– Как тебя называть, странник?

Тот наклонил голову и, немного подумав, ответил:

– Вообще-то у меня много разных имен, но вы можете называть меня Хэлф... – Он помолчал и добавил: – Да, Хэлф. Это будет и правильно, и хорошо.

– Мы поможем тебе, Хэлф. Мы построим для твоей школы дом. Но обещай мне никогда не использовать свое Искусство во вред моим людям.

– А во вред другим людям можно? – лукаво улыбнулся незнакомец и, не дожидаясь ответа, добавил непонятную фразу: – Нет, я не принесу вреда, для этого есть другой Хэлф.

Старый Афет поднял на говорившего вопросительный взгляд, но встретившись с ним глазами, вздрогнул и потупился.

И снова наступившее молчание нарушил Исат.

– Эй, Кира, – обратился он к сидевшей на полу девушке. – Поди возвести народу о явлении Афета. Оказывается, от него не только голос сохранился, но и еще кое-что.

Афет бросил на Исата разгневанный взгляд и процедил сквозь зубы:

– А ты будешь сурово наказан за нарушение правил жизни, за...

– Он не будет наказан!.. – перебил старика Хэлф.

– Он мой человек, и будет мной наказан! – твердо сказал Афет, не глядя на пришельца.

– Он мой человек, мой первый ученик... – мягко, но непреклонно возразил Хэлф. – И поэтому он не будет наказан, как не будут наказаны твои люди, пытавшиеся меня убить...

– Надо было прятаться, – снова повторила Кира безнадежным голосом.

Все присутствующие посмотрели в ее сторону, и Хэлф произнес странно изменившимся, низким голосом:

– Кто, желая себе добра, налагает наказания на существа желающих себе добра, тот не получит желаемого...

После этого он повернулся и двинулся к выходу. Исат пошел следом, Кира вскочила на ноги и тоже последовала за Хэлфом, а за ней, немного задержавшись, двинулся и старый Афет.

Они вышли на площадь, где оставались недвижимыми напавшие на Хэлфа люди. Здесь Хэлф произнес несколько коротких слов на незнакомом языке, и бедняги, дернувшись, как от громкого окрика, обрели подвижность. Кто-то принялся растирать затекшие поясницы, шеи, бока. Кто-то, уронив свое неуклюжее оружие, опустился на землю. Кто-то охал, придерживая руками голову. Афет с изумлением рассматривал своих односельчан, а потом вопросительно посмотрел на пришельца.

– И тем не менее это не наказание, – ответил тот на невысказанный вопрос.

– Тогда что это?

– Это жизнь, которая не учит.

Афет несколько минут молча смотрел на отвернувшегося Хэлфа, а затем повернулся в сторону жителей.

– Этого человека зовут Хэлф, – указал он на пришельца, – с завтрашнего дня он будет строить школу, место он уже выбрал. Мы поможем ему, потому что он наш друг.

А жители между тем прекратили свои стоны и растирания и во все глаза разглядывали своего старейшину. Казалось, они не воспринимают сказанного им, настолько велико было их изумление, вызванное его появлением. Наконец один из самых молодых ребят перевел свои глаза с Афета на Хэлфа, и в них загорелось понимание. Он вскочил на ноги и радостно заорал:

– Хэлф вернул нам Афета!!! Хэлф вернул нам Афета!!!

И тогда эта поразительная новость дошла до всех. Радостный вопль взвился к небесам.

На следующий день за ближним лесом, в долине между двумя отрогами начинавшихся гор, был заложен большой каменный дом, а всего через месяц, перекрывая проход к горам, встало большое трехэтажное здание из темного, грубо отесанного камня. Жители села, трудившиеся над возведением этой крепости, были изумлены, когда Хэлф, встав на пороге нового дома перед всеми ними, неожиданно сказал:

– А теперь пусть сюда войдут избранные для Учения. – И из стоявшей толпы молча вышли шестеро – Исат, Кира, Викт, Норг, Агалт, Соро. Они прошли мимо своих односельчан, словно не были с ними знакомы, и вошли в открытые двери. Хэлф низко поклонился оставшимся и закрыл за собой тяжелую дубовую дверь.

