Кэтрин подумала, как хорошо работать в этой чистой кухне с блестящими приборами и покрытыми огнеупорной пластмассой под дерево столами. Кэтрин повернулась и увидела свободный полуостровок. Она невольно представила, как там будет стоять стол, за которым Клей будет пить по утрам кофе, пока она жарит яичницу. Но она никогда раньше не завтракала с ним и не знала, любит ли он кофе или яичницу. К тому же это не ее дело представлять такие вещи да еще с такой фантазией.

— Кэтрин?!

Она резко повернулась назад. Он стоял в дверях. На нем был плисовый пиджак цвета ржавчины и под ним подходящий по цвету жилет. Кэтрин в очередной раз была поражена его безупречной внешностью — его брюки никогда не мялись, волосы всегда были в порядке. Неожиданно у нее пересохло во рту.

— Осталась всего лишь неделя, — с напускным спокойствием сказал Клей.

— Я знаю. — Она подошла к плите и включила над ней свет. Это дало ей возможность скрыть свое смущение. — Если это то, что ты хочешь, Клей, мы остановимся на этом. Я знаю, что цвета тебе подходят.

— Ты хочешь взглянуть еще на что-нибудь? — мягко спросил он. Он больше не сердился.

— Мне здесь нравится, Клей. Я просто не думаю, что мы… что мы…

— Заслуживаем это? — закончил он, поскольку она никак не могла подобрать нужного слова.

— Что-то в этом роде.

— Ты считаешь, что, если бы мы жили где-нибудь в лачуге, это бы исправило положение вещей?

— Да! — Она резко развернулась и посмотрела на него. — Нет… О Господи, я не знаю. Я никогда не представляла себе, что буду жить в таком доме, вот и все. Я изо всех сил стараюсь не потерять самообладание.

Он улыбнулся и опустил голову.

— Знаешь, иногда я тебе не верю.

— Ну, иногда я тоже тебе не верю. — Она широко развела руки, показывая весь дом в одном жесте. — Теперь еще и мебель!

— Я сказал, что мы достанем только необходимое.

— Но я уже знаю, что ты имеешь в виду, говоря НЕОБХОДИМОЕ.

— Хорошо, я приложу максимум усилий, чтобы достать какую-нибудь грубую мебель, если это сделает тебя счастливой. Я выкину все из спальни и втащу туда стог сена. Как тебе это нравится?

Его улыбка была неотразима.

Клей Форрестер поддразнивал ее. Вначале его смех походил на веселое журчание в глубине его горла, но когда он прорвался в полный, безудержный звук, все, что она могла сделать, это рассмеяться в ответ.

Он выбрал огромный диван-кровать, сказав, что ему надоели кресла матери, где мужчина не может даже растянуться. И два твидовых кресла, ореховый кофейный столик и еще уйму столов; лампу, которая стоила столько же, сколько одно из кресел, хотя Кэтрин не удалось убедить его, что это было абсолютно расточительно и глупо. Клей сказал, что лампа ему нравится, дорогая она или нет, и это главное. Они выбрали два стула для уголка на кухню, но Кэтрин твердо решила не обставлять мебелью официальную столовую. «Она нам не понадобится», — сказала Кэтрин. Он не стал спорить, но, когда она сказала, что обстановка в салоне «вполне хорошая», Клей воспротивился. Он выбрал гарнитур стоимостью почти в два раза большей, чем тот, который предложила она; тройной туалетный столик; комод, по поводу которого она сказала, что вполне можно обойтись и без него, потому что в шкафу было предостаточно ящиков.

Они стояли в проходе, споря о ночниках и лампах, когда к ним возвратился продавец.

— Но зачем нам еще лампы? Там есть лампы на потолке, этого достаточно.

— Потому что я люблю читать в кровати! — воскликнул Клей.

Продавец откашлялся, немного подумал и благоразумно удалился, давая им возможность спорить дальше. Но Кэтрин знала, что он расслышал последнее замечание Клея, и вся покраснела, чувствуя себя полной дурой, стоя здесь, в проходе мебельного магазина, и споря с женихом, который заявляет, что любит ЧИТАТЬ в кровати!

События развивались очень быстро.

Позвонил Стив и сказал, что приезжает в среду, тринадцатого числа.

