Мысли о найденном ноже Гарибонда настолько завладели Брансеном, что в следующую ночь он даже не пошел к Кадайль. Конечно, он хотел ее увидеть – он всегда стремился быть рядом с Кадайль, – но в его душе произошел необъяснимый разлад. Брансен был уверен, что Гарибонд никогда не отдал бы ножа по своей воле; нож был для него больше, чем полезным предметом утвари. Этот инструмент был продолжением самого Гарибонда, он никогда с ним не расставался и ценил за верную службу. Во всех домашних делах ножу находилось применение – отсечь сучья для камина, обрезать леску, выпотрошить рыбу, даже во время обеда Гарибонд помогал себе именно этим ножом. Он всегда носил его с собой. Всегда.

И все же бродяга утверждал, что владеет ножом уже десять лет. Сомнения черной тучей клубились в голове Брансена. Действительно ли он видел нож Гарибонда? А может, память его подвела? Он видел нож в руках Гарибонда каждый день на протяжении десяти лет, пока жил в его доме. Но ведь это всего-навсего нож, просто один из обычных домашних предметов, в нем нет ничего особенного. И с тех пор прошло десять лет, в те времена Брансен был еще ребенком.

Но тогда почему эти люди, за которыми он сейчас наблюдал из-за деревьев, зажигали огонь в камине, сидели за ужином и занимались обычными делами в верхнем и нижнем доме Гарибонда Вомака? Как они туда попали? И где сам Гарибонд?

Брансен твердо решил все выяснить. Он пойдет туда и потребует разъяснений. Вот только в каком обличье? Разбойника или Аиста?

Он сидел и чего-то ждал, а в голове вертелись десятки вопросов. Постепенно один за другим погасли огни во всех окошках окрестных домов, и верхний дом на острове растаял в ночной темноте. В нижнем помещении еще виднелись силуэты четверых людей, вероятно родственников. Брансен решил, что семья состоит из представителей трех поколений, но детей уже, видимо, уложили спать. Наконец и там погасли свечи, окна потемнели.

Но даже после этого, когда все вокруг затихло и стало совершенно темно, Брансен не сдвинулся с места. Он сжимал и разжимал кулаки, перебирал в уме бесчисленные варианты возможных объяснений. Он продолжал надеяться, что Гарибонд вот-вот появится на тропинке, но в глубине души знал: ждать бесполезно.

Ночь полностью окутала землю. Теперь уже не стоит идти к Кадайль, она скоро ляжет спать. Весь город уже постепенно засыпает.

Брансен посмотрел вверх. Луна – богиня Шейла самхаистов – миновала высшую точку и постепенно склонялась к восточному краю горизонта. А Брансен все еще сидел, парализованный таким страхом, какого не испытывал даже в ту ночь, когда смотрел на Тар-куса Брина и его дружков у дома Кадайль.

– Я должен, – прошептал он ночному ветерку и медленно поднялся с земли. – Я должен, – повторил он громче и решительнее, обнаружив, что ноги отказываются ему служить.

Брансен подумал о Гарибонде, вспомнил его лицо так ясно, как будто приемный отец стоял перед ним. А вот он идет с озера и показывает удачный улов, и на его лице сияет одна из редких улыбок; вот он треплет Бран-сена по волосам, разжигает огонь в камине, садится у окна и задумчиво наблюдает за окружающим миром.

Воспоминания разогнали страх, и юноша медленно побрел вперед, с трудом переставляя ноги. Он должен сделать это ради Гарибонда. Он должен наконец выяснить, что происходит и куда делся его отец. Брансен не переставал вслух твердить: «Я должен».

Наконец он добрался до двери, и никогда перед ним не вставало более непреодолимой преграды. Брансен поднял руку, чтобы постучать, но рука безвольно упала. Это движение повторялось несколько раз. В конце концов он все же постучал, сначала тихонько, потом все громче и настойчивее.

– Ответьте мне! – крикнул юноша и сильно ударил кулаком в деревянные доски.

Через несколько минут, когда он уже решил выбить дверь, внутри зажегся свет и на фоне окна появился чей-то силуэт.

– Откройте дверь, – требовал Брансен. – Я должен с вами поговорить.

– Эй, а кто ты такой? – послышался голос старшего из мужчин.

