Что, бл*дь, происходит? О чем она говорит? 

— Теперь все кончено, Кортни. Никто больше тебя не обидит, малыш, я обещаю тебе.

Я пытался держать себя под контролем.

— Рид… — прошептала она.

Зажмурившись, я крепче сжал ее в объятиях, пока рыдания не прекратились, и ее дыхание не выровнялось. Я понял, что она вновь уснула, осторожно уложил обратно на кровать и, ослабив ее хватку вокруг своей шеи, разместил ее руки вдоль тела.

Я не мог отвести взгляда от ее прекрасного лица. Она выглядела такой умиротворенной, и я даже не мог представить себе, что ещё не более десяти минут назад на этом невинном лице застыло выражение страха.

Пару минут я сидел и смотрел, как она спит. Я собирался сделать все, что в моих силах, чтобы выяснить, кем, черт возьми, был этот Ной. И как только я об этом узнаю, то выслежу его и убью.

Я встал и посмотрел на двух собак, лежащих рядом с кроватью.

— Оставайтесь с ней и охраняйте ее, — велел я им шёпотом. Потом повернулся и вышел из спальни, оставив в этот раз дверь открытой.

На кухню я вернулся весь в испарине и с дрожащими руками.

— Что, бл*дь, происходит? — я прислонился к столешнице и попытался успокоить свое бьющееся сердце, которое словно хотело выпрыгнуть из моей груди.

Я стоял так несколько минут, пытаясь всё осмыслить. О чем, черт возьми, Кортни говорит?

Оттолкнувшись от столешницы, я убавил огонь на плите, где готовилось рагу, а затем вышел на задний двор, достал свой телефон и набрал номер матери.

— Рид, дорогой! Чему я обязана такой чести? Я видела тебя вчера вечером на свадьбе. Уже скучаешь по мне? — засмеялась мама.

Я улыбнулся. Один только звук маминого голоса успокоил меня, и мое сердце, наконец, начало снова нормально биться.

— Просто хотел услышать твой голос.

Она вздохнула.

— Что-то случилось? Я слышу это по твоему голосу. Все в порядке?

Я медленно вдохнул и выдохнул.

— Да, мам, все в порядке. Просто было долгое утро.

— Сегодня утром я столкнулась с Анной, и она была очень недовольна. Я не уверена, стоит ли тебе это говорить, но она сказала, что мой сын — сукин сын, который обманул ее и впустую тратил ее время, потому что все это время был влюблен в другую женщину. Ничего не хочешь мне сказать?

Я опустился на деревянный стул и взглянул на западное пастбище. Какого черта я должен это объяснять?

— Мам, мы можем поговорить об этом в другой раз? — спросил я, надеясь, что в следующий раз она просто забудет об этом.

— Рид Николас Мур, как ты мог обмануть эту девушку? Она сказала, что ты попросил ее переехать к тебе, и вы даже говорили о браке, а прошлой ночью ты её бросил.

Я резко выпрямился.

— Что за х*йня? — выпалил я.

— Прости, что ты сказал? Мне плевать, сколько тебе лет. Ты не будешь разговаривать со мной подобным образом.

Я в отчаянии запустил руку в волосы.

— Мама, я не просил ее переезжать. Она вынуждала меня съехаться с ней, и у меня даже не было намерения просить ее выйти за меня замуж. Я имею в виду, она мне действительно нравилась, но я не любил ее, и она просто ревнует…— я замолчал и затаил дыхание, надеясь, что моя мама пропустила последнюю часть.

— Ревнует к Кортни? — спросила она тихо.

Я почувствовал жар во всем теле. Если Анна говорила о Кортни моей матери, я не уверен, что сделаю с Анной.

— Что же Анна рассказала тебе про Кортни?

— Ничего.

— Мама, что она тебе сказала? — спросил я очень медленно, стараясь сохранить спокойствие.

— Рид, она просто сказала, что ты ей сказал, что это не честно по отношению к ней — то, что ты влюблен в другую женщину, и что будет лучше, если вы расстанетесь. Я тобой горжусь, кстати. Я ценю то, что ты не позволил этим отношениям перерасти в нечто большее.

Что? Что, черт возьми, это значит?

— Подожди, что это значит, мама? Что значит «не позволил перерасти в нечто большее»?

Она вздохнула, а потом усмехнулась.