Ада позвонила и сказала, что закончила свое платье.

Позвонили из мебельного магазина насчет доставки мебели.

Бобби позвонила, чтобы сказать, что Мангассоны определенно будут присутствовать на свадьбе.

Позвонили от врача, у которого наблюдалась Кэтрин, и сообщили, что у нее низкое давление.

Анжела позвонила и извиняющимся тоном объяснила, что Клейборн предъявил обвинение против Герба Андерсона. Ему это удалось с успехом, и Герба приговорили к принудительным работам в течение девяноста дней за нападение и драку.

А когда однажды вечером Кэтрин вернулась в «Горизонт», она увидела свою мать и Анжелу, которые оживленно разговаривали, сидя бок о бок на софе. И Кэтрин, поддаваясь тому, что называется правом невесты, закрыла лицо обеими руками и зарыдала в первый раз с тех пор, как началась вся эта шарада.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Когда Клей заехал за Кэтрин, чтобы отправиться в аэропорт встречать Стива, она его в какую-то долю секунды не узнала.

На нем были потертые джинсы и старенькая голубая фланелевая рубашка. Поверх рубашки на нем была курточка весьма странной модели. Она висела на нем как мешок, от долгого ношения материал стал мягким, края на карманах потерлись, а молния вытянулась. В грубой одежде Клей выглядел крепким и мужественным. Кэтрин невольно вспомнила день, когда они впервые встретились. О, в тот вечер он выглядел более опрятным, хотя был одет в потертые джинсы «Левис» и теннисную рубашку.

Кэтрин оцепенела от неожиданности, в то время как Клей, поздоровавшись, проговорил:

— Я приехал на «бронко»… Думаю, нам в ней будет удобнее. — Он уже сделал шаг к двери, прежде чем понял, что она не следует за ним. — Что случилось? Мне следовало бы одеться более изысканно? Я возился с «корветтом» в гараже и забыл о времени… Извини.

— Нет, нет, все в порядке… Ты выглядишь… — Она не закончила, не сводя с него изумленных глаз.

— Каким?

— Не знаю, другим.

— Ты видела меня в джинсах и раньше.

«Да, конечно, видела, но я не думала, что ты помнишь это».

Наконец, они вышли из дома.

У обочины стоял автомобиль, который она помнила с июля. Он представлял собой мужскую игрушку с высокими скамейками, кучей окон и с местом для охотничьих снаряжений.

Она резко остановилась, как будто натолкнулась на забор из колючей проволоки.

— Я подумал, в «корветте» будет тесно нам троим и вещам твоего брата. — Клей взял ее за локоть и повел к машине. Ее сотрясала нервная дрожь. Клей прошел вперед и открыл дверь «бронко». Оглянувшись, он увидел, что она пристально смотрит на него.

Кэтрин изо всех сил пыталась справиться с нахлынувшей волной ощущения знакомого — те же джинсы, старая курточка, его волосы, что впервые не были безупречно уложены, воротник загнулся вверх…

Клей стоял, ожидая Кэтрин, и от его дыхания образовывалось белое облако. Его нос слегка покраснел от холода.

— Быстрее, — сказал он, слегка улыбнувшись. — Садись в машину, а то потом будешь меня ругать за то, что опоздали.

— Это машина твоего отца?

— Да.

Клей убрал руку с ледяной ручки и спрятал ее в карман. Кэтрин неосознанно опустила глаза на молнию его джинсов, глядя на старые, потертые полоски между линиями более темного цвета. Она растерянно подняла взгляд на лицо Клея и вдруг поняла, что он за ней наблюдает. Ее щеки стали такого же цвета, как его нос.

Потрясенная, Кэтрин быстро села в машину, и Клей захлопнул за ней дверцу.

По дороге на воздушную базу в Блумингтоне никто из них не проронил ни слова. Кэтрин уставилась в боковое окно и проклинала себя за то, что позволила воспоминаниям сыграть с ней такую злую шутку. Клей вел машину, видя снова и снова, как ее взгляд падает на его молнию… Он знал, что женщины придают большее значение мелочам, чем мужчины. Клей только сейчас вспомнил, что четвертого июля на нем были те же голубые джинсы, и сидел он за рулем «бронко».