– Откройте дверь, или я ее выбью!

– Проваливай отсюда, мошенник! – закричал мужчина из окна.

В ответ Брансен отскочил от двери, выхватил меч и нацелился прямо в лицо мужчины.

– Я не мошенник, но каждая минута промедления разжигает во мне ярость! Я требую открыть дверь!

– Проваливай! – снова воскликнул мужчина, а за его спиной послышался голос женщины.

– Да это Разбойник!

– У нас нет ни одной монеты, – уже не так уверенно произнес мужчина и попятился внутрь, подальше от меча.

– Мне не нужны ваши деньги, – ответил Брансен и опустил меч. – Мне нужно, чтобы вы ответили на несколько вопросов. – Не без труда ему удалось подавить гнев и уже более спокойно он добавил: – Я прошу прощения, дружище. Но поймите, это очень важно.

– Если ты хочешь только поговорить, то почему бы тебе не остаться снаружи? – произнес все еще перепуганный хозяин.

– Почему вы поселились в этом доме? – спросил Брансен.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы живем здесь уже почти десять лет, – добавила женщина.

– Почему вы поселились в этом доме? – повторил Брансен.

– Какое тебе до этого дело? Тебе не удастся нас отсюда выселить!

– Ничего подобного у меня и в мыслях не было. Но когда-то я знал человека, жившего здесь, на озере. Он был моим другом, и теперь я хочу знать, почему здесь живете вы и куда он делся.

За дверью послышалось приглушенное бормотанье, но Брансен не смог разобрать ни слова.

– Его звали Гарибонд, – решился Брансен, хотя и не хотел выдавать связь между Гарибондом и Разбойником. Но сейчас ему уже было не до осторожности. – Гарибонд Вомак. Прекрасный и добрый человек.

Внутри снова раздался шепот, а потом, к удивлению Брансена, дверь со скрипом отворилась. Он шагнул внутрь и увидел четверых людей со свечами в руках. Более старшие мужчина и женщина находились прямо у двери, а молодые выглядывали из-за их спин. На лицах всех четверых читалось сильное беспокойство.

– Ты знал Гарибонда, да? – спросила молодая женщина – пухлая коротышка с грязными руками, носом-пуговкой и темными кругами под глазами.

– Да, хороший, добрый человек, – подтвердил стоявший рядом с ней мужчина. – Но это все, что я о нем слышал.

– У него еще жил больной мальчик, – вспомнила старшая женщина. – Тот самый, которого забрали монахи, когда… – женщина умолкла и отвела взгляд.

– Это был его дом, – раздраженно заметил Брансен.

– До конца его дней, – ответил старший из мужчин. Брансен хотел было кивнуть, но тут смысл сказанных слов поразил его своей ясностью.

– Это мой отец, Таерль, похоронил его десять лет назад, – добавила молодая женщина и показала пальцем на пожилого мужчину.

– Вы, наверно, ошибаетесь, – едва выговорил Брансен, стараясь не стучать зубами. – Вы сказали – десять лет назад?

– Да, это случилось десять лет назад, – кивнул Таерль.

– Так монахи забрали этого… больного мальчика после смерти Гарибонда? – спросил он, стараясь разрушить логику их рассказа.

– Нет, монахи вернулись за Гарибондом через несколько недель, – поправил его Таерль. – Вместе с солдатами.

У Брансена от ужасных предчувствии зашевелились волосы на затылке.

– Все правильно, – сказал молодой мужчина. – Я тогда был еще совсем мальчишкой, но никогда не забуду тот день. Они ворвались в дом, все перевернули вверх дном, а потом вытащили его наружу. – Мужчина подошел поближе и показал на берег озера справа от Брансена. – Вон там все и произошло.

– Что произошло? – шепотом спросил Брансен.

– Они его сожгли, – сказал мужчина, который казался всего на несколько лет старше Брансена.

– Привязали к столбу, объявили еретиком и сожгли заживо, – добавил Таерль.

– Да уж! – фыркнула молодая женщина. – И они еще утверждают, что следуют путем милосердия и их Бог добрый, в отличие от Древних Предков Берниввигара. Как бы не так!

– М-м-монахи? – заикаясь, выдавил из себя Брансен. – Монахи из монастыря убили Гарибонда?