Прошло шесть лет и два месяца. Жители разросшегося селения привыкли к миру, к безбедной, сытой жизни, к темной, молчаливой глыбе монастыря, к его настоятелю – Обретшему Суть. Они почти забыли, что когда-то его звали Хэлф. Но однажды из дверей монастыря вышли семь высоких, подтянутых человек. Шестеро мужчин были одеты в длинные темные балахоны, а единственная девушка в такой же балахон, но чистого белого цвета. Они постояли, положив руки друг другу на плечи, а затем молча разошлись в разные стороны. И только один, тот, которого раньше называли Исат, остался на крыльце.

Скоро по всему миру поползли слухи о том, что в горной стране Тань-Шао появились шесть монастырей, чьи насельцы ищут Суть. А еще через некоторое время стало известно, что монахи отвечают практически на любой вопрос и никому не отказывают в дельном совете. Слава монастырей росла и множилась, количество желающих приобщиться к новому Учению росло день ото дня.

Но никто не подозревал, что шестеро учеников исчезнувшего Хэлфа, шестеро настоятелей, шестеро Обретших Суть ждут. И пришедшие им на смену ждут. И пришедшие на смену пришедшим на смену ждут. И пришедшие на... И так из поколения в поколение. Они ждали, когда в монастырях появится человек, которого можно будет назвать Серым Магистром, чтобы сказать ему заветные слова. Слова, которые выведут Серого Магистра на Путь.

Вот только все не приходил Серый Магистр!..

– Эти шестеро – первые ученики Хэлфа, стали настоятелями шести монастырей, из которых самый первый – Замшелый Камень, а самый высокий – Поднебесный. И имена настоятелей передаются из поколения в поколение, так что, принимая настоятельство, новый глава монастыря принимает и новое имя. А самое интересное, что настоятелем Поднебесного всегда становится девушка, и имя ей – Кира.

Настоятель подмигнул Лисьему Хвосту, и тот только сейчас осознал, что голос рассказчика потерял свою магическую мощь и снова превратился в красивый, но вполне обычный баритон.

– Ну, – неожиданно рассмеялся настоятель, – наш гость совсем заснул. Пора, пора отправляться в постель, а то завтра утром вы не сможете вовремя выйти.

Все, как по команде, задвигали стульями, вставая из-за стола. Лисий Хвост тоже поднялся, ощущая приятную сытость и легкую сонливость. Светлый Ван привычно встал у него за спиной. Еще раз раскланявшись с присутствующими, гости отправились наверх, в свои комнаты.

Войдя к себе, магистр первым делом заметил на спинке стула свою выстиранную и отглаженную рубашку. Он довольно покачал головой, удивляясь, насколько быстро было выполнено его поручение. Потом он разделся и с удовольствием забрался под одеяло.

Он уже не слишком удивился, когда к нему пришел его прежний сон. Снова была влажно-теплая темнота. Снова была настороженная тишина. Снова, после того, как он несколько мгновений напряженно прислушивался, раздались далекие голоса, почти сразу же ставшие ясно различимыми.

– ...уже схлебал свою похлебку? – спросило женское сопрано.

– Ага. А что, добавка есть?

– Вот обжора! Да тебе любой добавки мало!

– Это у меня от работы на свежем воздухе... Когда целый день вдыхаешь ветер дальних дорог, аппетит развивается неимоверно.

– Да ты – поэт! Ты стишками, часом, не балуешься?..

– А ты считаешь, что раз я при лошадях, значит, уже в высоких искусствах ничего и не понимаю?

– Ну почему? Лошади сами по себе могут вызывать тягу к высоким искусствам. Вот например...

Магистр с каким-то отстраненным интересом прислушивался к этой незатейливой болтовне, как вдруг услышал, нет, скорее, почувствовал, что параллельно звучит другой разговор. Его отголосок еле-еле слышался где-то в стороне, и Лисий Хвост потянулся к нему. Но тут же понял, что двинулся не в ту сторону. Он снова метнулся на еле слышный звук и на этот раз чуть было совсем его не потерял. Тогда он замер, отрешившись от всего и полностью превратившись в слух. Теперь темнота сна не мешала, а, наоборот, помогала ему сосредоточиться. Постепенно еле слышные звуки стали яснее, словно говорившие медленно, но неуклонно двигались в его сторону.