— Честно говоря, Рид, все видят, что ты по уши влюблен в Кортни. Я заметила это несколько месяцев назад, когда ты не мог оторвать глаз от нее, пока твоя девушка стояла рядом с тобой. Я заметила это прошлой ночью, когда вы танцевали — вы оба были увлечены друг другом. Прекрати быть таким чертовски упрямым и хоть раз в жизни рискни полюбить.

— Хм…— я не знал, что сказать. Если моя мама могла увидеть, как сильно я влюблен в Кортни, то почему сама Кортни не видит?

Я услышал, как открылась задняя дверь, и взглянул наверх. Кортни выглядела совершенно потрясающе: на ней были штаны для йоги и футболка техасского университета А&М, а светлые волосы были собраны в свободный хвостик. Когда она мне улыбнулась, я не смог удержаться от ответной улыбки.

— Эй, мам, мне нужно идти.

— Да, безусловно, разговор становится тяжелым, но куда тебе нужно идти? Кормить собак?

Я усмехнулся и покачал головой.

— Я слежу за коровами, мам. Мне нужно кормить коров. Я люблю тебя. Поговорим позже, — я сбросил вызов прежде, чем она смогла сказать мне что-то еще.

Кортни подошла и села рядом со мной; в руках у неё был Киндл.

— Боже, я должно быть сплю, — глубоко вздохнув, сказала она и посмотрела на пастбище.

Я сидел и ждал, что она скажет что-нибудь о своем сне. Она хоть помнит? Она помнит, как тряслась от испуга, а я её обнимал? Я прочистил горло.

— Как спалось, ангел?

Она повернула голову, и ее улыбка немного померкла, а потом вспыхнула с новой силой.

— Значит, я заслужила от тебя прозвище, да? — сказала она с улыбкой. — Мне кажется, я хорошо спала. Ты был в комнате? Я подумала, что был, но, по-моему, мне приснилось. И не вздумай сказать сейчас какую-нибудь хитрожопую фигню! Это был не эротический сон.

Она не помнит. Я с улыбкой встал и подмигнул ей.

— Детка, уверяю тебя, ты хочешь видеть сексуальные сны обо мне.

Я повернулся и пошел в дом, пока она сидела и тихо смеялась.

Она скажет мне, когда будет готова рассказать. Не дави на нее, Рид. Просто не отталкивай ее.

Я положил в две тарелки тушеное мясо и взял их с собой. Кортни с интересом читала свою книгу.

— Голодна? Я принёс рагу.

Она посмотрела вверх и кивнула, потянувшись за тарелкой. Кортни положила Киндл на колени и вернулась к чтению, наколов мясо на вилку.

— Чему ты улыбаешься? Что читаешь? — спросил я.

Она закрыла глаза и затем открыла их.

— Это история любви, от которой я теряю голову.

— Теряешь голову?

Она посмотрела на меня, немного сморщила нос, и я понял, что погиб. Это была самая милая вещь, которую я когда-либо видел! Мне хотелось схватить её и заняться с ней любовью прямо здесь, на заднем крыльце.

— Теряю голову, Рид. Ну, знаешь… теряю голову! — засмеялась она.

— Э-э… я имею в виду, теряешь голову от чрезвычайного волнения? — не понял я.

Она повернулась еще чуть-чуть и улыбнулась шире.

— Да, «терять голову» — это как быть в состоянии экстаза.

— Ладно… так что, это тебя заводит? — спросил я.

Она закатила глаза.

— Нет! Это романтично. Парень романтичный, и от этого в моём животе начинают порхать бабочки.

Она отвернулась и снова стала читать.

— Что он делает?

Она быстро посмотрела на меня.

— Ты действительно хочешь это знать? Почему ты такой милый со мной?

Мое сердце заныло, когда она спросила об этом.

— Я на самом деле хочу знать. Мне интересно знать, что заставляет тебя терять голову, — сказал я с улыбкой.

Она только что откусила мясо, поэтому ответила мне только через несколько секунд, когда перестала жевать.

— Ну, это одна из моих самых любимых книг. Она называется «Брачный договор» (прим. пер. — книга Дженнифер Пробст). Когда парень понял, что любит девушку…. О, это был очень милый момент! Он всегда производит на меня такое впечатление.

Я кивнул, а затем спросил:

— Сколько раз ты ее читала?

Она пожала плечами:

— Я не знаю. Может быть, девять или десять раз.