабанящих по бронированным ногам, но увидел, как разлетается вокруг него снег.
Он целился не в рутьеров, вдруг понял Гримберт. Сенсоры «Ревнителя», на порядок превосходящие несовершенные глаза «Убийцы», задолго до выстрела должны были подсказать ему, что тут нет целей для его орудий. Все рутьеры или мертвы или сбежали. Но он выстрелил. А значит…
Значит, целился в меня.
«Иди! – рявкнул ему в ухо Аривальд, - Не стой столбом, олух! Это были пристрелочные, третьим он разнесет тебя в труху!»
Гримберт тронул «Убийцу» полным вперед. Едва ли ему удастся смутить вражеские приводы наводки, но, по крайней мере, не будет изображать неподвижную мишень.
Дьявол, как же тяжело брести в глубоком снегу! Ходовая часть «Убийцы» недовольно заворчала, и Гримберт мысленно представил ее строение, тщась сообщить скрипящим от натуги передаточным шетерням и валам крохи своей собственной силы. «Убийца» был по меньшей мере в два раза легче своего противника и обладал хорошими для доспеха легкого класса ходовыми характеристиками, но ноги его были гораздо короче, чем у преследователи, оттого в глубоком снегу Сальбертранского леса это мнимое преимущество нивелировалось подчистую.
Гримберт мысленно застонал.
Какого черта этот недоумок ведет по нему огонь? Допустим, его снедает ярость, это понятно. Он не справился с возложенной на него задачей. Не оказался в нужном месте в нужное время. Подвел тех, кого обязан был защищать, не пришел на помощь, проявил бессилие. Это не просто серьезный проступок для человека, принявшего рыцарские обеты, это смертельное оскорбление, которое он вправе смыть кровью обидчика.
